До решения Международного олимпийского комитета (МОК) дисквалифицировать Олимпийский комитет России (ОКР) негативное отношение мировой спортивной бюрократии к нашей стране вовсе не было общепринятым. Да, непосредственно наши спортсмены были отстранены от участия в соревнованиях, а на территории страны проводить любые официальные международные турниры строго запрещалось, но само членство организаций вполне себе продолжалось, о чём напоминали функционеры как со стороны России, которые отчитывались о создании очередной рабочей группы по обсуждению условий возвращения отечественных спортсменов в мировой спорт, так и со стороны самих организаций, которые спокойно рапортовали о переговорах с российскими представителями относительно невиновности спортсменов и усиленной работе по их возвращению на мировую арену.
Чаще всего шли разговоры о требовании от российских спортсменов некоей "декларации о нейтралитете", в которой участник соревнований из России осуждал любое проявление военных действий, отказывался от любых комментариев на эту тему и, как вишенка на торте, обязывался визуально не проявлять принадлежности к своему государству, например цветами флага и названием страны (или народности) в своей экипировке. Проще говоря, спортсмену запрещалось даже носить действующую не иначе как тряпка на быка бело-сине-красную расцветку своего костюма.
Мнения российских спортивных функционеров, спортсменов, тренеров, а также прочих приближённых и не очень разделились на два строго полярных лагеря. Одни утверждали, что спорт должен быть вне политики и ехать на соревнования необходимо, так как, независимо от политических процессов и конфликтов, неправильно лишать готовившихся к этому моменту многие годы спортсменов возможности соревноваться с другими атлетами, даже в нейтральном статусе, — дескать, мы и так будем знать, кто они и откуда, в любом случае будем поддерживать их и гордиться. Другой лагерь заявлял прямо противоположное: участие в соревнованиях на таких условиях станет ни много ни мало предательством своей Родины, своего гимна и флага, а соревноваться необходимо только с дружественными странами и в рамках организаций, не заставляющих подписывать различные осуждения.
Однако же в октябре этого года две крупные спортивные организации — УЕФА, заправляющая всем европейским футболом, и МОК — несколько оживили этот с виду зачахший процесс.
УЕФА после долгого затишья объявила о допуске российских футболистов в категории до 17 лет к отбору на предстоящий чемпионат Европы. Допуск, конечно же, был на условиях отсутствия национальной символики и возможности проведения встреч исключительно на нейтральных стадионах, но это был самый настоящий и безоговорочный допуск. Мотивация европейских футбольных функционеров была предельно ясна: дети уж совершенно точно не имеют никакого отношения к политическим играм, военным конфликтам, пропаганде и прочим спутникам нашего времени, следовательно, предоставленный им допуск к турниру — это осуществление мечты десятков юношей-спортсменов и вообще благое дело.
Реакция же на такое решение была предсказуемо негативной — не прошло и недели, как из глубин пресс-релизных нор высунулись длинные носы футбольных начальников европейских стран: Англии, Украины, Польши, Швеции, Дании и даже великой футбольной державы Латвии, в один голос заявивших, что они не признают решение УЕФА и играть с российскими юношами совершенно не собираются, а в случае допуска спортсменов к соревнованиям, как и в 2022 году, во время отбора к катарскому мундиалю, ими будет объявлен бойкот.
Интересно, что УЕФА, несмотря на весьма быстрые и резкие заявления, официально никак не отреагировала на данные угрозы, хотя довольно быстро появилась сомнительной достоверности инсайдерская информация о том, что решение Европейской футбольной ассоциации будет отменено, а в самой верхушке организации даже полетели головы. Так, скажем, лишился поста глава шведского спорта и по совместительству вице-президент УЕФА Карл-Эрик Нильссон, который, руководствуясь благими намерениями, проголосовал за допуск российских юношей, а в итоге столкнулся не только с негативной реакцией на своё решение, но и с личными угрозами.
И УЕФА, и даже в большей степени МОК представляют не только интересы конкретных национальных организаций, но и крупных транснациональных корпораций, выступающих гарантами самого существования этих союзов в виде рекламных и партнёрских контрактов на огромные суммы. Эти контракты позволяют им безбедно функционировать, организуя масштабные спортивные форумы по всему миру. Поэтому подобные решения по допуску спортсменов всегда будут носить в первую очередь политический характер и зависеть от множества факторов, из которых спортивный будет рассматриваться где-то в конце списка, сразу после обязательного пункта об обиде очередной Латвии.
Российский национальный спорт высших достижений, несмотря на множественные попытки в виде проведения недавних Игр БРИКС в ЮАР, планирующихся Игр Дружбы и товарищеских матчей футбольной сборной с африканскими национальными и бразильскими местными командами, всё ещё находится в изоляции. И становится всё более очевидно: проблема полноценного возвращения России на мировую карту спорта кроется в желании международных организаций усидеть на двух стульях, пытаясь одновременно не спугнуть обеспеченного партнёра, сохраняя с ним контакт, и проявляя общеполитическую волю других уважаемых партнёров, показательно закрывая пути для возвращения при любом намёке на прогресс.
