10-летний юбилей отмечает популярный отечественный рэп-коллектив "25/17". На вопросы "Завтра" отвечает один из лидеров группы Андрей БЛЕДНЫЙ.
«ЗАВТРА». Проекту исполнилось десять лет. Насколько ощущаете себя изменившимися?
Андрей БЛЕДНЫЙ. Время пролетело очень быстро, незаметно. Мы сами, конечно же, наша музыка, как мне кажется, очень сильно изменились.
«ЗАВТРА». Есть ощущение, что музыка – очень существенно изменилась, а вы сами, по-моему, какими были как раз такими и остались.
А.Б. Мы же стали старше, если бы в нас сохранилось мироощущение двадцатилетних, нас десятилетней давности, наверное, это было бы печально. Мне хочется верить, что мы стали в чём-то мудрее, научились относиться с понимаем к каким-то вещам. Ответственность появилась. Возможно, для более молодой части наших слушателей мы стали менее близки. Но люди, которые нас давно слушают, которые вместе с нами растут, взрослеют, я думаю, нас понимают.
«ЗАВТРА». Почему вы реализовались именно в рэп-эстетике? Что это - близкий стиль или язык, который открыт для общения с миром или просто оказался удобный способ донести своё?
А.Б. Когда я стал этим заниматься, рэп был чем-то новым, интересным. Мне тогда казалось, что всё, что можно сказать средствами рок-музыки, на все лады уже сказано. В то время мы были обыкновенной уличной шпаной. И как-то ассоциировать себя с мужчинами в кожаных штанах сложно было. Удивительно, но с тем, о чем говорят негры в далекой Америке, мы срезонировали. Может, какие-то общие моменты были в жизни. Государство очень далеко, а мы здесь на улице, где абсолютно своя автономная жизнь. Есть менты, есть мы, есть различные движухи. Негры транслировали примерно похожий образ жизни. Мы тогда себя ощущали неграми по отношению к государству, или государство к нам относилось, как к неграм. Чем дальше, тем меньше этого всего негритянского у нас оставалось.
«ЗАВТРА». Тогда рэп-культура пришла в совершенно специфических формах. С одной стороны, такого гламурно-телевизионного сколка с американцев. С другой стороны, появились какие-то совершенно странные проектов, которые, проще всего обозначить словом «трэш».
А.Б. Все было очень карикатурно и гипертрофировано по большей части. При этом мы как-то старались сильно на зарубежных исполнителей не оглядываться. Нам скорее нравилась эмоциональная составляющая. Внешний вид, манера поведения – нам это все не близко было. Какие-то, конечно, элементы проникали и к нам на улицу.
На меня очень сильно оказал влияние московский коллектив «Рабы лампы», Джип и Грюндик. Еще Дельфин, конечно же, из отечественных на нас очень сильно влиял в то время.
Одна из причин, почему я начал – юношеская самоуверенность. Я услышал то, что на тот момент было, и решил, что, по крайней мере, не хуже у меня точно получится.
Тогда я ещё был участником группы «Ртуть». Это был проект Александра Пантюхина (Сандера). Мы начали наши песни записывать и распространять на кассетах. И как-то очень стремительно у всех оказались наши записи. Тогда был дефицит в этом жанре, а отечественных исполнителей было совсем мало. Мы сразу же стали выступать за гонорары, в клубах. И так получилось, что стали самой популярной на тот момент группой в городе. Вплоть до официоза - выступали уже на Дне города, Дне молодёжи.
«ЗАВТРА». Как вы себя ощущаете - в формате отечественной рэп-сцены или вообще в пространстве поп-музыки, так как вы можете и на MTV попасть или вас вообще подобные системы координат не волнуют?
А.Б. Вообще не волнуют. Могу точно сказать, что нам на хип-хоп культуру как таковую не то чтобы плевать, но мы очень давно равнодушны к этому. У нас был такой период, когда мы пытались рассказать, каким рэп должен быть. Потом в один момент поняли, что рэп может быть разный, и мы никому не должны, да и нам никто ничего не должен. Поп-музыка? Хорошо, мы же популярные, значит поп-музыка. У нас есть речитатив, значит, рэп-музыка. Сейчас мы выступаем с живым составом, на концертах слэм – пусть мы будем рок-группой. У нас простое отношение – мы музыку делаем.
«ЗАВТРА». А как само рэп-сообщество на вас реагирует? Они воспринимают вас частью рэп-сцены или уже нет?
А.Б. Им приходится нас воспринимать. Хотя, как мне кажется, нас многие недолюбливают, потому что мы в их игры не играем, с ними особо не дружим. Во всех этих праздниках жизни участия не принимаем, а всевозможные призы, медальки получаем. «Лучший рэп» там, «Лучший клип» здесь. Наверное, многих это раздражает. Получается, что мы как бы говорим – плевать нам на вашу игру, нам кажется, что это какая-то песочница… но медальки берём.
«ЗАВТРА». Сибирь родила такое мощное, яркое, пусть сегодня уже во многом ушедшее панк-движение. Потом последовало появление целого куста рэп-формаций. Что в почве содержится такого, почему возникают такие странные цветы, достаточно жизнеспособные при этом? Существует ли какая-то связь со знаменитыми предшественниками?
А.Б. Я уже одиннадцать лет живу в Москве, и у меня такого местного патриотизма – «наш город самый лучший в мире» – все меньше и меньше. Я по стране поездил, могу сказать, что Омск – достаточно скучный, промышленный город, где есть две центральные улицы. Потом начинаются панельные дома, частный сектор. Живите, как хотите. Я уверен, таких городов по стране десятки. Я не могу сказать, что у нас там прямо какая-то аура творческая.
«ЗАВТРА». Судя по результатам...
А.Б. С Егором Летовым лично не был знаком, несколько раз пил водку с Кузей Уо. Не знаю, вспомнит ли он меня. Я учился на нашем омском худграфе. А все местные художники, поэты, музыканты так или иначе там со временем становятся знакомы, потому что на одних и тех же квартирах, в одних и тех же заведениях пьют. Что это? Как это назвать? Такая деревенская, провинциальная богема. Не сказать, что мы дружили, но достаточно уважительно все друг к другу относились.
«ЗАВТРА». В творчестве «25/17» и предыдущих проектов изначально насколько вообще силен был ориентир – оборачивались насколько на окружение, на потенциальную публику?
А.Б. На публику мы как-то никогда не оборачивались. В нас очень силён творческий эгоизм. Знаешь, делать то, что от тебя ждут, хотят, как будто ты кому-то обязан... «Мы же тебя слушаем. Ну-ка сделай вот так, кувыркнись через голову два раза. Мы же тебя слушали полгода целых» – я не буду.
«ЗАВТРА». Вы всегда были сильны окружением. Но это почти тоже «Сделайте вот так, или эту строчку черканите или про это прочитайте». Имело место быть? Ведь есть знакомые, коллеги, кто являются авторитетами, чье мнение стоит выслушать.
А.Б. Сейчас мы уже слишком самостоятельные, чтобы попадать под чье-то влияние. Если бы я в этом направлении шел, я бы, наверное, одни песни и писал о том, как «чурки всех достали», и как нам спасти Россию. Опять же, ты же знаешь, что на наши концерты постоянно ходит околофутбольная туса, но у нас ни одной песенки про мячик или про выезд, или про махач как таковой нет. Хотя мы могли бы, наверное, чтобы приобрести побольше слушателей в этой среде, написать песню про боевой выезд или песню про любовь футбольного фаната и девушки-следователя, например. Представляете, какой сильный сюжет?
«ЗАВТРА». Это как раз было бы воспринято как желание понравиться. Почему футбольные фанаты в принципе тянутся к вашему творчеству - потому что эта субкультура вне субкультур - есть металлисты, рэперы, бандиты и так далее.
А.Б. Лет пять назад оказался с другом в одном заведении, я тогда вообще не сталкивался с околофутбольной средой. И вдруг ко мне подходят какие-то здоровые парняги – оказывается, они знают какие-то наши треки. Это еще в 2007-м-то году! Жмут руку, говорят: «Вы делаете хули-хоп». – «???». – «Хулиганский хип-хоп, как в Польше». – «Эвоно как. Ладно, пусть будет хули-хоп, как скажешь». Это все удивительно было.
«ЗАВТРА». Сцена – это в любом случае путь к большой аудитории. Это работа на большую аудиторию. При этом у вас всегда есть вот это «только для своих», какое-то подмигивание, стремление не то, что ограничить, а как-то работать…
А.Б. Может быть, это чересчур жестко сейчас звучит, но стараемся фильтровать.
«ЗАВТРА». Но фильтровать-то проще в подвале или в формате independent. Тут неизбежно вы с большой аудиторией работаете, да еще оказываясь, все равно получая ярлык рэп-проект, приобретаете поклонников, которые по большему счету могут не то, что неправильно ваше послание понять, но воспринимать исключительно через энергетику, через стиль или потому что Ант импозантный.
А.Б. Девушка, которая просто влюбилась в Антона и поэтому пришла на наш концерт, гораздо милее, чем какой-нибудь тип, который эмоционально срезонирует с нашими песнями и другому человеку разобьет голову. Потому что девочке просто нравится Антон, как Антон улыбается, и она в этом позитивна. Я увидел для себя три варианта. Первый вариант – вообще молчать. Понимайте, как хотите, делайте, что хотите, потому что чем больше людей придет на концерт, тем больше мы заработаем денег, тем чаще нас будут приглашать организаторы.
Второй вариант – это потакать. «Да-да-да, вы все молодцы. Мы вас любим. Вместе выстоим, вместе выбежим из-за угла, пойдут клочки по закоулочкам». Тоже, чем больше людей, тем больше мы денег заработаем.
Третий вариант, который я выбрал, – это терпеливо объяснять и рассказывать. Потому что для меня все-таки важно, чтобы слушатель понял, о чем мы говорим. Мы же не просто развлекаем. Хотелось бы, чтобы люди понимали нас. У нас всех есть аккаунты в соцсетях, нам очень легко задать вопрос. Я поначалу очень сильно раздражался на это. Мне бы никогда в голову не пришло писать Константину Кинчеву, когда я, будучи подростком, затирал до дыр его пластинки. Мне бы никогда не пришло в голову писать ему: «Эй, Костя, где там все твои альбомы взять? А что у тебя в той песне имеется ввиду?». Существовала какая-то что ли субординация…
Ну а сами мы терпеливо объясняем, общаемся. По поводу некой сегрегации, да, она существует и да, мы и дальше так будем делать.
«ЗАВТРА». То есть разные уровни аудитории?
А.Б. Конечно, кто хочет – тот поймет. Если человек что-то услышал, и как-то ему это в жизни пригодилось, помогло, он понял, о чем мы говорим – мы очень сильно радуемся. Если человеку нравится просто эмоционально то, что мы делаем, и он пришел на концерт, заплатил за билет – у нас семьи, нам тоже надо платить за квартиры.
У нас есть трек «Просыпайтесь!», он своеобразно выстроен. Первый куплет – идёт чистая социалка. Во втором куплете – какой единственный выход я в этой ситуации для себя вижу: будем держаться вместе, молиться друг за друга, много цитат из Библии. В припеве - обращение религиозное: «братья, сёстры», а не «пацаны, девчонки». И многим такой подход неинтересен. Думать, анализировать неинтересно. Начинаешь объяснять – лицемер, а мы тебе верили, предатель. Знаешь, мы раньше делали смысловую нагрузку в куплетах и простенький припев. «Бейся», «просыпайтесь» и тому подобные глаголы. Мы отказались от этого приема, потому что идея была в чем? Что за счет этой эмоции мы привлекаем внимание, и человек потом послушает куплет, вникнет в содержание. А получается зачастую, что куплет не нужен, не важно, о чём, у меня свое кино в голове.
Есть у нас песня «Будь белым», её первая часть была на альбоме «Отрицательного влияния», группы Антона. Сначала всё было отлично, на «ура». Её даже ставили по радио. Парни исполняли её на открытых концертах. Потом мы записали вторую часть. Песня - рэп о рэпе. Проходит буквально несколько лет, и она воспринимается совсем по-другому и совсем другими людьми. Чудеса. Изменилась песня? Нет, изменилась обстановка в стране. Обстановка в стране изменилась настолько с 2002-го по 2008-й год, что то, что было нормально, исполнялось на «Стритболе» на Воробьевых горах для нескольких тысяч людей, через шесть лет стало чуть ли не экстремистским лозунгом: «Будь белым, цени это».
«ЗАВТРА». Почему так происходит? Вообще не вставал такой вопрос? Ситуация радикализируется, во многом, благодаря информационной открытости общества. При этом сверху навязывается какое-то понятие толерантности.
А.Б. То, что ты говоришь, происходит исключительно в нескольких городах нашей страны плюс в медиа-пространстве. В стране этого всего нет. После событий на Манежке был у себя на родине в Омске, общался с местными ребятами. «Слушай, – говорят, - фашисты – это плохо, фашистов валить надо, у нас деды воевали». И тут же: «С «чурками» никаких дел, с ними даже говорить не надо, их валить сразу». Вот и вся психология в России.
Вместе с тем, к сожалению, сейчас декларирование каких-то традиционных ценностей уже практически приравнивается к экстремизму. А если мы начнем песенки петь: «Давайте все дико предаваться анальному сексу, курить дурь, и будем все на позитиве», про нас журнал «Афиша» напишет, и телеканал «Дождь» нас покажет. Но как только начинаем говорить о семье, о том, что не надо, пожалуйста, гей-парадов, о том, что у меня друзья, мама-папа, вот березка моя, о том, что я русским быть хочу, а не собакой безродной – оказывается, что мы экстремисты…
«ЗАВТРА». Большая часть текстов у вас социального характера. При этом «25/17» сознательно дистанцируетесь от всех общественно-политических сфер. Почему? Как-то одно другому противоречит.
А.Б. Ни в коем случае.
«ЗАВТРА». Есть Захар Прилепин – творец и общественный деятель. Есть Быков - творец и общественный деятель. Про Паука или Noize MC так же можно сказать. А от Андрея Бледного есть только творец, от общественного деятеля ты убегаешь.
А.Б. Потому что я не верю в то, что есть какой-то государственный институт, который сделает всех счастливыми. Всегда есть люди, недовольные царем, президентом и желающие что-то изменить. Мне говорят последние почти 30 лет, что будет лучше, каждый обещает лучше сделать. Горбачев обещал, потом Ельцин, потом Путин, а по-моему, только хуже все становится. Наверное, здорово, что у нас появились айподы, или можно взять в кредит автомобиль. Но когда я ходил в школу, у нас не было детской наркомании и гей-парадов. Нельзя было прочитать на заборе, где можно купить наркотики. Я считаю, что у нас только хуже все становится, но все искренне хотят сделать лучше. По крайней мере, говорят о том, что искренне хотят.
Опять же, от этого никуда не денешься, нельзя отменить Откровение Иоанна Богослова. Будет только хуже. Поэтому я не воспринимаю задачу революционно все изменить – это бесполезно. Главное - сохранить то, что ещё осталось.
«ЗАВТРА». Это ведь тоже позиция, учитывая то, что апелляция к традиционным ценностям звучит почти революционно.
А.Б. Для этого не надо вступать в партию, для этого надо следовать Писанию. Не просто носить крестик, не просто закусывать на Пасху крашеным яичком, а открывать, читать. Как минимум начать с этого – открыть и прочитать.
«ЗАВТРА». Наверное, я не совсем правильно поставил вопрос. Скажем, Noize MC песню про ментов выдал. Его поклонник понял, что «менты –плохие». Потом общественный деятель Noize MC рубанул телегу по тому или иному событию где-нибудь на радио. Опять же его слушатель: «Вот Noize MC так считает». А слушатель Андрея Бледного хотел бы услышать, что же он думает о событиях на той же Манежке.
А.Б. Непонятно, откуда такое убеждение, что если человек умеет красиво петь ртом или слова в столбик писать у него получается, то его мысли по поводу происходящего - нужные и правильные, и что он компетентен?
«ЗАВТРА». Потому мы еще в старой традиции живем поэт в России больше, чем поэт.
А.Б. Я поэтом себя не считаю. Я просто пишу тексты, которые более-менее неплохо ложатся на ту великолепную музыку, которую Антон делает. Сказать больше, чем Христос мне нечего. Потому что я не считаю, что я вообще вправе о многом говорить. В чём-то я некомпетентен, что-то мне просто не интересно.
«ЗАВТРА». Всё идёт к полному стиранию каких-либо граней. Не задумывались, а кому это нужно вообще? Приходилось общаться с представителями разных народов, везде хватает вменяемых людей.
А.Б. Потому что есть «князь мира сего», ему это и выгодно. Если мы принимаем то, что Бог есть, значит, мы должны соглашаться с тем, что и сатана есть. Остальные - инструменты в этой бесконечной борьбе.
Сейчас идёт атака на традиционные ценности. Не только на христианские, на мусульманство такой же накат. Нам что сейчас транслируют? Христиане - это педофилы, это попы на мерседесах. Нравится? А кто такие мусульмане – понятно, террористы, всем головы режут. Хотите? Так что, давайте о свободе поговорим, о равенстве... А «традиционные ценности – это мракобесие».
«ЗАВТРА». Все-таки это сознательная эскалация со стороны неких сил или же человечество само таким образом движется, как человека с похмелья корёжит, по жизни он неглуп, вменяем, но сейчас думает хрен знает о чем, и вообще любым способом хочется опохмелиться?
А.Б. У людей стержень изъяли, у них нет фундамента. Как в Писании: «На чем ты дом свой построишь: на песке или на камне?». Люди по большей части просто проживают в погоне за каким-то удовольствием или удовлетворением просто собственных инстинктов, потребностей первичных. Если кто-то что-то и строит, то на песке, и такое здание не будет долговечным.
Возьми человека с какой-то твердой, духовной основой. И человека абсолютно растерянного, абсолютно без какой-то позиции? Кем легче управлять?
«ЗАВТРА». Вы пытаетесь помочь людям обрести фундамент или просто говорите о наболевшем или же самим себе помогаете обрести?
А.Б. Я честно скажу. Раньше я стеснялся говорить о каких-то вещах. Боялся выглядеть смешным, глупым. Здоровый, бритый, в татуировках что-то там о любви говорить будет, о каких-то ценностях. Сейчас мне абсолютно все равно, как меня будут воспринимать. Кому-то это покажется глупым или смешным. Мы открыто говорим. Наш крайний альбом как раз об этом – о любви и смерти через призму христианства. То есть любовь это не только эрос, а любовь как сторге, филия, агапэ.
Смерть для человека искренне верующего – это не конечная точка. Смерть – это только начало. У нас жизнь короткая здесь. Обо всем этом мы на крайнем нашем альбоме и попытались сказать.
«ЗАВТРА». В ваших песнях разбросано много намёков, цитат, имён. Насколько для вашего творчества важен культурный бэкграунд? Не давит, не мешает?
А.Б. На нас самих это не давит. Сказать, что мы какие-то образованные ребята? Я тот же гопник с высшим образованием, который просто давно живет в Москве, маргинал, который более-менее социализировался.
«ЗАВТРА». Не кажется ли тебе, что твой лирический герой с годами стал более депрессивным?
А.Б. Нет, наоборот, он стал более жизнерадостным. Когда началась эта эпоха накопления капиталов, и мои сверстники стали воплощать мечты в жизнь – машины, квартиры… У наших родителей было все еще проще. Помнишь? Машина, хрусталь, ковёр. Меня всё это очень тяготило, и это одна из причин, почему я тогда стал употреблять наркотики. Ради чего жить? Ради ковра? Ради «мерина» сто сорокового? Потом, когда крестился, когда стал жизнь свою с Писанием сверять, все как-то на место встало. Появились и смысл, и радость, и надежда. Сложно было, и сейчас бывает, не всё сразу получается, главное – сделать первый шаг.
Я сейчас могу показаться навязчивым чересчур, но это действительно то, что мою жизнь изменило, поэтому я говорю об этом. Если бы не Христос, я бы сдох давно, либо где-нибудь в тюрьме, либо башку проломили на улице, либо просто от передозировки. Большая часть моих друзей, с кем я рос, доживают дни спившиеся, сколовшиеся. Эта вся криминальная романтика давно закончилась. Даже если не брать этот сегмент, а брать так называемую богему – там тоже все печально, и всё то же: алкоголизм, наркомания. Все, что у меня есть сейчас – потому что в свое время я сделал выбор. Тебе же Господь дает выбор. Он тебя ничему не заставляет. И никакой поп тебя ничего не заставляет делать. У тебя есть выбор. У нас в стране почему это происходит все? Второзаконие открываешь – там все написано. Не будете заповеди соблюдать – придут чужие, будете у них в долг брать. Они буду ваших жен иметь, ваши виноградники присвоят, и вы будете им служить. Все потому, что вы не соблюдали заповеди. Конечно, это все было написано евреям, но это все применимо и к нам.
Я свой выбор сделал: у меня семья, сын, друзья, у меня любимая работа, творчество. Господь благословил.
Беседовали Андрей ОСИПОВ, Андрей СМИРНОВ
Фото Андрея Давыдовского
