На Украинском фронте Запад перешёл в контрнаступление и бросил в сражение отборные части и стратегические резервы. В Запорожье в бой пошла Эйфелева башня. Но попала под залп «Солнцепёков», и из неё сделали арматуру для новостроек Мариуполя. Под Херсоном на прорыв пошла Статуя Свободы. Но её обработали «Калибрами» и щебёнкой засыпали воронки на улицах Донецка. На Марьинку двинулись Бранденбургские ворота. Но попали под удар «Аллигаторов», и из ворот сделали калитку в скверике Луганска. На Энергодар бросили Вестминстерское аббатство. Но оно напоролось на танки Т-90, и из него соорудили автобусную будку в Мелитополе. На Артёмовск двинул Колизей. Но его камнями вымостили улицы Севастополя. Эстонцы под Угледаром бросили на прорыв «Старого Томаса». Но Су-34 отправили старика в богадельню.
Не давая захлебнуться контрнаступлению, Запад бросил на фронт стратегический резерв — брюссельского «Писающего мальчика». «Писающий мальчик» преодолел минные поля, прорвал первый эшелон русской обороны, преодолел второй и третий эшелоны, описал всё, что было на его пути, и пропал. И псковские десантники спрашивали друг друга: «А был ли мальчик?»
Писающий мальчик нашёлся. Им оказался президент Зеленский, спешивший на встречу с Урсулой фон дер Ляйен.
Тридцать лет назад Запад поставил перед Ельциным стакан виски и победил Советский Союз. Победа казалась необратимой. Во главе России стоял президент-предатель. Элиту вырастили на западной звероферме, она чавкала и хрюкала у поставленных Лондоном и Вашингтоном кормушек. Интеллигенция отвернулась от Пушкина и говорила при встрече: «Шалом». Русская армия тренировалась на «Танковых биатлонах» и праздничных дефиле. На русских авиационных и ракетных заводах делали конфетти. Народ привели в «Дом-2» и в «Трупный театр Андрея Малахова». Россию превратили в громадный этнографический заповедник, в нём проходила газовая труба и реставрировались Кижи. От русского величия осталась перхоть в волосах Гусинского и Березовского.
Таинственна русская история. Сокровенна молекула русского бессмертия. Страшен зубовный скрежет идущего в атаку русского пехотинца. Ослепительно золото куполов России предвечной. Изумительна церковная фреска Царствия Небесного. Божественны рубины на Кремлёвских башнях. Восхитительно пушкинское «Я помню чудное мгновенье».
Эти мгновения наступают каждый раз, когда Запад заливает оловом русский гроб. Крышка гроба отлетает, расплавленное олово жжёт лудильщиков, и из гроба в пасхальном озарении встаёт воскрешённая Россия. Россия воскрешённая, слезами и кровью умытая, победная, несказанная, бессмертная, восстань!
И мы восстали.
Запад узнал о русском восстании из Мюнхенской речи. Он увидел плоды восстания в Крымской весне, в русском Херсонесе. Он услышал грохот восстания в Иловайске и Дебальцеве. Сегодня на Украине Россия идёт по стопам Суворова и Жукова. Её пытаются остановить «Хаймарсами» и «Леопардами», «Джавелинами» и «Байрактарами», французскими колёсными танками и американскими Ф-16. Её пытаются остановить, учиняя на её пути чудовищное половодье, взорвав Каховскую ГЭС, пуская на самотёк взбесившуюся днепровскую воду.
Всемирный потоп смоет Запад. В бушующих водах останется Русский Ковчег. И чтобы не погибнуть Европе, мы возьмём в ковчег «каждой твари по паре»: француза и француженку, англичанина и англичанку, немца и немку, поляка и полячку. Пусть размножаются по милосердию нашему.
Но не теперь.
Ударил час, и мир сорвал личину.
И чаянье пророка воплотилось.
Пришла вода. Всплывает из пучины
Чудовищный России «Наутилус».
