Сообщество «Круг чтения» 13:41 10 сентября 2020

Оплавленный янтарь

стихи ушедшему другу

Милый мой, свиданье было долгим.

Ни друзей вокруг и ни врагов.

Белый пароход плывёт по Волге,

А у Волги нету берегов.

Как светлы, как кратки были ночки.

Как свистел за речкой соловей.

Посажу лазоревый цветочек

На могилу любушки моей.

Как цвело и пламенело лето,

Как сверкала моря бирюза.

Мне осина круглые монеты

Осенью положит на глаза.

Век мой вскрикнул, вспыхнул и умчался,

И растаял где-то вдалеке.

Я в саду сиреневом качался

В клетчатом дырявом гамаке.

Я в снегопад упал без одеяний.

Твоя рука в забытом серебре.

Брусничный лист божественных деяний

Красней, чем зори в чёрном ноябре.

Твоих лугов заплаканные лица

И стон слепых гармоник на селе,

Где вянет голубая медуница,

У сойки цвет лазури на крыле.

Я вижу сон. В часах опали стрелки.

Прошли на колокольню звонари.

Но звука нет. Две розовые белки

Осенних звёзд качают фонари.

Я вышел на крыльцо бездонной ночью.

Ведро воды с упавшею звездой.

Ты мне открой, о, милосердный Отче,

Зачем снега запахли резедой?

И грянул бой, священный, рукопашный

Цветущих трав и птичьих голосов.

Так опадают осенью вчерашней

Цветные листья с голубых лесов.

На белизне заснеженных страниц

Где замерзает след стеклянный лисий,

У снегирей и золотых синиц

Расцвёл зари малиновый трилистник.

Моих полков, пропавших под Смоленском

Последний след истаявших дорог.

Мне покажи на празднике вселенском

Родной избы обугленный порог.

Меня нашли в осенней лебеде

Средь чёрных стай, летящих на зарю,

Где золото на ветряной воде,

И белый лев склонился к фонарю.

В мой сад слетелись вещие синицы.

Железный век свой совершил прыжок.

Твоё лицо на белой плащанице

С моим лицом, как огненный ожог.

Настольных книг лукавое коварство.

Винтовок сталь в кровавых кулаках.

Куда ж нам плыть? Плывёт за царством царство,

И Божий лик сияет в облаках.

Я вижу сны окаменелых баб.

В пустых глазницах синие рассветы.

Я вижу след окаменелых лап

И слышу стук окаменелых веток.

Мы шли с полками туркестанской степью.

Я помню командиров имена.

Мне губы обжигал солёный пепел,

Впивались в грудь колючек семена.

Благоухай, пион, цветок забвений.

Я вновь целую дивные персты.

На полотне белеющих мгновений

Шелками шиты алые кресты.

Я различаю голоса растений

Опутавших мой череп безымянный.

Я тот, кто не отбрасывает тени.

Я в тёмном небе — след зари румяной.

Мне в колыбель упал зелёный лист.

На гроб легла сырая гроздь рябины.

Где та, с которой нежно обнялись,

Земную жизнь пройдя до середины?

С кремлёвских стен, краснее земляники,

Сочится сок горячих топоров.

Где золотой главой Иван Великий,

Чернеют рты отрубленных голов.

Я — книга не разрезанных страниц.

Я — тот фонарь, где не бывает света.

Летела стая розовых синиц

И пропадала среди белых веток.

Прости меня, что лучшую из лучших

Я обижал и вольно, и невольно.

Безумная луна бежала в тучах.

За ней гналась кривая колокольня.

У пулемёта разорвалась лента,

И вдруг такая тишина настала.

Трещал кузнечик в середине лета.

В саду на землю яблоко упало.

Последних снов обугленные тени.

Последних слов осенняя трава.

Последний вздох несбывшихся хотений.

И выпал снег. Настали Покрова.

Ещё был жив. Но мой прощальный взгляд

Следил, как богомольные старушки

Прилежно, по числу моих наград,

Кроили кумачовые подушки.

Я плыл по отражению дворцов.

Два белых льва ко мне тянули лапы.

Осенний ветер дул в моё лицо

И мял края широкополой шляпы.

Я погибал в последний день сраженья.

Моей любви оплавленный янтарь,

Где на воде струятся отраженья.

Дворцовый мост и золотой фонарь.

Бежал беглец, покинув поле боя.

Мерцала звёзд бегущая строка.

Ему вослед, засыпана землёю,

Тянулась друга мёртвая рука.

Грибов осенних полная корзина.

Росой обрызган синий сарафан.

Тот дивный день, тот шелест стрекозиный,

Лесных цветов таинственный дурман.

О жизни вечной вымыслам не верьте.

Как тень бесследная, пройдёт за родом род.

Я — мост, ведущий от рожденья к смерти.

Я — по мосту идущий пешеход.

Над бездною протянутый канат.

Парящий в вышине канатоходец.

Твоих духов осенний аромат.

Моей любви заброшенный колодец.

Два корабля из серой стали

Дробили лёд седой и хрупкий.

Пересекли залив и встали

Блеснув стеклом гранёной рубки.

Мы слышали, как ангелы поют

В той церкви, где хотели обвенчаться.

Мы разошлись на несколько минут,

Чтоб больше никогда не повстречаться.

Холодных губ неразличимый лепет.

Прощальных слёз солёная роса.

Любимых рук неуловимый трепет.

Сырое утро. Вносят образа.

Кричи, петух, тайник заветов,

Где каждый стих неизречён,

Когда звезда в сплетенье веток

Горит рождественской свечой.

Когда померкнет всё на свете,

Когда пройдут все поезда,

Останется осенний ветер

И одинокая звезда.

Мне жизнь казалась тягостней свинца.

Весь белый свет померкнул и затмился,

Когда подсолнух твоего лица

Всей красотой ко мне оборотился.

И женский смех, и голошенье боя,

И дивный стих, и запах свежих роз, —

Исчезло всё. Исчезли мы с тобою.

Остался шум кладбищенских берёз.

Мой стих упал на дно сухого моря.

Ушёл на фронт, забыв полить цветок.

Лицо жены, померкшее от горя.

Блок-пост. Стрельба. Алеющий восток.

Он был сражён безжалостной рукой,

Всадившей пулю метко и жестоко.

И был подхвачен белою рекой,

В которой нет ни устья, ни истока.

Когда промчусь я по кругам

И мой настанет срок,

Смерть поднесёт меня к губам

И сделает глоток.

Я акушер. Я принимаю роды.

В моих руках грядущее родится.

Открылся зев, и истекают воды.

Своё дитя рождает дьяволица.

Весь этот опыт с кровью и слезами

Я никому на свете не отдам.

Я смерть встречал с открытыми глазами,

Закрыв глаза убитым городам.

Тебя всё нет. Мы ждём тебя веками.

Хочу понять. Но мне не суждено.

Белеет в придорожье русский камень.

Под ним лежит заветное зерно.

Весенний месяц, золотой, двурогий,

Коснулся перламутровой горы.

Мы оставляем обувь на пороге

И медленно ступаем на ковры.

Нет ничего волшебнее и слаще

Моих ночных струящихся видений.

Я прячусь в сон, как зверь в лесную чащу,

Страшась моих внезапных пробуждений.

Мы пробирались сельвой к Рио Вава,

Вели бои за броды и мосты.

О, этих дней померкнувшая слава!

О, сгнившие могильные кресты!

Река в цветах и небо голубое.

Тяжёлый кольт и полный магазин.

Втроём мы пили пиво перед боем.

Из сельвы возвратился я один.

В Кремле разбилось голубое блюдце,

И с колокольни колокол упал.

Зажглись над Русью люстры революций,

И начался кромешный русский бал.

Померкнут блёстки мишуры мирской.

Повиснут флагов ветхие мочалки.

Тогда в ночи промчатся по Тверской,

Сверкая пулемётами, тачанки.

Там будет кровь в озёрах, как вода.

И упадут созвездья к горизонту.

Гремя огнём, пойдут на города

Танкисты из восставших гарнизонов.

Гори, гори, багровая звезда,

Над миром истлевающих останков.

Мне пели песню бронепоезда

На стылых разорённых полустанках.

Когда уйдёт с земли последнее созданье,

И ангел улетит в сиянье белых крыл,

Ты нам оставишь нищее даянье,

Весенний снег оттаявших могил.

Вонзил топор в берёзовое тело,

И хлынул сок на голубую сталь.

Потом капель всё медленней летела,

Как будто белый ствол рыдать устал.

Угрюмый чтец, я жизнь мою листаю.

Есть полчаса до завершенья суток.

Ко мне летит испуганная стая

Убитых мною златопёрых уток.

Альбом фамильный, твёрдые листы.

Моей родни торжественные лики.

Как их глаза прекрасны и чисты.

Как сладко пахнет чашка земляники.

Россия, Русь, берёзовая грусть,

Ты участи своей не избежала.

Мне, сыну своему, разъяла грудь,

Вонзив штыка отточенное жало.

Нет ни друзей вокруг и ни врагов.

Я удаляюсь по дорожке лунной.

Ещё ты слышишь звук моих шагов.

Но этот звук всё реже и бесшумней.

Она ушла, не размыкая уст.

Лишь на прощанье повела плечами,

Сквозь заросли моих дремучих чувств,

По заливным лугам моей печали.

Я — прорубь в прошлое. На дне моём — цветы,

И девять войн, и лица милых женщин.

Но если в глубину вглядишься ты,

Увидишь дым, сочащийся из трещин.

Мы возвращались с пышных похорон.

В пустых лесах мы схоронили лето.

Летели стаи чёрные ворон,

И дождь блестел на перекрестьях веток.

Мне чудятся любимых голоса.

Мне не забыть прикосновений нежных.

Так не находят в сумрачных лесах

Среди сугробов голубой подснежник.

Как долог был и ясен этот день.

Последний гость ушёл, не скрипнув дверью.

На кровли опустелых деревень

Заря роняет голубые перья.

Играй отбой, печальный барабанщик.

Пусть не тревожит памяти твоей

Тот, без меня расцветший одуванчик,

Тот, без меня пропевший соловей.

Мы отражались в чёрных зеркалах.

В ночном стекле терялись наши лица.

Проснулись пули в дремлющих стволах

Моей судьбы забытая страница.

Когда уста молить устали,

Когда исчах и изнемог,

Тогда звезда из синей стали

Пронзит испуганный зрачок.

Не искушай волшебною красой.

Не обольщай, прелестная шалунья.

К нам смерть спешит с железною косой,

И мы не доживём до новолунья.

Сначала мать меня кормила грудью.

Потом снаряды рвали кишлаки.

Истекшей жизни злое многолюдье

И тихий сон у медленной реки.

Я не искал ни почестей, ни денег.

Я на пиру был чашей обнесён.

Я прожил жизнь средь дивных сновидений,

И жду теперь, когда прервётся сон.

Я был солдат. Я жизнь провёл в сраженьях.

Моих утрат не взвесить на весах.

Я потерпел земное пораженье,

Но одержал победу в небесах.

В горах дремали розовые Будды.

В тени чинар молчали мудрецы.

В песках шагали пыльные верблюды.

Я помню, как звенели бубенцы.

В печи поёт, немолчен и неистов,

Осенний ветер. Мне доносит он

Далёких пуль полуночные свисты,

Далёких слов неразличимый стон.

Я перешёл большой скрипучий мост.

Ни боли, ни тоски в усталом теле.

Я был один. Потоки синих звёзд

Текли в траву и тихо шелестели.

Врагов отъявленная злоба.

Друзей отравленный укус.

Цветов осенняя хвороба.

И спелых ягод горький вкус.

Прорыт туннель в скале моих страданий.

Когда дневные поезда пройдут,

Их сменят поезда воспоминаний

С вагонами, где плачут и поют.

И третий раз мне этот сон приснился.

Ночной фонарь качался на ветру,

Печальный дом, в котором я родился,

Осенний час, в который я умру.

В заре, чернея, пролетели утки.

Ночной камыш прошелестел и стих.

Взошла звезда. Из тростниковой дудки

Болотный царь мне прочитал свой стих.

Я ждал тебя у запертой калитки,

Когда придёшь из ветряных полей,

Где в небесах — серебряные слитки

Моей любви и осени моей.

Я позабыт. Моё истерлось имя

В глухой молве легенд и небылиц.

Я в том краю, куда промчался мимо

Степной табун небесных кобылиц.

Ты далеко, где синева тумана.

Веками ждёшь. Меня всё нет и нет.

Я притаился в глубине кургана

Среди старинных слитков и монет.

Сияй, сияй во дни ненастья

В краю обугленных берёз,

Звезда пленительного счастья,

Луна невыплаканных слёз.

Я ухожу, меня всё меньше, меньше.

Теперь на вас гляжу издалека.

И только впереди из тьмы кромешной

Мерцают два лиловых огонька.

В саду умолкли певчие дрозды.

Соцветья звёзд над крышами повисли.

Деревня спит. Две синие звезды

Зима несёт на белом коромысле.

Как лёд в рождественских купелях,

Как воск истаявших свечей,

Кто вы, что плакали и пели

В руках усталых палачей?

Моих несбывшихся молений,

Как дым остывших очагов.

Гора обугленных поленьев

В кострах ликующих врагов.

Слеза последнего мгновенья.

Расстрел при утренней луне.

Цветы и звери, и каменья,

Все будут плакать обо мне.

Фонарь в московском переулке

И чей-то оклик на бегу.

Мой стих в рассохшейся шкатулке.

Твой след на утреннем снегу.

Илл. Рисунок внуков: «Буран» в раю.

Cообщество
«Круг чтения»
Cообщество
«Круг чтения»
1.0x