На мировых рынках традиционных (углеродных) энергоносителей в начале октября начатый ещё в августе непрерывный рост цен сменился их стабилизацией. Текущие спотовые контракты — прежде всего на газ и уголь — заключаются по ценам примерно вдвое ниже максимумов, зафиксированных 6 октября: соответственно, 920 и 1937 долл. за 1000 кубов «голубого золота», а также 151 и 270 долл. за тонну угля. Правда, эти цифры всё равно остаются выше, чем были в начале года: по газу — в 5 раз, по углю — в 2 раза. На этом фоне нефть демонстрировала относительную стабильность: цены на неё оставались и остаются в диапазоне 70–85 долл. за баррель, но с явным потенциалом роста в будущем. Тем более, что перспективы на ближайшие месяцы, когда в Северном полушарии начнётся отопительный сезон, выглядят в высшей степени неопределёнными: всё будет зависеть от погодно-климатических условий будущей зимы, а гарантированным запасом энергетических мощностей и ресурсов, позволяющим без особых угроз пройти её, обладают лишь несколько национальных экономик, Россия в первую очередь. Остальные, в том числе почти все страны коллективного Запада, за исключением разве что «атомной» Франции, попадают в зону риска, а привычный формат обмена их денежных знаков на реальные свет и тепло может оказаться под вопросом.
Перевыполненные прогнозы
Почти двадцать лет назад наша газета опубликовала статью Игоря Дичковского "Жёлтая нефть" ("Завтра", 2002, №5), в которой прогнозировалось, что уже к 2020 году континентальный Китай выйдет на первое место в мире по величине ВВП, поэтому необъявленная война за глобальное лидерство между США и КНР уже началась, а важнейшим фронтом этой войны окажется энергетика, поскольку она является, наряду со слабым военно-стратегическим потенциалом, ахиллесовой пятой китайской экономики, и от того, насколько свободным останется доступ «красного дракона» к мировому рынку нефти и газа, будут зависеть темпы роста китайской экономики. Приводились и данные ряда западных экспертов, согласно которым потребление нефти в КНР к 2020 году должно вырасти вдвое, с 200 до 400 млн тонн, и более половины столь гигантского объёма будет покрываться за счёт импорта.
Но жизнь, как всегда, оказалась богаче наших представлений о ней. Китай стал потреблять больше первичной энергии, чем США, ещё в 2005 году, а статус крупнейшей экономики и «мастерской мира» (по ВВП ППС) приобрёл в 2013-м. И — внимание! — по итогам 2020 года потребление нефти в КНР превысило 730 млн тонн, почти вдвое больше прогнозов двадцатилетней давности, при этом если собственное производство «чёрного золота» Китай, как и предполагалось, увеличил ненамного — до 195 млн тонн, то импорт данного энергоносителя в Поднебесную вырос до 542,4 млн тонн, почти в 10 раз! И, заметим, это около 11,5% мирового производства «чёрного золота», а с учётом собственной добычи — 15,4%.
Энергетика и экономика
Потоки энергии для человечества неизбежно опосредуются полем ценностей и смыслов, а также потоками информации в этом поле, которые, по сути, определяют всё остальное. Поэтому во второй половине ХХ века речь шла о научно-технической революции (НТР), а вовсе не революции энергетической, хотя тогда человечеством был освоен новый тип энергии — распада атомного ядра.
В конце 1960-х — начале 1970-х годов мировая экономика вступила в качественно новый период, который, в конце концов, получил название «глобализации». Его первым этапом стал отказ национальных финансовых систем от многовековой «привязки» к драгоценным металлам, золоту и серебру (15 августа 1971 года президент США Ричард Никсон «заморозил» свободный обмен американского доллара на золото), а вторым — создание всемирной информационной сети мгновенного действия (30 августа 1994 года под Владивостоком прошло смыкание первого планетарного кольца оптоволоконной связи).
Показательно, что следствием первого события стала замена «золотого» доллара «нефтедолларом», т.е. привязка финансового актива к энергетическому (проекты «энергетического рубля» в данном случае всего лишь копия, которая не может быть лучше оригинала), а нынешние проекты «цифровых валют», включая нашумевший биткоин, лишь ознаменовали выход информационной природы денег из её «энергетической» оболочки — точно так же, как полвека назад был ознаменован её выход из оболочки «золотой».
Неоспоримым фактом является то, что Россия на мировом рынке выступает в качестве энергетического нетто-экспортёра, США на несколько лет перестали, благодаря развитию «сланцевой» нефтедобычи, быть нетто-импортёром, но сейчас быстро возвращаются на прежнюю позицию, зато Китай, Европа (включая Великобританию) и Япония — сугубо энергодефицитные экономики, весьма зависимые от поставок энергоносителей из-за рубежа. Так было, так есть и так будет, по крайней мере, в обозримой перспективе.
Энергетика и география
Украинские «майданы» имели своей целью, помимо «военного освоения» территории «незалежной», ещё и установление максимального контроля США над логистикой поставок энергоносителей из России в Европу. Американские санкции против Венесуэлы и Ирана, а также вторжения в Ирак и в Сирию, уничтожение Ливийской джамахирии Муаммара Каддафи — тоже форма контроля за важными нефтедобывающими странами. Так же, как американский авианосный флот, контролирующий акваторию трёх океанов: Атлантического, Тихого и Индийского, — и военные базы США более чем в 100 странах мира.
Разумеется, нельзя сказать, будто географические ограничения — некая абсолютная константа. Например, экономический взлёт «красного дракона» вызвал существенное увеличение поставок: и морских и по суше, — энергоносителей в Китай, нынешний масштаб которых (что отмечалось в самом начале данной статьи) никто не мог предполагать ещё двадцать лет назад. Украинские и польские экзерсисы с политической русофобией вызвали к жизни строительство двух газопроводов высокого давления ("Северный поток" и "Северный поток—2") по дну Балтийского моря прямиком из России в Германию, минуя традиционные страны-транзитёры. Освоение российской Арктики и потепление климата в этом регионе дало новую жизнь Северному морскому пути и развитию производства сжиженного природного газа на Ямале. А, например, новые возможности российских Вооружённых сил в значительной мере девальвировали возможность США контролировать акваторию Мирового океана. Точно так же, как появление российских военных баз в Сирии помешало им делать то же самое в отношении нефте- и газодобывающих стран Ближнего Востока.
Из этого неопровержимо следует, что географический фактор нельзя отрицать или игнорировать, зато его вполне реально «переучесть» в связи с теми или иными актуальными обстоятельствами и возможностями. Россия, которая десятки лет вроде бы задёшево гнала за рубеж свои невосполнимые энергетические ресурсы, тем самым «застолбила» за собой не только соответствующие внешние рынки, но и другие формы своего присутствия на них, вплоть до собственности на объекты энергетической и производственной инфраструктуры.
Энергетика и климат
Не случайно, что в условиях сдвига экономического и геостратегического баланса в пользу «развивающихся» стран, не входящих в структуру «коллективного Запада», США и их союзники предпринимают действия, направленные на изменение ситуации в свою пользу. Прежде всего это касается гипотезы о «глобальном потеплении» и ключевом вкладе человеческой цивилизации в этот процесс за счёт усиленной генерации так называемых «парниковых газов». Хотя вклад всей мировой экономики в тепловой баланс нашей планеты ничтожен по сравнению с солнечной энергией, поступление которой на 60% определяет и общий уровень «парникового эффекта» в атмосфере, прежде всего — за счёт водяного пара. Так что любая достаточно мощная вспышка на Солнце, которая заденет Землю, гораздо сильнее скажется на климате, чем деятельность человечества за десятки или даже сотни лет.
Как отмечает известный отечественный эксперт в сфере энергетики Борис Марцинкевич, в вопросах «изменений климата», зафиксированных Киотским протоколом и Парижским соглашением, наши западные «партнёры» занимаются банальной подменой понятий.
«В Парижском соглашении отсутствуют слова: «углекислый газ», «энергетика», «возобновляемые источники энергии», «электростанция», «декарбонизация» и уж тем более — «энергопереход» и «декарбонизация»… В документе, который признан на уровне ООН и более 170 государств, нет никаких взаимных обязательств, связанных с развитием солнечных и ветряных электростанций, с ограничением развития тепловой и атомной энергетики, с пресловутой декарбонизацией. Парижское соглашение не определяет энергетику как единственную отрасль, влияющую на объём выбросов парниковых газов», — отмечает он и продолжает: «Всё, что имеется конкретного в тексте Парижского соглашения, — это пункт 1 статьи 4. В кратком изложении: для достижения заявленной цели по уровню глобального потепления («приложить все возможные усилия для того, чтобы к 2050 году глобальная температура на планете не поднялась выше 1,5 градусов Цельсия», или «Стратегия полтора градуса». — В.В.) участники соглашения «стремятся как можно быстрее достичь глобального пика выбросов парниковых газов и добиться впоследствии быстрых сокращений в соответствии с наилучшими имеющимися научными знаниями». Газы — парниковые, а не только и исключительно углекислый газ, сокращение выбросов парниковых газов — за счёт наилучших научных знаний. Не за счёт повального строительства солнечных и ветряных электростанций, не за счёт отказа от угольной энергетики — за счёт наилучших научных знаний. Следовательно, вся та откровенно истеричная шумиха вокруг «зелёной энергетики» не связана с Парижским соглашением — это некий симулякр, который пытаются навязать всей планете те, кто отказывается действовать в соответствии с наилучшими имеющимися данными. И, разумеется, стоит обратить внимание на то, что Парижское соглашение не содержит утверждения о том, что именно антропогенный вклад в рост тепловых выбросов является наибольшим. С этой теорией, гипотезой, которую так старательно пытаются превратить в неоспоримую аксиому, не связаны никакие международные соглашения. Больше того — в Парижском соглашении неоднократно подчёркивается, что реализация обязательств по нему должна происходить в соответствии с необходимостью реализации целей устойчивого развития. Другими словами, «Стратегия полтора градуса» не перечёркивает эти цели, список которых был утверждён ООН в том же 2015 году, нет в Парижском соглашении попыток поставить эту «Стратегию» на более высокий уровень в иерархии глобальных целей. Борьба за недопущение роста глобальной температуры не должна мешать реализации целей устойчивого развития ООН — наоборот, эта борьба должна содействовать реализации целей устойчивого развития».
Поэтому не случайно и на саммите G20 в Риме, и на «привязанном» к нему «климатическом» саммите ООН СОР-26 в Глазго президент РФ Владимир Путин обозначил российскую позицию по климатической проблематике: причисление к «зелёным» источникам энергии ГЭС и АЭС, учёт не только выбросов «парниковых газов», но и их поглощения на территории каждой страны, то есть углеродного баланса в целом, а также — никаких односторонних обязательств нашей страны по требованию американской стороны «адекватных поставок энергоносителей для обеспечения затянувшегося перехода к бескарбоновой экономике». Обеспечивать за свой счёт энергетическое счастье коллективного Запада и его «шакалов табаки» Россия отказалась.
«Рваные» мегаватты зелёной электрогенерации при нынешних технологиях требуют, «с поправкой на ночь и штиль», обязательного наличия примерно равного объёма резервных энергетических мощностей, использующих традиционные углеродные носители: нефть, газ и уголь, — что в общем и целом существенно снижает рабочую эффективность энергетических систем: оценки, основанные на разных расчётных методиках, колеблются здесь в очень широком диапазоне от 30% до чуть ли не 70%. В среднем это позволяет говорить о «дублировании» затрат на каждую производимую в рамках зелёных мощностей единицу среднего энергопотока. В таких условиях себестоимость и стоимость этих единиц не могут не расти. Что мы и наблюдали фактически в течение всей второй половины 2021 года. Слишком широко шагали на Западе с ветряками и панельками — вот штаны (энергетическая система) немного и треснули. Что дальше — это их проблемы и их выбор.
Энергетика и Ковид-19
«Ковидный урок» 2020 года явно был усвоен странами — нетто-экспортёрами энергоресурсов, которые на фоне резкого падения цен начали ограничивать добычу и сворачивать свои инвестиционные программы. Поэтому когда на фоне новых волн пандемии Ковид-19 и прогнозов, чуть ли не угроз о появлении ещё более смертельных и опасных инфекций, а также стремительного роста спотовых цен на газ и уголь, прозвучали западные требования срочно нарастить поставки «чёрного» и «голубого золота» с целью сбить этот рост, то ОПЕК+, Газпром и другие экспортёры газа, включая даже Норвегию, данные требования фактически проигнорировали — ровно в той мере, чтобы потребительский спрос на энергоресурсы со стороны государств коллективного Запада не рухнул необратимо.
"Северный поток — 2" и не только
8 ноября, после окончания периода нерабочих дней в России, связанных с ухудшением эпидемиологической ситуации, Газпром начал закачку голубого топлива в свои европейские газохранилища. В Европе это решение поспешили объяснить своим давлением на «русского медведя», который-де убоялся новых многомиллиардных штрафов и «заморозки» уже достроенного и готового к эксплуатации "Северного потока — 2". В отечественной «естественной монополии» даже не стали указывать на цены азиатского спотового рынка газа, которые сейчас на 5–10% выше европейского, и Газпром к этому непричастен от слова «совсем». Не стали объяснять и того, что "СП-2" сейчас больше нужен Европе, чем России.
Если уж в Брюсселе и его евроокрестностях не услышали Путина, который, выступая 21 октября на пленарной сессии Валдайского клуба, сообщил, что «добыча (газа. — В.В.) упала в Европе за первое полугодие на 22,5 миллиарда кубических метров… Американцы и Ближний Восток недопоставили девять миллиардов, а Газпром увеличил на 11 с лишним», — то тратить слова для глухих нет никакого смысла. Ответом стало сведение увеличенного было транзита российского «голубого золота» до прежних величин, обещание «батьки» Лукашенко перекрыть такой транзит через территорию Республики Беларусь в случае усугубления «мигрантского скандала» и прочие не слишком радужные для европотребителей российского газа и других ресурсов перспективы. Выбор для Европы не закрыт, но времени для того, чтобы осознать и сделать это, остаётся всё меньше. Впрочем, всех остальных представителей коллективного Запада, включая США и Японию, это тоже касается.
