В апреле прошлого года в инвестиционном сообществе США разгорелся скандал. Крупнейший американский Bank of America (BofA) вынужден был прервать онлайн-конференцию по геополитике из-за жалоб клиентов на пророссийские комментарии. Изначально предполагалось, что конференция будет идти два дня, но организаторы были вынуждены отменить сразу несколько сессий, посвящённых России и Украине. В эпицентре скандала оказался политолог, профессор Университета Род-Айленда Николай Петро. Он проанализировал причины военного конфликта на Украине, его возможные сценарии и аналитически доказал, что поражение Украины неминуемо. Все обвинения в пророссийской пропаганде Николай отрицал, ссылаясь на проделанный анализ и на результаты своей научной работы.
Редакция газеты "Завтра" предлагает вниманию читателей фрагменты интервью Николая Петро ведущему Youtube-канала "Нейтральные исследования" Паскалю Лоттазу.
Николай Петро — учёный-политолог, защитил диссертацию по международным отношениям в Виргинском университете. Петро был основателем и преподавателем в Центре современных российских исследований в Монтерейском институте, работал специальным помощником в области политики в отделе СССР Госдепартамента США, а также временным атташе в посольстве США в Москве в 1989–1990 годах. Долгое время жил в России, в 1997 году был удостоен титула почётного профессора Новгородского государственного университета.
— Профессор, вы — ведущий эксперт по России и Украине в США. Почти год назад вы опубликовали свою книгу под названием "Трагедия Украины: чему классическая греческая трагедия может научить нас в вопросах разрешения конфликтов". А сегодня мы поговорим об одной из ваших недавних статей, опубликованных на сайте antiwar.com.
Николай, в своей статье вы указали на провалившиеся надежды Запада сломить Россию политически, экономически и в военном отношении. А затем вы излагаете реалистичный план, назовём его "наилучшим сценарием", — завершение войны путём переговоров. Но сначала мне хотелось бы поговорить с вами о России и Западе. Консенсус-мнение многих интеллектуалов сводится к тому, что Россия сейчас сильна, как никогда с момента её ревосстановления в 1991 году. Как вы думаете, а лидеры коллективного Запада тоже это видят?
— Думаю, они видят, но не хотят признать. Признание этого факта было бы подтверждением их серьёзных ошибок в понимании России. Ошибок, совершаемых на протяжении нескольких десятилетий. Ведь реализуемая по отношению к России внешняя политика — это не что-то новое. Это продолжение той политики, которая остаётся неизменной в течение очень долгого времени, особенно учитывая расширение НАТО, в том числе в конце 1990-х годов, что непосредственно и привело к нынешнему конфликту. Я думаю, что нужно очень критически относиться к западной политике в целом. На самом деле это проблема не того или иного лидера, а общая проблема западной политической элиты. И мы, вероятно, не выберемся из этого тупика до тех пор, пока западные лидеры не признают необходимость выстраивания отношений с Россией. Пока они не начнут вести с ней диалог на равных.
— Как все мы хорошо знаем, Запад не смог воспользоваться возможностью для диалога в декабре 2021 года, когда появились два проекта договора. Надо было серьёзно отнестись к требованиям России и просто сказать: "Хорошо, мы вас слышим, и мы готовы договариваться". А теперь мы знаем даже больше, что была ещё одна возможность переговоров в конце марта 2022 года. Возможность, когда война уже почти закончилась и уже был согласован проект договорённостей, но Борис Джонсон прилетел в Киев, и Запад сказал Украине: "Остановите это, продолжайте воевать". При этом всё время повторяя: "Мы просто поддерживаем Украину". Сейчас становится всё более очевидно, что западные политические элиты толкали Украину на ножи (участвовать в войне. — Ред.), при этом заявляя, что сами они к войне не причастны. Тогда у меня возникает вопрос: как России удалось отбить все эти атаки? Ведь были использованы огромные ресурсы НАТО.
— Всякий раз происходит несовпадение ожиданий и реальности. Того, как западные элиты предполагали, и того, что произошло на практике. И дело не только в том, что одна сторона добилась успеха, а другая потерпела неудачу. Обе стороны в какой-то степени отреагировали неожиданным образом. Но из этого противостояния стало ясно, что Запад не просто недооценил — элиты действительно не поняли, чего Россия достигла на протяжении последних десятилетий.
И это напоминает мне некоторые комментарии высокопоставленных лиц США — сенаторов и конгрессменов, посетивших Россию в начале 2000-х и в 2010-х годах. Тогда они буквально заявляли, как удивлены тем, что люди не голодают на улицах, потому что, по их мнению, именно это и должно происходить в России. Таким образом, у западной политической элиты были совершенно нереалистичные представления о стране, какой она была на февраль 2022 года, как она трансформировалась после распада Советского Союза.
Вместе с тем, основываясь на заявлениях статистических служб и Центробанка, на Западе были крайне удивлены, оценив успехи действий российского руководства по поддержке рубля и по импортозамещению. Конечно, на Западе понимали, что́ именно произойдёт, некоторые предварительные расчёты были произведены. Но в целом западный истеблишмент не ожидал, что в российской экономике будет такая скорость и гибкость при переходе от старых производителей к новым. Кроме того, стала неожиданностью готовность многих негосударственных субъектов, а в некоторых случаях и целых государств, таких как Иран, Китай, Северная Корея и Венесуэла, обходить санкции. В результате Запад ввязался, по сути, в проигрышную авантюру.
Любой, кто когда-либо изучал действия и последствия санкций, понимает, что попытки свернуть экономическое развитие стран путём введения новых санкций становятся для Запада всё более громоздкими и трудоёмкими. Возьмём как пример санкции по отношению к России. Ведь теперь это не просто общее намерение, а весьма целенаправленное действие, которое требует всё больше документов, проверок и тому подобного. И для такого громоздкого аппарата становится невозможным угнаться за креативностью и гибкостью всех экономических взаимодействий, происходящих в мире. Это понятно любому, кто изучал санкции. Я посвятил им около 40 лет, достаточно много времени. Поэтому для учёных-политологов не стало сюрпризом, что антироссийские санкции не сработали. История, научная литература по санкциям ясно иллюстрируют, что они являются очень неэффективным инструментом для изменения политики.
— Ретроспективно сейчас мы понимаем, что санкции — одна из самых смехотворных идей Запада за всю историю. Как, например, идея о том, что можно наложить санкции на российскую нефть, только если ограничить стоимость барреля определённым потолком цены.
— Конечно, мне всё это очень хорошо объяснил на младших курсах экономики в колледже мой профессор, который работал в правительстве в качестве помощника министра обороны по вопросам международной безопасности, — Уоррен Наттер. Ещё в 1970-х годах он говорил: "Такого рода усилия никогда не увенчаются успехом". И мы знаем это по всем когда-либо предпринятым подобным мерам. Классическим примером в его время было арабское нефтяное эмбарго, которое по факту тоже потерпело неудачу. И мы снова и снова наступаем на одни и те же грабли, не извлекая уроков из своего опыта.
Я предполагаю, единственная причина подобных ошибок заключается в реальной цели западных политиков, которая по большому счёту состоит не в том, чтобы на самом деле чего-либо достичь, но прежде всего хорошо информационно выглядеть, имитируя попытки что-то сделать. И если такое поведение обеспечивает поддержку избирателей и, что более важно, — поддержку спонсоров, то итоговые результаты их не сильно беспокоят.
— В вашей книге "Трагедия Украины" есть компонент, посвящённый именно перформативной части войны (представление на публику. — Ред.). И сейчас на Западе мы также видим, что существует очень сильная перформативная часть военной риторики (часть информационной войны, в которой важную роль играют сильные высказывания, представления на публику, но не реальные действия. — Ред.). Я думаю, что вы абсолютно правы, и сейчас Запад упирается в стену. Эта стена — реальная война, а Россия не желает вести перформативную игру с Западом. Или вы думаете, что Россия тоже участвует в этой перформативной схватке?
— В общих чертах Карл фон Клаузевиц был прав: трудно провести чёткое различие между военными и политическими последствиями. И лучшая стратегия — рассматривать одно как продолжение другого, не разделяя их. Как правило, западная политика их разделяет. Например, иногда второстепенные военные цели достигаются, выигрывается какая-то битва, но ценой становится проигрыш в политической войне, непонимание более широкой картины действий. И если посмотреть на западную дипломатию, западную стратегию и всё, что было достигнуто за последние несколько десятилетий, то мы снова и снова понимаем: военный компонент достигал отдельных успехов, но Запад проигрывал, когда нужно было трансформировать эти военные достижения в свою долгосрочную политическую выгоду. Запад не смог достичь своих стратегических целей, хотя и преуспел в тактических манёврах. То, что мы наблюдаем сейчас, — это очень долгосрочная и медленная эволюция стратегии в отношении России.
На Западе до сих пор ведутся споры о том, какова в конечном счёте эта стратегия. И я полагаю, что в интересах России было бы оставить Запад в догадках об этом. Если бы речь шла, например, о переговорах, то у России была бы возможность сказать: "Мы могли бы продолжать военное наступление, которое нанесло бы больший ущерб Украине и интересам Запада, но мы бы предпочли не делать этого и вести переговоры". И не говорить, что "наши цели никогда не заключались в том, чтобы дойти до оккупации всей Украины", это дало бы ощущение рычага влияния. Просто оставим это как теоретическую возможность. Хотя я, конечно, согласен с Джоном Миршаймером и другими экспертами, которые с самого начала говорили, что Россия явно не собиралась оккупировать всю Украину теми малыми силами, которые она использовала для вторжения. Скорее всего, у России изначально были ограниченные цели. И похоже, после переговоров по Стамбульским соглашениям она была близка к их достижению. Но, как вы правильно отметили, в тот момент Запад почувствовал, что это будет слишком серьёзным ударом по его стратегии в отношении России, независимо от Украины.
К сожалению, западные лидеры не сильно заботились об Украине, они использовали её только как новое средство сдерживания России. Интересы Украины вообще никогда не волновали западных политиков. И мы не должны забывать, что события февраля 2022 года произошли вслед за другим инцидентом, когда союзные силы СНГ, в основном российские, быстро прореагировали для подавления восстания в Казахстане.
Запад посчитал, что они не смогут стерпеть ещё одной путинской победы такой малой для России ценой и что они готовы, как часто говорил президент Байден, "платить любую цену, пока это необходимо", чтобы такого не произошло.
— До сих пор ходят слухи, что за кулисами, возможно, Запад пытается вести переговоры с Россией. Но знаете, с самого начала, ещё до 22 февраля, Россия сказала: "Мы не хотим вести переговоры с Киевом, мы хотим вести переговоры с Вашингтоном. Вы должны признать, что это противостояние между Россией и США". Насколько я понимаю, российская позиция по-прежнему такова, хотя речь и идёт об Украине, и Киев должен быть принят во внимание. Однако для россиян Украина всё ещё не является основным игроком, принимающим решения по соглашению о безопасности в Европе.
— Этот конфликт имеет несколько уровней. И дело не в том, что Россия, Москва, не хочет вести переговоры с Киевом. Или даже с Берлином, Парижем и Лондоном, если уж на то пошло. Просто, по их мнению, европейцы — это не те, кто принимает реальные решения. Министр иностранных дел Лавров сказал следующее: "Если мы хотим достичь реального соглашения, которое будет включать в себя решение проблем Европы и Украины, нам действительно придётся вести переговоры с Соединёнными Штатами". США должны быть в переговорах, потому что с точки зрения Запада именно США являются сейчас основным спонсором всех военных действий.
Кстати, меня поразило, насколько чётко это же было заявлено министром обороны Ллойдом Остином и верховным комиссаром ЕС Жозепом Боррелем, а недавно даже президентом Зеленским. Примерно одинаково, но каждый по-своему они заявляли: "Я знаю, как положить конец этой войне". Но сразу же добавляли: "Мы не хотим заканчивать войну на таких условиях". И это стало камнем преткновения.
США и Европа неспособны дать определение, что́ они подразумевают под победой над Россией. Таким образом, сейчас это определение остаётся за Украиной. Но, очевидно, политическая элита в Киеве в настоящее время решила, что ей нечего терять, провозглашая максималистские цели, поскольку достижение чего-либо меньшего в любом случае было бы эквивалентом их политической гибели. Им нечего терять, и поэтому они будут отстаивать максимальные цели, даже если это означает потерю гораздо большей территории и гораздо большего количества жизней украинцев.
— На прошлой неделе я слышал от одного нашего коллеги, что представитель НАТО в ходе личной беседы заявил: "Для победы Украине надо дать всё, что ей нужно". Как вы думаете, в Вашингтоне до сих пор преобладают подобные настроения?
— Я так не думаю. Эта оценка больше не кажется реалистичной большинству аналитиков, изучающих вопрос. Но есть такие люди, как историк Йельского университета Тим Снайдер, или Андерс Ослунд, или Бен Ходжес и другие. Я прочитал их анализ с большим интересом, потому что защитникам Украины неплохо было бы самим разобраться в политике её поощрения к участию в войне. Я вывел несколько основных аргументов, на что они рассчитывают и что, по их мнению, может изменить военную ситуацию. Или, по крайней мере, поставит Россию в тупик и заставит её вести переговоры.
Первый аргумент — это новый тип какого-то оружия. У немцев есть хороший термин "вундерваффе" ("чудо-оружие"), то есть это какая-то новая чудесная технология, которую никто никогда не использовал… Я не уверен даже, существует ли она. Но если существует, то мы (Запад. — Ред.) должны дать её Украине. Я думаю, это маловероятно и нереально, в целях безопасности Запада. Но проукраинцы убеждены, что это чудо-оружие должно быть предоставлено в очень больших количествах, и это надо сделать немедленно, без каких-либо задержек. И если это оружие каким-то образом существует, то оно сломит волю России к борьбе.
Второй аргумент. Нужно дать украинцам в буквальном смысле чувство надежды, позволив им, по крайней мере, в ускоренном порядке вступить в ЕС. Нужно договориться о крупной донорской инициативе — как пример часто приводится аналогия с планом Маршалла. Хотя если сравнить размер уже оказанной помощи Запада Украине, то она намного превышает суммы плана Маршалла 1948 года, если перевести в сегодняшний курс доллара США.
Вот эти два аргумента, по мнению проукраинских аналитиков, должны существенно изменить военную ситуацию. Проблемы с этим, как я уже сказал: а) такого вооружения нет, б) его нельзя поставить вовремя, потому что на Западе нет производственных мощностей и в) перспектива перечеркнуть регламент членства в ЕС, не говоря уже о членстве в НАТО, которое является ещё более отдалённой перспективой для Украины. Но даже членство в ЕС сейчас немыслимо, особенно в той нестабильной ситуации, в которой Украина всё ещё оспаривает части своих территорий. Гарантии безопасности, финансовые обещания — всё это возможно, но только после какого-то политического урегулирования.
Очевидно, что у сторонников Украины была надежда на контрнаступление, в результате которого украинская армия могла бы оттеснить русских к границам до февраля 2022 года. Была надежда на военный прорыв. Однако осторожные аналитики, такие как Андерс Ослунд, начинают удивительным образом искажать свои же прежние тезисы. Так, в своём эссе в Kyiv Post он утверждает, что Украина добьётся большего, если ей дадут максимальную помощь. Но когда возникает вопрос, что, по его словам, должно быть успехом для Украины, он говорит: чтобы заявить об успехе Украины, достаточно взорвать два моста, которые в настоящее время соединяют Крым с территорией России.
Что тут можно сказать? Безусловно, подрыв мостов мог бы стать моральным ударом по российским войскам, но по любым военным стандартам это не оказало бы заметного влияния на исход войны. Как сейчас считает большинство людей, намерения России направлены на долгосрочную перспективу. Любой ущерб, нанесённый инфраструктуре русских, будет воспринят как убедительное доказательство, что они должны вести эту войну до окончательной победы России.
— Почему сторонники Украины говорят нам, что мы наивны и глупы, когда хотим достичь соглашения с Россией? А сами считают, что взорвать мост, который можно починить за полтора-два месяца, — это на самом деле выиграть войну?
— Я думаю, что они лукавят, то есть пытаются отказаться от своих первоначальных заявлений о том, чего можно достичь в результате контрнаступления. И пытаются найти новое определение любого результата как своего рода победы. С точки зрения тех, кто стремится к миру как к основной цели (а это как раз мы с вами), это в целом может трактоваться и положительно. Поскольку предполагает, что сторонники Украины не такие наивные, что они не верят своей собственной риторике, а скорее, играют свою роль, выполняют свою функцию.
И это убеждает нас в том, что нужно помнить: для таких людей благополучие Украины и украинцев не является первостепенным. В основе их логики лежит контекст Украины как проявления более широкой, глобальной "борьбы со злом", как они говорят, борьбы с Россией. И в этой глобальной борьбе США и их союзники находятся на одной стороне, а Россия и её сторонники — на другой. Так что для западного истэблишмента абсолютно очевидно: нельзя допускать какой-либо слабости или нерешительности в отношении людей, которые не хотят умирать за дело США. Нужно просто игнорировать их желания и продолжать преследовать свои цели.
Илл. Хендрик Гольциус. Геркулес. (ок. 1592 г.)
