«Можно верить и в отсутствие веры
Можно делать и отсутствие дела…»
Из репертуара группы «Наутилус Помпилиус».
Недавно отмечалось столетие со дня рождения генсека Андропова... Юрий Владимирович пробыл у власти чуть больше года, однако, споры о нём до сих пор не затихают, ибо фигура, прямо скажем, крайне противоречивая и неоднозначная. Итак, 1983-й вписан в историю России, как суровый и прохладный год. Закручивание гаек и возрождение сталинизма? Борьба с коррупцией и насаждение строжайшей дисциплины на производстве? Или – …первая «серия» Перестройки, ярое западничество и попытки переиначить социализм? Андропова, по большому счёту, ругают все – либералы за те самые «гайки», а имперцы, коммунисты и просто – патриоты – за несомненный интерес к Западу, к его социально-экономической модели. В общем, не будь Андропова-83, не случилось бы и Горбачёва-85. Но я сегодня вспомню лишь одну – положительную - деталь, связанную с андроповским наследием.
Укрепление трудовой дисциплины, искоренение тунеядства, борьба с прогулами – так это звучало в официальных документах. Раскройте любой номер журнала «Крокодил» начала 1980-х годов – в каждом номере отыщется карикатура на крепенькую тётку, скачущую по магазинам в рабочее время. Или же нам будет явлен патлатый, фирменно одетый тунеядец, валяющийся на диване в обнимку с японским двухкассетником. А ведь ещё были и прогульщики, и умелые симулянты, годами не вылезавшие из районных поликлиник. Особым пунктом значились так называемые «летуны» - работники, не умеющие, да и не желающие надолго связывать себя трудовыми с узами с одним и тем же предприятием.
Это сейчас психологи активно советуют не засиживаться более трёх-пяти лет на месте – надо вроде как «развиваться», пробовать себя в разных жанрах. Короче говоря, менять жизнь к лучшему. А в СССР считалось особой доблестью тридцать-сорок лет оттрубить на одном заводе. Причина тому понятна – если юноша приходил в цех подмастерьем (или молодым инженером), он мог карьерно вырасти до директора, зная все стадии и тонкости производства. Как тогда говорили: «Начинал болеть душой за родной завод». Ещё бы! С 18 лет у станка. А если ты, мой дружок, являешься менеджером по перепродажам и ещё каким-нибудь инновационным маркетологом (с дипломом арт-дизайнера), то смело бросай это дело – иди уж лучше в свадебные фотографы. Но вернёмся, однако, в 1980-е! На повестке дня - прогульщики, тунеядцы, летуны и симулянты. Но «Крокодил» - это сатирический журнал, бичующий дурные нравы и прочие недоработки системы. Тут всё ясно. Давайте посмотрим наши любимые – культовые – кинокартины именно с точки зрения той самой «трудовой дисциплины».
Итак, перед нами – незыблемый лидер современного телевещания, «старая песня о главном», вечная и прекрасная сказка про «осень жизни». Узнали? Да. Рязановский «Служебный роман». С чего, по сути, начинается повествование? С широкомасштабной, талантливо отснятой сцены дамского прихорашивания-раскрашивания…на рабочем месте. Замечу – все эти пригожие фемины даже не задумываются о том, что совершают нечто противоречащее КЗоТу. Они вовремя прибежали в свой оупен-спейс, перемигнулись с приятельницами и – давай наводить красоту. В едином порыве - всем коллективом. «Это – уже обычай, традиция, я бы сказал - ритуал», - говорит нам закадровый голос Новосельцева.
Идём далее. Секретарша Верочка на работе вяжет, сплетничает, покупает сапоги и продаёт добытые в «боях» импортные шмотки. Симпатичная, но…активная общественница Шурочка с невероятным усилием припоминает, что она, собственно, из бухгалтерии. Блондинка Оленька Рыжова успевает не только писать длинные, прямо как в Галантном Веке, письмена «любимому Юре», но и шастать по окрестным торговым точкам. Оказывается, тому есть рациональное объяснение, полностью извиняющее Олю – перерыв в магазине трагическим образом совпадает с перерывом в родном статистическом управлении. Впрочем, и сама начальственная мымра Калугина – супер-профи и женщина-камень - именно во время рабочего дня совещается с мудрой Верочкой на предмет блайзеров, батников и актуальной комбинаторности. И в тот момент, когда Людмила Прокофьевна стала уже просекать все тонкости женского обаяния, в помещение нахально вваливаются посторонние фигуранты – энергичная Шура и снулый Новосельцев, изнывающий под тяжестью бронзовой лошади. То есть, они тоже «гуляли» во время работы.
Теперь вспомните другой – не менее любимый фильм, но снятый в сталинские времена – «Светлый путь». Там девушки тоже ярко красятся и даже поют об этом частушки: «Мажу губы очень густо и выщипываю бровь…» Что характерно, всё это – и сеанс мейк-апа, и пение куплетов - происходит уже после работы. Вы можете представить себе героиню Любови Орловой, которая разложила бы на краешке станка продукцию фирмы «Тэжэ» и принялась бы помадить ротик? Да. Такое могло бы случиться, если бы она (вдруг!) играла острохарактерную отрицательную героиню. Какую-нибудь красотку «из бывших», потенциальную вредительницу или, например, охотницу за выгодными женихами. Да. В сталинскую эпоху сам процесс труда представлялся, как некое сакральное действо, подвиги Геракла. Отсюда все эти сцены «укрощения станков» и прочие стахановские дерзания. Но именно это давало великий результат – нам показывали, что работа – священна. Итогом были не только трудовые показатели отдельных героев труда, но и вхождение России-СССР в число ведущих индустриальных стран мира. Как говорится, Сталин взял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой. Но, как мы помним, не только с ней-родимой.
…А вот в милом (и невероятно талантливом!) позднесоветском кино хождение на работу изображалось, как рутинная обязанность, которую надо срочно чем-нибудь заполнить и расцветить. Скажем, сплетенками или продажей импортных сапог. Или – служебным романом, собственно говоря. Вспоминаем монолог Новосельцева: «Как всем известно, труд облагораживает человека. Поэтому люди с удовольствием ходят на работу. Лично я хожу на работу только потому, что она меня облагораживает». Произносится это с таким сарказмом, что всем становится ясно – …денег у Новосельцева нет, но очень хочется. Мол, такая работка только облагораживать. Ничего более. И фраза о труде звучит издевательски. Вроде как я говорю правильные словечки, как тут принято, а на самом деле в кармане у меня – громадный, сочный кукиш!
Я была тогда ребёнком, но очень хорошо помню, как ржали зрители в темноте кинозала именно над этой фразой. Ещё бы не глумиться – общественный пафос к тому времени сделался попросту смешным, как, впрочем, и понятие «трудовой подвиг». Да. В газетах всё ещё писалось «высоким штилем», а в НИИ-шных курилках обсуждали модного Кафку, запретного Севу Новгородцева с Би-Би-Си и, смакуя Marlboro, высмеивали дикцию «дорогого Леонида Ильича». Потом дамочки бежали примерять итальянские полусапожки немыслимого – ужасно буржуазного - колера и вида. Как же не бежать-то? Сотрудница из соседнего отдела отдаёт буквально за бесценок – ей не влезли, а ведь отстояла трёхчасовую очередь в ГУМе! Вчера днём и отстояла, пока мы в отделе кадров чью-то Burda Moden листали. У мужчин – свои интересы. «Как наши сыграли? …У тебя есть знакомый автослесарь? …Пивка? Пошли, пока начальство дрыхнет!» Предполагаю возмущённый вопль: «Но ведь как-то всё это работало?!» Да. На том, сталинском «топливе», которое тоже не сразу прикончилось. Локомотив, как известно, тормозит не сразу. И вот, когда он всё-таки исчерпал свои ресурсы и возможности, начались те самые «перестроечные процессы».
Но не будем о грустном – у нас впереди ещё один культовый фильм, новогодняя феерия «Чародеи». Большинство обитателей НУИНУ тихо и мирно делают карьеру в науке. Девочки на рабочем месте, как обычно, красятся и судачат; шефиня Шемаханская изображает из себя супермозг, а подонок Сатанеев устраивает подлянки да интрижки. Блаженная эра позднего Застоя! Помните, с чего начала хорошенькая Алёна, когда её превратили в холодную и злую ведьму? С…наведения порядка в подведомственном ей коллективе. Она, аки злобный вихрь, врывается в свой отдел и с истеричным воплем: «Это вам не мюзик-холл и не парикмахерская!» принимается учить трудовому политесу обескураженных и, более того, страшно обиженных на неё сотрудниц. Алёна-то Игоревна не в себе! Мерзкий характер, расчётливость и снобизм, которые стали ей отныне присущи, сопрягаются с появившейся вдруг начальственной требовательностью. Авторы смело рисуют знак равенства. Алёна стала сволочной стервой = Алёна не терпит бездельниц, занятых причёсками и макияжем на рабочем месте. То бишь до этого всё было нормально – девчата дружно красились и хихикали, прямо, как в калугинском гадюшнике.
Да, напомню, что «Чародеи» - это творение братьев Стругацких. Вещь, по сути, создана как продолжение их же «Понедельника…» Итак, снова сказочное НИИ. Но мир катастрофически поменялся. В 1960-х годах культ любимой работы постулировался и не обсуждался. Вкалывать оказывалось интереснее, чем отдыхать. Понедельник из «дня тяжёлого» становился днём праздничным, а работники фантастического института даже в новогоднюю ночь срывались из дома, чтобы сегодня, сейчас ещё немножко поработать. В «Чародеях» всё иначе – «поумневшие» доктора околовсяческих наук с ленцой фланируют по коридорам монструозного здания и увлечённо готовятся к новогоднему балу. Помните момент, когда герой Семёна Фарады пытается найти выход? Так вот в одном из закоулков он обнаруживает двух дамочек, которые выясняют очень важные, однако ж, весьма далёкие от науки, проблемы: «Ну, а он что? …Ну а ты что?». Так и работаем, бабоньки!
Ещё один несомненный шедевр – кинодрама «Полёты во сне и наяву». Вещь печальная и даже во многом трагичная. Хочется плакать при виде этого обшарпанного городка и нескончаемой осени. Тут – всё в прошлом и никакого Светлого Будущего. Коммунизма не случилось и не случится в ближайшую тысячу лет! Итак, судьбина провинциального интеллигента, который выдохся, устал, надорвался и – загулял. Во всех отношениях. Тем не менее, нам транслируют нехитрую мысль - его отлучки во время работы это не нарушения трудовой дисциплины, а жестокий, сводящий с ума кризис талантливого неудачника. Он как бы имеет на это право – смыться и не работать. Ему, конечно, пытаются объяснить, что он ведёт себя не вполне комильфотно: прогуливать, родной ты наш, нехорошо. Скажите, вы можете себе представить подобную ситуацию в киноистории 1950-х годов? Например, инженер завода-гиганта люто затосковал, утерял смысл бытия и пустился во все тяжкие. Прогулял пару раз. Бывает. Опять-таки, да. Могли такое показать, но лишь в одном случае – это был бы человек, которому предстояло осознать свои грехи и непременно исправиться. Тут – нет. Всё остаётся на своих положенных местах.
Замечу, что все вышеперечисленные киногерои – и обитатели калугинского офиса, и девочки из НУИНУ, и тем более – заблудший гений Сергей Макаров из «Полётов…» - они все хорошие, нормальные люди, а не гады-сволочи, разрушающие экономику страны. Получается, что в эпоху Застоя подобные образы оказались нормой. Хорошей, крепкой нормой. А сочувствующий зритель – считывал, сглатывал и записывал себе в подкорку. Есть вопросы? Потому и андроповский 1983-й стал для многих «суровым годом». Но все эти положительные меры, конечно же, не обеляют фигуру явного западника Андропова, его попыток переиначить, «переписать» социализм. Впрочем, об этом как-нибудь в другой раз. Мы же обратимся к иным примерам!
Андроповский-драконовский год запомнился своими беспрецедентными акциями - патрули дружинников или участковые милиционеры отлавливали прогульщиков и тунеядцев. К примеру, заходили в кинозал во время дневного сеанса и принимались шерстить публику. К женщинам, кстати, даже не подходили с этими унизительными, но, как казалось, вынужденными, проверками – негласно считалось, что дама имеет право быть неработающей домохозяйкой. Да, возникает закономерный вопрос – откуда в позднем СССР появилось такое несметное количество молодых и весьма бодрых тунеядцев? Ведь не просто же так в каждом номере «Крокодила» рисовали великовозрастного дебила, требующего у папы-мамы джинсы-кроссовки-магнитофон, машину, кооперативную квартиру. Да. Тунеядцев клеймили всегда, но никогда ещё их не было так много! Объяснение – проще некуда. Виноваты оказывались сами же родители – они были свято уверены в том, что родной кровиночке, милому дитятке можно и не напрягаться. Их рефрен: «Мы жили трудно – пусть хоть они живут хорошо!»
…В своё время мне довелось прочесть интересную, хотя и тенденциозную книгу авторов Аркадия и Марины Дубновых «Танки в Праге, Джоконда в Москве. Стыд и азарт семидесятых». В центре повествования – судьбы обыкновенных людей – научных сотрудников, учителей, библиотекарей, инженеров. Интеллигенция! Какова генеральная мысль книги? В предисловии один из авторов пишет: «В те годы жизнь была предсказуема и стабильна, никакие перемены не приветствовались... Лёгкость бытия в рабочее время компенсировалась преодолением трудностей во время работы. Всё, даже самое элементарное, достигалось гипер - усилиями. Нельзя было просто пойти и купить вкусную еду, красивую одежду или хорошую косметику». Главное в этой тираде – «лёгкость бытия в рабочее время». Задамся вопросом – а уж не потому ли было невозможно купить одежду-косметику…вкусную еду, что у большинства людей на работе процветала та самая «лёгкость бытия»?! Авторы, по сути (и, не желая того!) признаются: огромное число дипломированных сотрудников ни черта не делали на службе! Зато. Вязали модные свитера из импортного мохера, болтали, читали популярную литературу и – между делом – что-то такое изобретали, толкали, вымучивали...
Потом, когда грянула горбачёвская Перестройка, все эти НИИ-шные курильщики и конторские вязальщицы свитеров дружно ринулись на митинги в поддержку Гласности. Впрочем, можно было и не бегать. Они принялись горячо спорить о «социализме с человеческим лицом» и активно развенчивали культ личности Сталина – всё это по привычке на рабочем месте. И когда - в конечном итоге - их зданьице со всеми потрохами купил жирнорукий негоциант с уголовным прошлым, начался шквал негодования. Как же так?! Мы же всю жизнь…! Да. Делали отсутствие дела. Как в той песне, которая во времена Перестройки разве что из утюга не звучала…
