В Москве открылась выставка Алексея Беляева-Гинтовта. Она проходит в стенах "Крокин галереи", которую не так-то просто отыскать. Эта площадка находится внутри многоэтажного дома в Климентовском переулке, прямо у выхода из метро "Третьяковская". Выставка носит название "Жест" и его можно назвать экскурсом в историю развития визуального метода Беляева-Гинтовта.
"Жест" — определённо не ретроспектива. Большинство работ, развешенных в нескольких комнатах с белыми стенами, никто никогда не видел. Да и по замыслу автора они должны были быть рано или поздно уничтожены, сожжены в жерле творческой доменной печи, которая полыхала в конце 80-х. О судьбе их собратьев отрывками повествует фильм, смонтированный из старых оцифрованных видеохроник. Там видно, как листы, покрытые отпечатками, висят на Крымском мосту ненастным июньским вечером. Понятное дело, что их никто оттуда не снял, и в скором времени все они погибли.
Отпечаток прочно лежит в фундаменте творческого метода Беляева-Гинтовта. Это может быть след от специально созданной печати, принт некой текстуры, например, тканевой, или, как в случае большинства работ выставки, память о жестах рук, сохранённая краской. Фиксация жеста на плоскости — "ручная печать". Эти работы не страдают от излишней эстетизации. Скорее, в каком-то роде они отрицают её, отрицают процесс длительного, старческого нанесения тончайших штрихов, по миллиметру заполняющих пространство белого листа. Беляев-Гинтовт периода "ручной печати" действовал, как Александр Македонский, словно против него сражалось само время, и продвигаться вглубь вражеских территорий нужно было, подобно алмазному резаку.
Эти листы множились, как инфекция в чаше Петри. Могло случиться так, что за один день их появлялся десяток и более. Они складывались и образовывали огромные столбы бумаги. А потом выволакивались на улицу, как лишняя память, где сжигались. Сам Беляев-Гинтовт говорит, что наполнение выставки — чудом уцелевшие ошмётки эпохи восьмидесятых, эпохи, когда художник переживал трансформацию из интерпретатора реальности — в демиурга, и жил в доме на Кропоткинской в семикомнатной дворянской квартире с видом на Кремль. В те годы фиксирование жеста превратилось для него в средство интуитивного познания мира.
Но всё это — факты из биографии художника. Когда дело доходит до картин, для среднестатистического зрителя прошлое сотворившего из человека не имеют никакого значения. Конечно, если не ввести экзамен по истории жизни того или иного творца как обязательный этап для допуска на выставку. Но пока что такой эксперимент никто не устраивал, и мы имеем то, что имеем: выразительные, предельно сфокусированные листы с отпечатками жестов. И зная, что когда-то их существовало гораздо больше, я стал задумываться о некоей доктрине, которая могла бы главенствовать над художественным миром. Суть её такова: после окончания акта творения, произведение моментально изымается. У художника не остаётся времени на личную оценку, на решение сжечь его или уничтожить каким-то иным способом. Так могли быть сохранены ранние картины Рериха, рукописи Гоголя, тексты Олдоса Хаксли и многие произведения, обладающие непосредственной исторической и художественной ценностью. Если хотите, это сродни спасению детей. И решение о праве на жизнь в таком случае принималось бы уже миром, который состоит из тысячи тысяч мнений. В современной реальности воплощение подобного подхода нереалистично. Скорее всего, художники начали бы просто прятаться по бункерам, откуда нельзя ничего изъять, но акт уничтожения собственных работ творцом всё же остаётся неким проявлением эгоизма, быть может, перед самой Вселенной, силами которой нечто эфемерное обретает материальный облик.
Если не смотреть на даты, то "Жест" вообще не кажется чем-то прибывшим к нам из прошлого. В этих молниеносных работах ощущается некая эстетическая завершённость. Да, всё проще, чем у "современного" Гинтовта, впустившего в художественный процесс роскошную декоративность древнего мира с его необузданными золотыми пространствами и склонностью к гигантизму. Но, например, если заменить годы и сказать, что перед нами — логическое развитие творчества, то это вполне может сработать. А если назвать работы с выставки "Жест" поисковыми или "разгрузочными", то они запросто займут своё место в истории искусства современной России. Но правильнее было бы кликать их спасёнными или спасшимися, потому что даже сам автор не знает, почему именно эти листы избежали сожжения.
Выставка продлится до 29 сентября. "Крокин галерея" — Климентовский переулок, 9. Тел. — 89645640303
