Адмирал Валентин Егорович Селиванов. Какой, славный, долгий, советский жизненный путь! Рождённый в деревне, из кубанских казаков, он столько всего познал, столько всего перевидал, командовал столькими кораблями, бороздил волны стольких морей! Он — олицетворение русского флота, олицетворение советского человека, олицетворение человеческой стойкости и благородства.
Я познакомился с ним, когда ещё молодым писателем отправился на Пятую эскадру в Средиземное море, где и встретился с командиром эскадры Валентином Егоровичем Селивановым. Меня разместили на флагманском корабле, мы изредка встречались, и он рассказывал о том, что значит "безбазовое содержание флота", когда со всех флотов Советского Союза: и с Балтийского, и с Северного, и с Черноморского, и даже с Тихоокеанского приходят корабли, соединяются в эскадру. Не имея береговых баз, они постоянно находятся в море, бросают якоря среди воды, и у матросов нет тех возможностей, какими обладали американцы, которые базировались в Неаполе или Барселоне, когда к ним из Штатов прилетали их жёны и родственники.
Эскадра, пояснял мне Селиванов, противодействует могучему Шестому американскому флоту, который способен поднять с авианосцев сотню самолётов и нанести атомный удар по Севастополю, по Донбассу, по южным центрам Советского Союза. В случае последнего боя эскадре суждено просуществовать не более двадцати-тридцати минут, после чего она будет уничтожена, но удары американцев по Советскому Союзу будут ослаблены почти вдвое.
Так мы ходили в Средиземном море среди американских авианосцев, крейсеров и фрегатов.
Раз в день Селиванов покидал боевую рубку и на палубе под раскалённым солнцем в течение часа неутомимо шагал взад и вперёд, давая работу мускулам, сохраняя бодрость и способность управлять эскадрой. Тогда экипаж флагмана передавал из уст в уста: "Командир ходит". И я видел его высокую сильную фигуру, перемещавшуюся по палубе.
Вместе с разведчиками я садился на маленький быстроходный катер, и мы двигались в кильватере прошедшего недавно американского авианосца "Саратога", его туманная громада темнела вдалеке, как железный остров. Разведчики сачками вычерпывали из океана сброшенный с авианосца в море всякий хлам: конверты писем, банковские счета, перечисления обеденных блюд… Из этого хлама уже на корабле разведчики извлекали драгоценные сведения об авианосце: о количестве экипажа, их именах, о родственниках, находящихся в Штатах. Глядя на горки мокрых бумаг, я удивлялся этой диковиной работе.
На кораблике радиолокационной разведки, замаскированном под рыбацкую шхуну, я приближался к берегам Ливана, где в то время шла жестокая война в долине Бекаа, и израильские самолёты, вылетая из Хайфы, тянулись низко над морем вдоль побережья Ливана, недоступные радарам сирийцев. А потом резко взмывали и пикировали на цели в долине Бекаа. Радары зенитно-ракетных полков, находившиеся на вооружении сирийцев, воюющих в Ливане, не успевали засечь приближение израильских эскадрилий, и те заставали их врасплох и громили ливанские цели.
Радары нашего кораблика фиксировали взлёт в Хайфе израильских самолётов и вели их на низкой высоте вдоль моря, фиксировали их приближение к цели, передавая информацию о них сирийцам. И когда самолёты взмывали вверх, чтобы пикировать на Ливан, их встречали прицельным огнём зенитно-ракетные дивизионы и жгли израильских агрессоров.
На учениях я участвовал в погоне за подводной лодкой, когда два советских противолодочника двигались по морю, слушая шумы ускользавшей подводной лодки, бросали буи, загоняли лодку в ловушку, где её настигали глубинные бомбы. И я помню, как с далёкого мурманского севера сюда, на Средиземное море, через коридор, который давали югославы, прибывали громадные противолодочные самолёты. И над мачтой нашего корабля низко проходила крылатая, зелёного цвета громада с красными звёздами. Сверкая пропеллерами, выбрасывала в море разведывательные буи с гидрофонами, ловившими шумы ускользавшей субмарины.
На дизельной подводной лодке я погружался в глубины Тирренского моря, которое служило базовым районом для американских ПЛАРБов, вооружённых тяжёлыми баллистическими ракетами. Оттуда, из Тирренского моря, готовился удар по советским городам, штабам и военным базам. И наша лодка, нырнув на большие глубины, рыскала по морю, искала встречи с этими ПЛАРБами. Вместе с акустиками я слушал голоса моря: шорохи, скрипы планктона, пение дельфинов, шумы проплывавших над нами кораблей. И однажды мне показалось, что произошёл контакт с американской подводной лодкой: всего полминуты, но её было достаточно, чтобы поразить неприятеля торпедами.
Палуба была раскалённой, средиземноморское солнце слепило, и иногда Селиванов брал меня с собой на катер, мы уплывали подальше от корабля в открытое море и там купались. Мне не забыть это удивительное ныряние в средиземноморских зелёных волнах, сквозь которые проникали разноцветные солнечные лучи, гуляли вокруг меня, от моих волос поднимались вверх серебряные пузыри, и я чувствовал себя молодым дельфином. Посвежевшие, мокрые, мы с Селивановым возвращались на корабль, и каждый приступал к своим делам: он управлял громадой эскадры, а я писал свои заметки в блокноты.
Когда наступили чёрные для России дни, распался Советский Союз, стали разрушаться его экономические и военные структуры, Средиземноморская эскадра исчезла, а множество кораблей, составлявших гордость советского флота, были пущены под автоген, разрезаны и проданы по дешёвке в виде металлолома. Адмирал Селиванов, находясь на командных постах, как мог, сопротивлялся этому жуткому разорению, сберегая российский флот от окончательного исчезновения.
Сегодня у России вновь появились новые корабли, вновь заработали верфи. Средиземноморская эскадра вновь собирается. Теперь у этой эскадры есть база в сирийском Тартусе, у неё есть сверхмощное оружие.
Адмирал Валентин Егорович Селиванов, уже находясь в запасе, даёт рекомендации новому поколению командиров, как управлять этой разношёрстной, состоящей из множества кораблей эскадрой, как обеспечить её боеспособность, как сберечь самое драгоценное, что есть на кораблях, — волю людей к сопротивлению, к борьбе и к победе.
И вот сегодня, через столько лет, я вспоминаю ту далёкую звёздную средиземноморскую ночь, где мы стоим на ходовом мостике с командиром эскадры Валентином Егоровичем Селивановым, вдыхаем прохладный солёный воздух моря и смотрим, как далеко от нас американский вертолёт, совершающий ночные полёты, мерцая габаритными огнями, опускается на палубу американского корабля.
