Что, возможно, до сих пор ещё не сказано и что необходимо отметить относительно весьма неожиданного, но явно не случайного перехода бывшего первого вице-премьера и видного экономиста Андрея Белоусова на позицию министра обороны РФ? Прежде всего — относительно неслучайности и знаковости данного перехода?
Первое — то, что на этой позиции Андрей Рэмович сменил Сергея Кужугетовича Шойгу, направленного, в свою очередь, трудиться секретарём Совета Безопасности РФ вместо Николая Платоновича Патрушева, ставшего помощником президента России. При этом сын Николая Патрушева Дмитрий, бывший министр сельского хозяйства, в новом составе российского правительства стал вице-премьером. То есть по обычным нормам и законам аппаратной логики нынешнее назначение Белоусова является понижением — а значит, оно совершено по нормам и законам иной логики, априори более приоритетной, чем аппаратная.
Кстати, в рамках этой иной логики перевод Шойгу на пост секретаря Совбеза тоже нельзя автоматически считать повышением — что доказывает волна арестов, задержаний и просто отставок ряда высокопоставленных сотрудников Минобороны РФ, которое Сергей Кужугетович возглавлял с 2012 года, придя туда после краткого, сроком всего в полгода, пребывания назначенным губернатором Московской области, а до того более двадцати лет, с 1991 года бессменно возглавляя сначала российский Госкомитет, а затем и Министерство по чрезвычайным ситуациям. Кстати в кресле главы национального оборонного ведомства Шойгу сменил Анатолия Эдуардовича Сердюкова, под прикрытием несколько карикатурной фигуры которого (в военных кругах его нередко называли «фельдмебелем Табуреткиным») как раз и началась системная модернизация российской армии.
То есть смена Шойгу, функционера верхов российской «властной вертикали» ещё «ельцинского» призыва, связана с весьма фундаментальными подвижками в этих верхах.
Второе — то, что эти подвижки не стоит сводить к пресловутой «борьбе башен Кремля», как полагается в рамках упомянутой выше аппаратной логики, хотя соответствующие следствия неизбежны. Но «нерв момента», на мой взгляд, состоит в том, что в глобальной гибридной войне между «большой Россией» и коллективным Западом, с 24 февраля 2022 года принявшей форму Специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины (СВО), произошёл некий качественный перелом или, точнее, сдвиг, вследствие которого её характер должен существенно измениться — причём не в какой-то абстрактной и отдалённой, а уже в самой что ни на есть актуальной и оперативной перспективе.
Опять же, этот сдвиг не касается непосредственно СВО и даже украинского конфликта в целом — на линии боестолкновений существенных подвижек в ту или иную сторону не происходило, хотя стало ясно, что задача «нанести России поражение на поле боя» в формате локального конвенционального военного конфликта невыполнима — даже с привлечением сил НАТО, а его продолжение в этом формате ведёт к деструкции западного «порядка, основанного на правилах», глобального «однополярного мира». Иными словами, на Украине «большая Россия» взяла «альянс демократий» во главе с США и Великобританией «на болевой», не давая вырваться из этого захвата: ни «санкциями из ада», ни пресловутым «контрнаступом», никак.
То есть переход Андрея Белоусова на позицию министра обороны РФ связан с необходимостью «додавить» блок недружественных России стран уже не только и даже не столько в военном отношении, сколько в отношении финансово-экономическом, то есть по его прямой профессиональной компетенции.
Третье — «функционал» самого Андрея Рэмовича, который считается куратором программы создания новых систем вооружений (гиперзвук и т. д.) минимум с 2013 года, когда он стал помощником президента Российской Федерации, покинув пост министра экономического развития РФ. Как представляется, это огромный и постоянно действующий проект, в реализации которого были задействованы все структуры «Большой России» — как национальные, так и зарубежные, а «цена вопроса» в целом находится в диапазоне эквивалента 2-3 трлн долл., что в целом сопоставимо с советскими атомным и космическим проектами.
Видимо, к тому же периоду — с начала 2013 года, то есть второго президентского срока Барака Обамы — необходимо отнести и первые попытки США (а также их союзников по коллективному Западу) пересмотреть механизм глобальной экономики, в рамках которой случился мировой финансовый кризис 2007-2008 гг., а КНР стала «мастерской мира» и обошла Соединённые Штаты по объёму реально производимых товаров и услуг. Под эту «раздачу» Вашингтона попали и структуры «Большой России», что привело к стремительному ухудшению и непосредственно российско-американских отношений, вплоть до начала СВО, которая сейчас подходит к своему логическому завершению, хотя все стороны конфликта сейчас заверяют, что намерены и готовы продолжать его «столько, сколько понадобится» для достижения ранее заявленных целей.
Решение по завершению СВО примет президент России, а вот напрямую взаимодействовать с представителями «альянса демократий» по всему блоку проблем, связанных с этим завершением, придётся людям, досконально знающим эту тему, в том числе новому министру обороны и его «команде» — причём даже не столько по Украине как таковой, сколько по делам «Большой России», то есть не только РФ, но и всего комплекса российских, а также постсоветских активов за её пределами.
Илл. Илья Репин "Не ждали" (1884)
