"Но панталоны, фрак, жилет —
Всех этих слов на русском нет…"
А.С. Пушкин "Евгений Онегин"
"Подавай им красавцев. Глядишь, глядишь кругом, ну, слава Богу, думаешь, нет красавцев, все люди как люди. И вдруг, откуда ни возьмись красавец тут как тут. И где только они их откапывают?" — сетовал герой комедии Александра Островского "Красавец-мужчина". Эталонные кавалеры для прекрасных дам! Как они выглядели? Во что были одеты? Чем окружали себя? Сюртуки, манишки, лорнеты, маникюрные приборы, табакерки, вышитые подтяжки — всё это можно увидеть на выставке, которая сейчас проходит в Государственном историческом музее, а называется экспозиция, как и знаменитая пьеса, — "Красавец-мужчина". Посетитель может проследить эволюцию мужского костюма XVIII-XX веков, увидеть мир глазами старинного модника, вспомнить строки из школьной классики, ибо описания костюмов и бытовых привычек органично вплетены в сюжеты литературных произведений. Экспонаты расположены в трёх залах, что позволит совершить неспешный экскурс в историю мужской элегантности.
Итак, Галантный век. Тогда возникло понятие — нет, явление! — "петиметр" (фр. petit-maître — букв. "господинчик"). Так называли стильно одетых, светских молодых мужчин, стремившихся произвести впечатление своим шикарным видом и версальскими манерами. Это слово чаще всего имело негативный, пренебрежительный оттенок (как, например, в советские времена тавро "стиляга"). Причём чтобы прослыть петиметром, явно недостаточно модно одеваться, бахвалиться импортными табакерками и ездить в Париж за лентами для парика. Во-первых, это была особая идеология преклонения перед Францией, нарочитая, доходящая до абсурда галломания. Во-вторых, настоящий петиметр должен страдать крайней формой нарциссизма. Видный литератор XVIII века Иван Елагин зло высмеивал петиметров. Как и во все эпохи, моралисты потешались над безрассудными щёголями и, сами того не желая, оставляли для потомков точные описания мод своего времени. Елагин писал, что петиметру нет дела до умственного труда, он лишь заботится о своей внешней привлекательности: "А только новые уборы вымышляет / И ими глупый полк кокеток лишь прельщает". Баснописец, публицист Иван Крылов в "Почте духов" язвительно отмечал: "Возмогут ли все наставления Сенеки и Эпиктета произвесть какое действие над глупою головой петиметра? Сделают ли они его разумнейшим? Заставят ли быть полезным обществу и не принимать более на себя тех смешных телодвижений и ужимок, чрез кои уподобляется он обезьяне? Без сомнения, все речи сих великих философов останутся безуспешны". Петиметр — строен, женственен, капризен. Вот перед нами портреты кавалеров в напудренных париках, в бархате и шёлке. Диковинная одежда — расшитые кафтаны и узенькие камзолы. В те времена мужчинам полагалось носить короткие обтягивающие штаны — кюлоты. Зритель может убедиться, насколько был сложен их крой. Создание любого платья в XVIII столетии — дорогостоящий, трудоёмкий, долгий процесс. Впрочем, сама жизнь протекала медленно и размеренно… Под стеклом — драгоценные часы, которые могли стоить целое состояние, и любимые игрушки Галантного столетия — табакерки. Коробочка для нюхательного табака — показатель богатства её владельца. Считается хорошим тоном как бы невзначай похвалиться табакеркой.
В конце XVIII века начинают складываться иные правила, касающиеся мужского костюма. Вычурность, манерность, мягкость линий уступают место эстетскому минимализму. Костюм последовательно освобождается от претенциозной декоративности. Уходят в прошлое пышные кружева, пудра и напомаженные рты. Всё это мужчины оставляют женщинам. Уходит яркий петиметр — является холёный денди. Тёмный фрак с рукавами-буфами, идеальный галстучный узел, неброские расцветки, запах чистоты и свежести. Портреты русских денди, в том числе Петра Чаадаева — западника и безумца. За стеклом — фраки и цилиндры или, как их тогда именовали, "круглые шляпы". Уход за внешностью — важнейшая статья расходов. "Гребёнки, пилочки стальные, / Прямые ножницы, кривые / И щётки тридцати родов / И для ногтей и для зубов". Вот разнообразные предметы для маникюра, флаконы, расчёски, шкатулочки. Важно быть лощёным и аккуратным.
Но время неумолимо — на смену денди пришёл новый тип "красавца-мужчины". Он подтянут, быстр и немногословен: "Он весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь". Разорение сибаритов-дворян и появление на сцене деловых людей привело к изменениям актуального силуэта. Уходит приталенность, исчезают буфы, обувь делается "грубой" и крепкой. Нашему герою надо много ходить и даже — бегать: в банк, на биржу, в контору. Ускоряющийся ритм жизни вызвал появление новых бытовых привычек и вещей. Так, модные вояжи — как следствие развития железных дорог — породили одежду для путешествий. Кроме того, в обиход вошли саквояжи — sac de voyage.
В XIX столетии мода становится индустрией. Одежда перестаёт служить неким отличительным признаком высших сословий. Происходит "девальвация" моды, её обесценивание как знаковой системы. В этой связи интересна публикация "История одного фрака", напечатанная в №6 российского издания "Мода. Журнал для светских людей" за 1858 год. Основной смысл статьи — критика уравнивающей современной одежды. Автор напоминает, что в прежние века маркиз в бархатном, шитом золотом наряде разительно отличался от буржуа, в то время как последний не был похож на простого ремесленника. "Фраки не отличаются один от другого ни покроем, ни материей, и нередко фрак аристократа и фрак зажиточного ремесленника выходят из мастерской одного и того же портного", — констатирует журналист. Далее следует водевильный сюжет о некоем французском аристократе, заказавшем себе фрак каштанового цвета. Однако любовница-актриса воспретила юноше надевать дурацкий фрак. "Вы будете похожи на нашего суфлёра!" — воскликнула она, после чего послушный франт отдал каштановый фрак своему слуге Пьеру. Слуге фрак оказался тесен, и он продал обновку такому же простолюдину-работяге. В общем, история заканчивается самым плачевным для фрака образом: он оказался на плечах совсем уж ничтожного (с точки зрения читателей журнала) человека.
Вместе с тем, фрак переходит в разряд церемониальной одежды, тогда как в повседневный быт входят сюртуки, визитки, а в конце XIX века — знакомые нам пиджаки. Смокинг, считающийся до настоящего времени символом дольче-вита, был "курткой для курения" (smoking-jacket), и мужчины сие надевали, когда хотели уединиться в курительной комнате. Существует легенда, что как-то раз мужчины попросту забыли снять "курительные куртки" и заявились в гостиную. По другой версии, моду на смокинги ввели простецкие американцы, не знакомые с правилами светского поведения. Но так или иначе, в конце XIX столетия smoking-jacket считается официальной одеждой. На выставке можно увидеть сюртуки, визитку, смокинг, а также — разномастные виды и формы шляп. Цилиндр (вслед за фраком и смокингом) тоже превращается в празднично-парадный убор, а для обыденности подойдут котелки и канотье…
В конце XIX столетия начинается очередная эра — Серебряный век, Модерн, Прекрасная эпоха. Belle еpoque привлекает своей двойственностью. На первый взгляд кажется, что это было невероятно "уютное" время, когда жизнь устраивалась самым разумным образом. Тому примером служат приятные мелочи — аксессуары на все случаи, прихотливая упаковка, подчёркнутое эстетство самых обыкновенных вещей. На стене — портрет графа Сергея Зубова, писаный модным художником Джованни Больдини. За стеклом — фотографии усатых кавалеров. Настоящий мужчина Belle еpoquе высок, атлетически сложён и… утончён. Актуален стиль юного атлета-красавчика — он поэт, эротоман и немного революционер. Одежда его проста и изысканна, ибо он любит комфорт и красоту, не намереваясь отказываться от одной радости в пользу другой… "Я очень элегантен, люблю хороший стол и красивые вещи, занимаюсь спортом", — говорит о себе герой Зинаиды Гиппиус. На рубеже XIX и XX веков дресс-код всё более свободен от условностей, хотя фрак по-прежнему считается обязательной деталью. Князь Феликс Юсупов вспоминал, что не испытывал желания венчаться во фраке и собирался пойти под венец в визитке, однако эта очередная выходка молодого князя возмутила его высокопоставленных родственников. Возмутила, но, тем не менее, постулаты хорошего тона уходили в прошлое. Что касается обуви, то, как уже отмечалось, на протяжении всего XIX столетия она становилась удобной и неброской. Правда, всегда находились броские "фавориты" сезона. "Отец мой… мужик был, а я вот в белой жилетке, жёлтых башмаках", — говорит чеховский Лопахин, подчёркивая таким манером высоту своего нынешнего положения. На одной из витрин зритель может заметить жёлтые ботинки — предмет гордости богатых щёголей.
На стендах — белые манишки, а также съёмные воротнички и манжеты. Интересная деталь: в начале 1910-х гг. съёмные крахмальные воротнички стали делать очень высокими, с отвёрнутыми вниз уголками или без них. Высокий воротник с твёрдыми краями, впивавшимися в шею, причинял много страданий модникам. Такой пыточный воротничок и назывался соответственно: "отцеубийца" (по-немецки — Vatermörder). Историк моды Ольга Вайнштейн пишет: "В десятые годы самый характерный массовый типаж — мужчина Arrow collar (воротничок-"стрела"), получивший название от рубашек фирмы "Эрроу" c высоким съёмным воротником. Накрахмаленные белые воротники создавали подчёркнуто элегантно-высокомерный вид, особенно когда их прикрепляли к полосатым рубашкам". И это далеко не всё, что вы отыщете на выставке!
Устроители сообщают: "На выставке представлено более 600 предметов из фондов Государственного исторического музея, Государственного музея А.С. Пушкина, Государственной исторической библиотеки, Российской государственной библиотеки, а также Фонда Александра Васильева". 600 предметов, каждый из которых — знак истории.
