Давным-давно фамилия Навального – ещё помните такого? – была брендом. Все проекты, где значилось заветное имя, получали мгновенный заряд мощного хайпа, ролики с расследованиями набирали (неважно как) сотни миллионов просмотров, а за своего кумира даже в мороз на улицы выходили толпы юнцов, заучивших лозунги непринятия всего плохого и любви ко всему хорошему. Талант медиатехнолога и огромные возможности сил, стоявших за Алексеем, изобразили из давно стремившегося к политической самореализации юриста альтернативу всей действующей вертикали власти. Эта прекрасная иллюзия и вера в оправданность любой лжи и беззакония во имя борьбы с ещё большей ложью и беззаконием сыграли с Навальным злую шутку – по итогам длительной эпопеи с отравлением, комой и возвращением в Россию он лишился своей фирменной неприкосновенности и сел в тюрьму. Тогда казалось, что «рыжему делают биографию», что из тюрьмы выйдет Нельсон Мандела Мценского уезда, что заключение – часть хитрого плана, попытка придать «борьбе с режимом» правдоподобности и легитимности. Тем не менее, год, прошедший с момента заключения самого заметного российского оппозиционера в тюрьму, показал, что это не так. Печальный промежуточный итог раскрутки драмы «личного врага Путина» подвёл журнал Time, где на минувшей неделе вышло большое интервью с арестантом, составленное якобы по материалам писем из покровской колонии.
Подобно тому, как толстый кот пытается обратить на себя внимание хозяина, несколько секунд имитируя любовь и мягкость лишь затем, чтоб тут же перейти к сути и начать требовать еды, Time не слишком старается делать вид сконцентрированности беседы на фигуре Навального или хотя бы на обстановке внутри России. Да, первый вопрос посвящён условиям содержания. Бесчеловечные пытки вроде заклеивания окна белой бумагой или хождения следом за Алексеем двух арестантов, описываются как «без сомнений» приказ Кремля и личная инициатива Путина. После вялого отыгрыша формального интереса к судьбе заключённого интервью переходит к своей сути. Основная его цель – создать у западного читателя правильный настрой относительно недавних событий, внушить ему определённый взгляд на дипломатические столкновения на полях Женевы, Вены и Брюсселя. Этот взгляд идеально ложится в рамки нарратива, популярного в Штатах, непопулярного в Европе и почти незаметного у нас. Согласно идее, которую транслирует Алексей Анатольевич, Америке вообще не следует садиться с путинской Россией за стол переговоров. Переговоры со школьными хулиганами, говорит Навальный, напоминают рассказ О'Генри, где хитрый обманщик разводит наивного дурачка. По его мнению (очевидно, основанному на инсайдах от сидящего в соседней камере сотрудника Госдепартамента), санкции, которыми Вашингтон угрожал Путину, должны были ввести в любом случае, но нехитрая комбинация властелина Кремля превратила неизбежное в отвратимое простым бездействием. Путин и так не собирался нападать на Украину, но умудрился выторговать за это отсутствие новых санкций. Такая трактовка событий, если не учитывать довольно странной натяжки с изначальной неизбежностью введения новых санкций за просто так, ориентирована и на российскую аудиторию, нужды и стремления которой Навальный, в отличие от его соратников, понимает. Так, ведущего российского оппозиционера и «личного врага Путина» страшно не любят на Украине именно из-за этого – он отказался признавать Крым украинским, отлично понимая, что это отвернёт от него и без того немногочисленную вменяемую фанбазу. Его ближайшие сторонники таким тончайшим политическим чутьём не обременены, следствием чего за год каторги лидера стала позорная череда нелепых заявлений и глупых действий и падение популярности главного проекта Навального. В итоге ФБК после признания иноагентом и экстремистской организацией оказался не нужен никому, кроме локальных медиа профессиональной оппозиции, вещающих порой с Патриарших, иногда из Вильнюса, а временами из Тбилиси. Навальный отлично понимает, что безответная и чистая любовь российских либералов к Украине (не настоящей, а той Антироссии, что они в ней видят) пользуется слабой поддержкой населения за пределами Садового кольца, поэтому он намекает на нежелание Путина решать украинский вопрос, на его склонность к блефу и стоящую за этой склонностью слабость. После этого едва уловимого реверанса своим российским читателям – их должно было быть много, ведь статья американского журнала сразу же вышла на русском и синхронно была вброшена в соцсети через лидеров мнений – покровский арестант переключается на сугубо западную повестку, которая должна быть куда более интересна основной массе читателей интервью. Так, сначала описываются визиты к лежавшему в Берлине Алексею лидеров фракций бундестага, а затем разговор переходит ко внутриамериканским делам. В Штатах, как известно, коррупции не существует, поэтому журнал Time, ссылаясь на интервьюируемого, очень хвалит всяческие вашингтонские комитеты, занимающиеся коррупцией в других странах, равно как и Байдена, активно потворствующего сотрудничеству двух партий по вопросам внешней коррупции. Коррупция, говорит Алексей, является основой всех внешнеполитических проблем США – правда, не та коррупция, когда корпорации из ВПК лоббируют бесконечные войны где-то за тысячи километров (это называется «лоббирование»), а коррупция на местах, в Венесуэле, Афганистане, Украине и путинской России. Затем следуют стандартные призывы применять санкции против непосредственно Путина и его близких друзей, но если Запад не будет уделять российской повестке и бедам Навального большого внимания, то ничего страшного, ведь своя рубашка, говорит скромняга Алексей, ближе к телу. Сам арестант утверждает, что покорно готов нести крест жутких страданий в тюрьме подобно Лю Сяобо, который умер в китайских застенках даже несмотря на награждение Нобелевской премией мира. Похоже, пролёт с престижным ярлыком из Стокгольма очень задел то ли самого Алексея Анатольевича, то ли его кураторов. Зато, говорит Навальный, его арест вызвал масштабные последствия, среди которых называются озлобление общества, повальную эмиграцию, падение экономики, изоляция России и чуть ли не глобальное похолодание. Словом, ничего нового для себя российский читатель в интервью не увидит. Всё та же отчаянная жажда внимания, всё та же опора на западные идеологические клише и англоязычные словесные конструкции, всё то же отсутствие конструктива в странных идеях обустройства России. Важно не то, что было сказано в тексте Time, вроде бы выжатом из писем, которые почему-то спокойно дали рассылать терзаемому в тюрьме «врагу Путина». Важен контекст, в который встроился материал американского журнала.
Во-первых, и это уже упоминалось, текст продвигает популярную в определённых кругах американского истеблишмента идею о том, что с Россией вообще не о чем и незачем договариваться. Никакого «диалога с позиции силы», обещаемого уже третьим президентом кряду – никакого диалога вообще! Сказанная устами «нашего сукина сына», вменяемого и авторитетного в глазах читателя либерального журнала Time российского политика, эта идея обретает вес как бы с другой стороны баррикад. Во-вторых, празднованию годовщины тюремного заключения предшествовала заметная информационная кампания. Выпускались видео о том, как Путин ещё пуще прежнего боится сидящего в тюрьме Навального, множились рассказы о том, как у президента дрожат поджилки при мысли о деятельности ФБК, пелись трубадурами соцсетей осанны невинно заключённому. Был анонсирован даже целый документальный фильм от каналов HBO и CNN. Трезвый взгляд на всю эту клоунаду (который, к чести сказать, часто наблюдался и у целевой аудитории расследований ФБК) даёт понять, что Навальный выйдет из тюрьмы на руины своего главного детища – дело не только в законодательных ограничениях, которые накладывает статус иноагентов и экстремистов, а ещё и в репутационном крахе, в который обратили все завоевания Навального его сторонники. Лучшей иллюстрацией катастрофы, в которой оказалась организация, служит фигура Марии Певчих. Пока на первом плане солировал Навальный, она оставалась в тени. Могущественный серый кардинал, связующее звено между ФБК и иностранными разведками, хитрая манипуляторша, многоходовочница – весь зловещий образ оказался разрушен сразу же, как только возникла необходимость в работе на публику. Эта работа – мелочные споры в твиттере, глупые склоки с соратниками, регулярное высказывание какой-то жуткой нелепицы – ясно дала понять, что серый кардинал не отличается особым интеллектом. То же в той или иной степени касается всех высокопоставленных сотрудников ФБК – Лёни Волкова, из Прибалтики гнавшего школьников на площади в холодной Москве, Вовы Милова, на кривом английском выслуживающегося в твиттере перед важными белыми господами, Любы Соболь, которая… хотя нет, с этой и раньше всё было понятно. Низведение протеста до масштаба акций с фонариками, продвижение полоумных кандидатов на "Умном голосовании", непрекращающаяся возня и война за политическое наследство Навального - крах, к которому привели ФБК болваны, не имеющие ни харизмы, ни вменяемости своего заключённого лидера, не мог организовать ни один хитрый план за авторством Кремля, но достигнут он был исключительно на мощи глупости и тщеславия. В-третьих, вялая реакция на упомянутую медиакампанию, венцом которой стал текст Time, стала индикатором того, что современной России Навальный в том виде, в каком его создали 2010-е годы, больше не нужен. Это показали митинги в его поддержку, которые – вовсе не из-за зверств российских властей или январских морозов – собрали наибольшую аудиторию в Лондоне, Париже, Берлине и Вашингтоне. Не нужен ей и ФБК, чьи слепленные на коленке откровения всё больше напоминают затянувшуюся шутку несмешного стендап-комика. Но запрос на справедливое возмездие ворам, лжецам и беспредельщикам в обществе остался и несёт в себе колоссальный протестный потенциал – это показала прошлогодняя реакция на расследование про дворец в Геленджике. Проблема в том, что удовлетворять этот запрос сегодня некому – земля выжжена отчасти неуклюжими потугами власти, отчасти не терпевшим конкуренции ФБК. Финальный итог деятельности Навального можно будет подводить лишь после его смерти, но промежуточный стал виден по результатам вброса в информпространство материала Time. Монополизировав антикоррупционный протест, завязав оппозиционную активность на себе и отдав всё на откуп редкостным болванам, Навальный оказал коррупции в России огромную услугу.
