Недавно в моём блоге обсуждали советскую экранизацию "Американской трагедии" Теодора Драйзера – литовские кинематографисты сделали из социальной драмы (о, нет, конечно же, трагедии) настоящий триллер и, надо сказать, наш вариант получился гораздо интереснее …аутентично-голливудских, причём первый снимался при жизни самого Драйзера. Отлично подобран и типаж главного героя – литовец Гедиминас Сторпирштис точно вписался в образ «привлекательного молодого американца», популяризировавшегося в 1910-1920-х годах художником Кристианом Лайендекером.
Всё в этом фильме – на пятёрку с плюсом, пока действие не переносится в респектабельные апартаменты, где царит мисс Финчли и её круг. Мгновенно всё линяет и дело не в том, что актёры – плохи. В советском кино все играли, по меньшей мере, сносно. И даже не в том, что роль «заокеанского шика эпохи Ар Деко» исполняют посредственные декорации. Просто у наших деятелей искусств – писателей, артистов, режиссёров – не получалось конструировать «мир чистогана и наживы».
В "Американской трагедии" 1981 года Финчли и её друзья выглядят, как скучно-провинциальные мажоры-1981, у которых есть «жувачка» и абонемент в полузакрытый теннисный клуб, тогда как золотая молодёжь ревущих-двадцатых – это расслабленный шик, «…каскады драгоценностей и немножко шёлку». Но пусть шёлк вышел ацетатно-занавесочным, а драгоценности не блеснули роскошью – можно сыграть и в мешках из-под картофеля. Драгоценности – это не вещь, но modus vivendi.
Какой бы советский фильм мы ни взяли, капиталисты всегда смотрятся карикатурно-плоско или же скучно. Исключение – Кнуров и Вожеватов у Эльдара Рязанова в "Жестоком романсе". Вместе с тем, аристократы и короли получались изумительно. Так, Алла Демидова в "Стакане воды" куда как изысканнее реальной герцогини Мальборо, полноватой, рыжей и курносой, как и её потомок – Уинстон Черчилль. И здесь не только внешность – актриса делает из суетливой интриганки Галантного века настоящую дама-политика.
Потрясающи декабристы в "Звезде пленительного счастья", а Игорь Костолевский в мундире Ивана Анненкова прекраснее …самого Ивана Анненкова. В экранизациях классики – то же самое. Сколь шёлково-тонка Наталья Белохвостикова в маске госпожи де Реналь! Впрочем, она же дивна в тандеме с Мальборо-Демидовой – русская Наташа ваяла из депрессивной толстухи Анны Стюарт прозрачно-печальную королеву из поэтических снов. Иннокентий Смоктуновский – едва ли не лучший принц Гамлет. А каков Николай I у Василия Ливанова! Анатолий Ромашин в "Агонии" сыграл трагическую фигуру царя-мученика, виноватого в собственных мучениях.
Этот список удачных царевичей да королевичей мог бы занять целый том энциклопедии, поэтому я перейду к причине, по которой миллионеры выходили косо, а Болконские и Волконские – феерично. Советский мир был создан дворянином Владимиром Ильичом Ульяновым и его классовыми братьями-сёстрами. Да, при поддержке пролетариата. Но кто – вожаки?
Русская революция – это бунт небогатого, образованного и честного дворянина против мирового Буржуинства и автор сего термина, Аркадий Гайдар, имел благородные корни. Октябрь-1917 – это месть Лопахину за вырубленный вишнёвый сад. Проще отдать крестьянским детям под санаторий, чем разбогатевшему хаму.
Всё то лучшее, что было в нашем СССР – заслуга аристократии, дворянства и разночинной интеллигенции, бравшей пример с лучших представителей нобилитета. И честь, и служение, и нестяжательство – оттуда. Дворцы культуры с балюстрадами – и те напоминали об оставленных имениях. Красная цивилизация оказалась яро-антибуржуазной, как мог быть антибуржуазен потомственный дворянин. Итог! Любое – даже критическое, не говоря уже о нейтральном, обращение к Вандебильдихам, вроде мисс Финчли, смахивало на дурную самодеятельность. Буржуи – не антипод, но другой вид гоминидов. Отсюда – тотальное непонимание их психологии. Вот стать Наташей Ростовой или Анной Карениной – запросто, и никакие рысаки, бальные залы и поместья не преграда. Их отсутствие – тоже.
