1
Округлая манера письма Лакшина! когда слова, словно светящиеся изнутри, своеобразно освещают суть говоримого.
Скорее – не критика, но: литература о литературе.
«Толстой и Чехов» - такова была диссертация Лакшина: и, рассматривая двух, очевидно, близких классиков, под призмами чёткого анализа, Лакшин выступал, и как вдумчивый учёный, и как тонкий стилист.
Его книги никогда не было скучно читать: вариант литературоведения затягивал, обещая огни и плоды.
А вот уже не литература о литературе, но – жизненный пласт-план: «Закон палаты», эвакуированные вместе с больными и персоналом, и в одной палате лежат шесть поражённых сильными травмами мальчишек.
Шесть характеров.
Столько же судеб.
Тяжесть данного им, просвеченная игрой жизни: всё равно – длится, какая ни есть…
Крепкий слог, колоритное письмо, запоминающиеся моменты.
…Лакшин был бойцом: он настаивал на широком обсуждение многих серьёзных проблем, считая, что подобное сыграет на руку демократизации общества.
Он жил литературой – и писал о ней всю жизнь: и, кого бы ни исследовал, делал это деликатно: в чём-то экспериментируя интересно со стилем избранного литературного персонажа.
2
Есть критика сухая, жёсткая, статистическая, так сказать, критика констатации, скучная.
А есть – живущая своеобразной поэзией чувствования произведения (и вчувствования в него), которое никогда не назовётся схематично-отстранённо: текст.
Владимир Лакшин относился ко второй категории: критик-писатель, отчасти поэт – ибо крылья поэзии помавают над удачным произведением любого жанра.
О ком бы не писал Лакшин – об Островском или Толстом, Булгакове или Солженицыне – проникновение его в лабиринты конкретного литературного творения были провидческими: он открывал читателю подспудные слои, объяснял подтексты, подчёркивал то, что стоило подчеркнуть.
Лакшин обладал гармоничным, поэтическим стилем, глубоким и чистым, в котором было что-то уютное и старомосковское.
Иногда, соприкасаясь предельно плотно с манерой письма автора, о котором писал, он перенимал звук и свет рассказов ли, романов, точно истолковывая их суть – поднимая таким образом литературную критику до уровня самостоятельного художественного произведения и обеспечивая себе место в литературном пантеоне.
