По данным ФНС, в России 41 млн человек постоянно (каждый квартал) работают в организациях на основной системе налогов, ещё 12 млн человек работают в таких организациях в течение года не постоянно. В малом бизнесе (в основном это индивидуальные предприниматели и их наёмные работники) на упрощённой системе налогов постоянно работают 12 млн человек и ещё 9 млн – непостоянно.
Платформенная занятость оценивается Росстатом в 3,2 млн человек, а экспертами Высшей школы экономики – в 15 млн человек. ФНС насчитывает 8 млн активных и 12 млн всех самозанятых.
Теневая занятость оценивается Рострудом в 6,5 млн человек, есть ещё теневая занятость мигрантов — 5,5 млн человек, по сопоставлению данных МВД и ФНС.
Не ясно, сколько работающих совмещают разные типы занятости, работают с какой периодичностью, на какой дробной части ставки. Иначе, при простом сложении разных форм занятости получается дефицит кадров, но на практике изрядная часть частично работает в тени или не работает вовсе.
ФНС собирает персонифицированные данные на основе ИНН и СНИЛС, потенциально может публиковать данные по совмещениям и неполной занятости.
Разбираться в этом вопросе необходимо, чтобы равномернее распределять налоговое бремя, что важно и для бюджетной устойчивости, и для устойчивости рубля.
СМИ, политики и учёные часто поднимают вопросы теневой занятости, и кто-то говорит об успехах её обеления, а кто-то, наоборот, о десятках миллионов, остающихся в тени. Проблематика теневой занятости накладывается на дефицит кадров, который, в свою очередь, добавляет трудностей отечественной обрабатывающей промышленности и борьбе с инфляцией, а через эти аспекты влияет на жизнь малообеспеченных граждан и бюджетников, на бюджетные расходы по государственному долгу и субсидированию кредитов.
В середине апреля 2025 года Минтруд России предложил детализировать в Трудовом кодексе признаки трудовых отношений и наделить Роструд полномочиями контроля подмены трудовых отношений гражданско-правовыми договорами и отношениями с льготными налоговыми режимами. Детализация признаков Минтруда основывается на обширной судебной практике, вплоть до постановления пленума Верховного суда на контрольной практике ФНС.
В конце апреля сообщалось о разработке Правительством РФ плана мероприятий по противодействию нелегальной занятости на период 2025–2027 годов. Документ подготовлен Минтрудом и одобрен трёхсторонней комиссией по регулированию социально-трудовых отношений под руководством вице-премьера Татьяны Голиковой (ранее действовал похожий документ на период 2022–2024 годов). Предусмотрен анализ численности и структуры теневой занятости, сформулирован перечень мероприятий до 1 марта 2026 года, а также ключевые показатели эффективности губернаторов.
Такая последовательность действий в принципе верна, поскольку комплексное понимание структуры теневой занятости является первым шагом в борьбе с ней. Но этой проблеме уже много десятилетий, было принято много решений, действенных и не очень, и возникает вопрос об уместности таких затяжек начального этапа. Российская экономика функционирует в условиях западных санкций, а теперь ещё и низких цен на нефть на фоне новых пошлин Трампа.
В середине мая 2025 года профессор Финансового университета Александр Сафонов предложил ввести фиксированные НДФЛ и взносы в Фонд обязательного медицинского страхования для неработающих обеспеченных людей: рантье, детей богатых родителей и домохозяек. В его предложении упомянуто 15 млн человек неработающих трудоспособного возраста, часть которых можно обложить налогом хотя бы исходя из МРОТ и ставки 13%, то есть по 2,9 тыс. руб. ежемесячно.
Сафонов же в комментарии к новости об упомянутых выше планах правительства сделал упор на контроле самозанятых и платформенных занятых с исключением из этого вида занятости работающих на организации и с допущением только услуг непосредственно физическим лицам.
В понимании теневой занятости обычно принято отталкиваться от данных Росстата. Для этого обратимся к сборнику «Рабочая сила, занятость и безработица в России, 2024» (с данными за 2023 год). Росстат даёт оценку потенциальной рабочей силы в трудоспособном возрасте — 74,6 млн человек, не считая детей до 15 лет и пенсионеров старше 64 лет (стр. 17 сборника). С учётом 1,4 млн человек работающих пенсионеров в возрасте старше 64 лет, численность рабочей силы поднимается до 76 млн чел.
Дефицит молодёжи из-за демографического эха 1990-х годов компенсируется увеличением числа работающих предпенсионного и пенсионного возрастов. Так, в возрастах 15–19 лет и 20–24 года занято 0,5 млн и 3,8 млн человек, а в возрастах 60–64 года и старше 65 лет – 4,4 млн и 1,5 млн человек. Десять лет назад было 0,7 млн и 7 млн, 2,6 млн и 0,7 млн человек (стр. 18).
По основной работе в организациях числится 61 млн человек. Индивидуальными предпринимателями (ИП) являются 4,1 млн человек, в найме у ИП ещё 7,8 млн человек, в собственном домашнем хозяйстве — 0,8 млн чел. (стр. 64). Платформенная занятость оценена Росстатом в 3,2 млн человек (стр. 85, напомним, за 2023 год). Занятые, кроме организаций, считаются Росстатом как занятые в неформальном секторе, и их численность оценивается в 13,4 млн человек (стр. 93, немного не совпадая с суммой этих форм занятости).
Если по данным Росстата сложить занятость в организациях (61 млн человек) с работающими в неформальном секторе (13,4 млн человек) и официально безработными (2,4 млн человек), то получится 76,8 млн человек как численность потенциальной рабочей силы — 76 млн чел. (с учётом округлений). При такой методике получается, что теневой занятости в России нет, все так или иначе зарегистрированы и платят налоги (пусть и некоторые на упрощённом режиме).
Росстат также оценивает тех, кто официально не входит в состав рабочей силы, в 45,1 млн человек (стр. 146). Таковыми являются учащаяся молодёжь (в возрасте 15–19 и 20–24 года — 7 млн и 3,3 млн человек), пенсионеры (в возрасте 60–64 лет и старше 65 лет – 6 млн и 22 млн человек), люди трудоспособного возраста (в основном мамы, а также инвалиды) – 6,8 млн человек.
Самые большие вопросы вызывает цифра платформенной занятости Росстата — 3,2 млн человек. Именно платформы, особенно «Яндекс», стали важными факторами выхода занятости из тени, с оговоркой про минимальный налоговый режим для самозанятых. ФНС указывала на 9,3 млн самозанятых на конец 2023 года и 12,2 млн на конец 2024 года. Начальник управления оперативного контроля ФНС Владимир Мальцев указывал в марте 2025 года на 7,8 млн активных самозанятых, к которым относят тех, кто осуществлял деятельность хотя бы раз за последний год. Учёные Высшей школы экономики в публикации «Платформенная занятость в России: масштабы, мотивы и барьеры участия» 2022 года указывали на 15,5 млн человек с платформенной занятостью, но лишь 1,7 млн человек из них на основной работе (Стр.5, вторая колонка, Генерализация выборочных данных позволяет оценить общую численность занятых в российской платформенной экономике на уровне 15,5 млн чел., в том числе в качестве основной работы — на уровне 1,7 млн чел.).
Росстат же указывает занятость на дополнительной работе — 5,4 млн человек (стр. 86), но без деталей, и это уже вызывает вопросы о двойном счёте. Работают ли эти 5,4 млн человек одновременно и на организации, и на ИП, или в статусе самозанятых? На сколько много или эпизодически они работают на дополнительных местах? Сколько из них, например, врачей или педагогов на 1,5–2 ставки в разных организациях этих сфер?
Теперь поставим под сомнение самую большую цифру Росстата по занятости в организациях – 61 млн человек. Для этого воспользуемся данными ФНС из раздела сайта «Данные по формам статистической налоговой отчётности», отчёт 8-СВ «Отчёт о базе исчисления страховых взносов». Если взять оттуда данные только за I квартал 2024 года, то там будет указано 57,5 млн человек, включая 41,6 млн человек из организаций – плательщиков на основном тарифе, плюс 12,1 млн человек плательщиков из числа МСП (малого и среднего бизнеса, в основном ИП и работающих на ИП), ещё есть организации на льготном тарифе с занятыми 3,8 млн человек. Эта же форма, только за весь 2024 год, показывает всего 77,9 млн человек: в организациях на основной ставке взносов – 54 млн человек и в составе МСП – 21,3 млн чел.
По году ФНС видит 77,9 млн человек, и Росстат оценивает рабочую силу в 76 млн человек, что кажется близкими цифрами. Однако не замечается обескураживающая разница в данных ФНС за квартал и год по организациям на основной ставке взносов — 41,6 млн и 54 млн человек, в МСП – 12,1 млн и 21,3 млн человек. Кто эти 12,4 млн работников организаций и 9,2 млн работников МСП (суммарно 21,6 млн), которых не было в I квартале, но которые появились по году в целом? В нашей стране так много сезонных работников? Либо это серая занятость, когда часть месяцев люди работают официально и часть неофициально?
В данные ФНС по форме 8-СВ не попадают самозанятые, а это ещё 12 млн человек (или 8 млн активных самозанятых, или 3,2 млн по Росстату). С самозанятыми численность работающих по данным ФНС вообще зашкаливает за данные Росстата.
Отдельный, но очень сложный вопрос — о численности находящихся в России мигрантов, в том числе официально работающих, чему была посвящена статья в газете «Завтра» под заглавием «Мигрантономика». Там со ссылками на разных политиков и органы власти приводились цифры: 6,1 млн человек или 8,5 млн человек (МВД), 10 млн человек (Уполномоченный по правам человека Москалькова) или даже 11,6 млн человек (ООН), при числе официально работающих 2–3 млн человек (ФНС). Получалось, что нелегально трудится порядка 5,5 млн мигрантов.
Минтруд в ноябре 2024 года оценивал теневую занятость в 6,5 млн человек, о чём сообщил директор Департамента занятости населения и трудовой миграции Минтруда России Михаил Кирсанов.
Таким образом, у нас статистические расхождения по данным ФНС порядка 21,6 млн человек то ли с сезонной, то ли с серой занятостью, 7,8 млн человек различий (между 12 млн и 3,2 млн человек) в данных по самозанятым и платформенным занятым, около 5,5 млн человек теневой занятости мигрантов. Сумма этих трёх чисел составляет без малого 35 млн человек, занятость которых может пониматься как частичная теневая (серая) занятость. Вопрос: как это сочетается с 6,5 млн человек с теневой занятостью по оценке Минтруда?
ФНС публикует данные по формам статистической отчётности в разрезе регионов (все налоги) и в разрезе районов (по НДФЛ). В принципе, наличие сквозного ИНН и СНИЛС у каждого физического лица позволяет предоставлять каждому из нас в личном кабинете налогоплательщика данные по нашим заработкам и работодателям. В том числе ФНС показывает нам все наши совмещения различных типов занятости и разных работодателей. Вопрос лишь в представлении этих данных по регионам, районам, типам занятости и организациям с учётом дублирования и серой занятости.
ФНС в принципе эти данные имеет и использует их при проверках отдельных организаций. Вопрос в макроэкономическом понимании структуры серой занятости, чтобы политики, журналисты и учёные подсвечивали перекосы в занятости и помогали ФНС. Ещё важно разобраться в распределении доходов от разных типов занятости в разных регионах, по аналогии с росстатовским распределением населения по децилям по уровню доходов.
Именно данные по децильным группам потенциально позволяют выявлять людей с частичной занятостью, официально на дробных ставках или минимальной оплате труда, а реально – с частичной зарплатой в конвертах. Децильные данные будут нагляднее средних зарплат по отрасли, региону или организации, когда за усреднением скрываются как руководители с огромными зарплатами, так и множество рядовых работников с формальной минимальной зарплатой.
Вопрос в этой заметке ставится не о том, плох или хорош статус ИП или самозанятого с минимальными налогами, а о том, кто и сколько конкретно злоупотребляет этими статусами, одновременно работая на организации или не фиксируя все свои операции. Ещё раз вспомним мнение ФНС о том, что под активным самозанятым может пониматься лицо с одной операцией в год, и расхождение в разы между оценками ФНС и Росстата по этим самозанятым.
Иначе ключевые показатели эффективности по обелению занятости будут выполняться без учёта совмещения разных типов занятости, без учёта псевдосезонной занятости, псевдодробных ставок и формальной минимальной оплаты, со статистическим результатом в виде дефицита кадров.
В качестве постскриптума следует указать на подобную проблему, имевшуюся до недавнего времени в статистике научных публикаций. Раньше научные статьи в высокорейтинговых иностранных журналах (баз «Скопус» и «Веб оф Сайенс», теперь – «Белого списка») в соавторстве и с двумя-тремя местами работы авторов попадали в отчёт каждого автора на каждом месте его работы как целая единица. Только у Минобрнауки была статистика международных наукометрических организаций, которые считали статью с «толпой» соавторов и аффилиаций как одну. Теперь Минобрнауки требует от университетов указывать дробную часть статьи, и каждый автор по каждой аффилиации отчитывается дробью, исходя из количества соавторов и аффилиаций.
В науке и высшем образовании в принципе распространена работа сразу в нескольких организациях на полной или дробной ставке, некоторые преподаватели совмещают педагогику с малым бизнесом, числясь ещё и ИП или самозанятыми, что как раз и является примером двойного счёта занятости, подводящего к неверным выводам о почти полной занятости трудоспособного населения и, соответственно, дефиците кадров. Так что при установлении KPI обеления занятости полезно использовать опыт манипуляций от науки и достижений по их искоренению.
Автор - доктор экономических наук
