— Письмо мне есть?
— Вы, тагильцы, ну и ненасытный же народ! Вам хоть в день — по письму, а просите. Вчера ведь было, — Хропов из роты связи уже раздал письма.
Ивану Волкову действительно вчера было письмо, но не из дома, а от товарища, с которым учились в ФЗУ. Тот как исключительный специалист получил бронь и писал Ивану, как завидует, что он на фронте. Волков на всякий случай о письме спросил. А вдруг?
— А тут тагильцев много нас? — у Ивана уже и надежда. — А ну земляки? Да ещё из его района, поди? Вот бы хорошо!
— Много — не много, а сколько есть — все жадные до писем. У нас в роте такой же вот — сумку рад из рук вырвать. Только почта пришла — он первый. Сам же связист. Понимать мог бы. Нет! Дай письмо! Вынь да положь! Хоть сам ему пиши, чтобы отстал.
— А как зовут? — письма нет, так хоть через почтальона земляка нашёл.
— Торопов, Михаил. Молод против меня. А всё равно — Михаил. С фамилией своей в точку попал — торопливый, торопится всё, так Торопов и есть. А есть Рябов, Пётр. Чёрный, как воронье крыло, а захватил же себе фамилию! Видно, рябые были, из рябых сам. Ты вон рябой, а Волков. Тебе по фамилии надо бы в серую масть подгадать. Не зря же фамилии давали. Или, может, охотники у вас в роду, на волков ходили? — связист не торопился уходить. Письма раздал, можно поговорить. Волков, растроганный вестью о земляке, куревом угостил.
— Может, и были. Но вот про дедов кузнецов знаю, а про волчатников — нет.
— Да на Урале как не кузнецам быть? Самые кузнецы, — Хропов, поначалу не очень обрадовавшийся такой обязанности связиста, как письма разносить, чуть ли не бабье дело-то, полюбил эту службу — очень душевно поговорить получается. А уж когда письмо с доброй какой вестью из дома принесёшь, так столько улыбок, как здесь, и в тылу, поди, не видят. Вот он — точно не видел. И тебе приятно, что такая радость у людей. Это всё-таки не в тылу похоронки носить. Правда, и здесь бывает, пишут: разбомбили, повесили, в Германию угнали. Но хороших вестей больше: не хотят родные своих фронтовиков огорчать, так обо всём хорошем сообщают. А солдаты доброй вестью обязательно поделятся, с почтальоном — уж обязательно.
Иван размечтался: Тороповы-то у них и в соседнем селе были! А уж по области, поди, и не сосчитать! Надо сходить к связистам. Да и если не из района, всё равно хорошо — земляк.
Медлить не стал, на другой день и отправился. А Торопов от почтальона узнал, что в пятой роте — земляк, и сам хотел тоже того найти. Чем чёрт не шутит: а вдруг, если и не друг-приятель, то через кого-нибудь, да и родня?
Ни одного общего знакомого не выискали, сколько ни перебирали! Но всё одно — радость. Да ещё то хорошо, что хотя Торопов с самого Тагила, да ещё и десятилетку кончил, но нос не задирал: у Волкова-то после семи классов только ФЗУ в родном Чекмене. Однако хорошо сошлись. Правда, двоюродную сестру Торопова Волков знал. Её все в области знали: в газетах писали "Ворошиловский стрелок — Надя Синельникова". Сейчас — снайпер. Везёт земляку — героическая родня.
Но что ещё совсем хорошо: командир второго взвода Алексей Михайлов — тоже из челябинцев. Вот это да! Комсорг полка. Торопов не комсомолец, но надо вступить, получается? Да, опять же, неудобно, что земляк, и вроде как по близости просишься. Но почему нет? Это раньше нельзя было, стыдно даже — отступали. Какой комсомол, если драпаешь? А сейчас уже можно.
— Как я о тебе раньше не знал? — Волков просто родную душу встретил. Торопов — хороший парень. И как свободное время, затишье — обязательно к земляку.
— Я же недавно прибыл. Год назад ещё в военкомате просился — ни в какую не берут! Жди, молод ещё. Пришлось. Год потерял!
— Да, с тобой, Торопов, дело бы быстрее пошло, сейчас бы Гитлера уже в клетке по городам возили, — в разговор вступил Крымов, взрослый, под сорок лет уже, мужик. Как отец всем: опекает, советует, но и подшутить любит.
— Да чего его, собаку, возить? Горючее ещё на него тратить, воздух чадить. Шлёпнуть — и вся честь, — Торопову даже странно, что пожилой человек, Егорыч, а как глупо рассуждает — Гитлера по родной земле катать.
— Ишь, сознательный какой, — продолжает подтрунивать Крымов. — Как эту собаку изловят, мы всем полком походатайствуем, чтобы тебе такую честь доверили — шлёпнуть. А ты себе славы набирай пока, чтобы уж по достоинству было. Чтобы и медалей позвякивало, и прочее.
Да ну его, этого Крымова. Что ни скажешь — всё обсмеёт, над всем пошутит. Его за это и любят. И сам Торопов смеётся над его шутками. Но когда над тобой подсмеиваются, как вон сейчас захохотали, то не так весело. Над другими у Егорыча лучше получается подтрунивать. Это Михаил давно заметил.
Торопов с Волковым, как познакомились, любили где-то в сторонке, когда время есть, посидеть, поговорить, новости из дома пересказать. Один раз придумали: напишем домой, что вот на фронт люди подарки отправляют: носки, варежки вязаные, с Урала можно и грибы, ягоды сушёные прислать. Пусть земляки не им, Волкову с Тороповым, а просто в полк пришлют — всем.
Прислали. И из Тагила, и из Чекменя. Но в обоих письмах всё-таки земляки написали, мол, так и так, в вашем полку служит наш земляк, и вот мы посылаем вам подарки. И комсорг Алексей Михайлов обоим бойцам благодарность вынес. Да и говорит: "Вы — хорошие бойцы, и думаете о сослуживцах, проявляете инициативу. Горжусь, что у меня такие земляки: и те, что в тылу, и вот вы, мои фронтовые товарищи. И предлагаю вам подготовить политинформацию, как Урал помогает фронту в тылу и куёт нашу победу. Я считаю, что товарищи вас могут рекомендовать в комсомол".
Так обрадовался Михаил! И проситься не пришлось, а сам комсорг предлагает. Худо-бедно, подготовили. Вовсю старались: газеты смотрели, письма из дома тоже подсказывали, как и что в тылу, и с Михайловым советовались, он много подсказал. Потом в полковую газету написали о шефской помощи тыла фронту. И даже фотограф в полк приехал, снял земляков втроём.
Когда Торопова в комсомол принимали, Волков в госпитале лежал. По глупости попал. Даже стыдно. Чуть в самостреле не обвинили. Какой уж тут комсомол! Да ещё без глаза остался. А через полгода лейтенант Михайлов Алексей Яковлевич погиб смертью храбрых. Конечно, у войны свои планы, но Торопов-то всё-таки мечтал: вот закончится война, они с земляком вместе домой поедут, а дома встретят хороших девушек, женятся, и будут их жёны тоже дружить. А домой к Михайлову — похоронка поехала и письмо Торопова: он писал родителям Алексея, какой хороший товарищ, строгий, но справедливый комсорг был их сын — лейтенант Алексей Яковлевич Михайлов.
…Каждый год, как только Бессмертные полки пошли по стране, Михайловы всей семьёй ходили на это шествие. Владимир даже командировки свои так выстраивал, чтобы на 9 мая не приходились. Надо — всей семьёй! А то он где-нибудь в Уренгое на объекте, семья в Челябинске. Нет, семья есть семья, уж что-что, а память своих погибших надо чтить по-людски. А в этот раз они двумя семьями на шествие отправились. Младший сын, Денис, два года подряд в летний лагерь ездил: он моделированием увлекался, и в этом лагере специализированные смены были. Там подружился с Санькой Даниловым, тот из Нижнего Тагила. Он хотя на год младше, но такой башковитый парень! А его как "ботаника" ребята задирали. Ну а Денис защищал. Когда смена кончилась, они хоть и разъехались, но общались постоянно. И вот как-то приехали Даниловы в Челябинск, Михайловы их в гости позвали. И те на три дня загостились. Да так подружились! На второй год в лагерную смену мальчишки уж чуть не как братья отправились. И двумя семьями и в походы ходили, и по реке сплавлялись, и на юг на машинах — караваном. А тут маму-бабушку Даниловых на операцию в Челябинске положили как раз на майские. Ну и решили: в Челябинск Даниловы приезжают, у Михайловых останавливаются, и двумя семьями — на шествие. Так и сделали. Да накануне так засиделись за столом — чуть не проспали.
Утром засобирались. Михайловы достают портрет двоюродного деда — погибшего брата отца: "Лейтенант Михайлов Алексей Яковлевич. 1918 — 1844, Н-ская часть". Старшие Даниловы смотрят на портрет и то ли смущены, то ли в недоумении. Портрет своего деда они в машине оставили. Вышли во двор, достают из багажника: "Торопов Михаил Иванович, рядовой, 1924 — 1983, Н-ская часть…" И фотография. Но это не совсем портрет: на снимке было трое, а Даниловы тех двоих отрезали, групповой снимок портретом сделали, потому что это была единственная фронтовая фотография деда Ларисы Даниловой, в девичестве — Тороповой. А лейтенант на фото, тот, что в центре сидел, — уж очень похож на Алексея Яковлевича. Открывают в смартфоне полную фотографию: трое, Алексей Михайлов — в центре. Точно — он. У Михайловых такая фотография тоже есть, и на обратной стороне подпись: "Дорогим моим отцу, матери, брату Ивану. Привет с фронта. Я с земляками-челябинцами Михаилом Тороповым и Иваном Волковым. Ждите с победой".
Дождались не все. Дождались не всех.
