В Донецке с концертом выступил всемирно известный джазовый саксофонист, композитор, импровизатор Сергей Летов. В ДНР он приехал впервые. Корреспондент "Завтра" встретился с Сергеем и поговорил с ним о музыке, его брате Егоре Летове и Донбассе.
- Сергей Фёдорович, что привело вас в Донецк?
- Меня пригласил директор Донецкой филармонии Александр Парецкий. Мне давно хотелось посетить ДНР. Первый раз я собирался сюда в 2014 году, но тогда поездка не состоялась по не зависящим от меня причинам. Далее поступали приглашения, но организаторы, насколько я понял, не имели достаточных полномочий в разрешении каких-то вопросов - например, в вопросе пересечения границы. Отмечу, что часто зрители превратно считают, что музыкант, если захотел поехать в какой-то город с концертом, то взял и спокойно приехал. Нет. Принимающая сторона должна пригласить, решить организационные вопросы. А дело музыканта - выйти на сцену.
- Расскажите о программе, с которой вы приехали в Донецк.
- Вместе с моим коллегой виброфонистом Владимиром Голоуховым мы выступили с концертом в двух частях. Первая - это около джазовая программа. Вторая – аккомпанемент к фильму 1911 года "Оборона Севастополя". Отмечу, что это первый полнометражный русский художественный фильм. А режиссёром его выступил уроженец как раз Донбасса - Александр Ханжонков. Бывший казачий офицер, основатель первой в России киностудии.
- Как долго вы пробыли в Донецке?
- Два дня. В первый день прошла творческая встреча, во второй – выступление. Кстати, первоначально я планировал показать только фильм, считал странным и неуместным играть в военном городе позитивную гедонистическую музыку. Но Александр Парецкий настоял, чтобы был ещё и концерт. Какое-то время я смотрел на эту идею косо, тем более, прежде я ни разу не совмещал в рамках одного выступления две разные программы. Но в конце концов согласился. А пройдя по улицам Донецка, понял, что это, наверное, правильно. Сначала меня свозили в прифронтовой Киевский район, где я увидел взорванный мост, ведущий к аэропорту, разрушенную торгово-промышленную палату, повреждённые после обстрелов здания. А потом прошёлся по бульвару Пушкина в самом центре, и увидел мамаш с колясками, детей, играющих в песочницах, открытые веранды кафе, девушек, одетых по последнему писку моды. И понял, что жизнь берёт своё, жизнь продолжается, и она сложнее наших представлений о ней.
- Я знаю, что ваше с Владимиром Голоуховым сопровождение фильма отличается от того, к чему все привыкли: тапёр, игра на рояле…
- Да, мы озвучиваем кино не традиционным образом, у нас нет сентиментальных и пошлых мотивчиков. Мы играем авторскую музыку, используем современные инструменты, преимущественно – электронные. Частично у нас есть заготовки, но в основном это - импровизация. В итоге создаётся широкая звуковая палитра, напоминающая, скорее, современное кино, чем ретро-фильмы. При этом у нас нет стремления привлечь внимание именно к музыкальной составляющей, наша задача - чтобы человек был захвачен происходящим на экране действом, чтобы воспринимал его как живое кино.
- В Донецке вы бывали прежде?
- Был в 2011-м, выступил тогда вместе с очень интересной концептуальной панк-группой "Цирроз". Позже был концерт электронной музыки, где я играл с молодым талантливым гитаристом из Харькова Максимом Тряновым - контакт с ним сейчас, увы, утерян… Кстати, за день до приезда в ДНР я посетил в Москве открытие выставки, посвящённой памяти сооснователя группы "Гражданская оборона" Константина Рябинова, и там ко мне подошёл лидер группы "Цирроз", он теперь живёт в Москве.
- Как вы пересекли границу, кстати? Без проблем? И какие первые впечатление были от донбасской земли?
- Российская сторона нас долго не пропускала. Смотрели документы, потом их ксерокопировали, потом долго звонили кому-то и долго с кем-то разговаривали, потом что-то записывали - на это ушло около часа. Хотя мы предъявили договор с Донецкой филармонией, сказали, что едем работать. Возможно, эти проволочки связаны с ограничениями из-за пандемии… Что касается Донбасса - обратили на себя внимание подразбитые дороги, по крайней мере, на участке от Новоазовска до Тельманово: в России уже мало где встретишь такие дороги. Блокпосты на трассе. Что ещё? Фазаны, бегающие по дорогам. В России они не бегают так свободно. О чём это говорит? Мало охотников. Жизнь другая…
- В Донецк и Луганск, несмотря на то, что эти республики семь лет живут в условиях военного времени и нуждаются в поддержке, приезжает мало музыкантов – единицы. Как вы к этому относитесь?
- Скажу так: для музыкантов на первом месте стоит всё-таки музыка и возможность реализовываться на этом поприще. Музыка - их хлеб, их смысл жизни. Как-то я предложил своей приятельнице, замечательному музыканту, съездить с концертом в Крым. Она категорически отказалась. Почему? «Там нет нужного для меня инструмента, - ответила она. - А на Украине есть. Я сейчас съезжу в Крым, и сразу закрою себе большую площадку для выступлений». То есть у человека страдают интересы, он не хочет наступать на горло собственной песне. Идеология для музыкантов в большинстве своём не в приоритете, они редко политизированы. Поэтому я бы не стал осуждать их… Ну, и в каких-то случаях не нужно забывать про чувство стадности. Не все нонконформисты, не все могут высказать своё мнение, не оглядываясь на остальных и не боясь стать изгоем. Если говорить про себя, то моё сердце, безусловно, на стороне жителей ЛНР и ДНР.
- Вы известны в первую очередь как исполнитель фри-джаза и свободной импровизации. Музыка эта сложная, элитарная. А вам хватает слушателей?
- В России моя аудитория, к сожалению, ограничена. Именно по этой причине последние 20 лет я пытаюсь выйти из этой своей узкой скорлупы. В Москве на мои концерты приходит 200 человек. Ещё какое-то количество в Санкт-Петербурге. Поэтому нужно, что называется, идти в народ, играть более конформистскую музыку. Но даже в эти программы я стараюсь обязательно внедрить отдельные элементы фри-джаза и свободной импровизации. Если бы я жил где-нибудь в Германии или Англии и меня поддерживал бы Гёте Институт или Британский совет, я бы имел определённую подушку финансовой безопасности и занимался бы только тем, чем хочу. У нас в стране такой государственной поддержки нет.
- Вопрос ограниченной аудитории – это вопрос недостатка музыкальной культуры?
- Я не устаю повторять, что русская культура – логоцентрична. То есть для нас главным является слово, а не какой-то другой образ. Причём, слово осмысленное. Когда мы говорим: «Бог в правде», то имеем в виду, что за этим словом, за этим логосом должен стоять определённый смысл, связанный с этикой. А, к примеру, та же западноевропейская культура больше апеллирует к миру образов – визуальных и звуковых. По этой причине в этих странах, особенно в германоязычных, музыкальная культура развита очень высоко. Когда я в первый раз побывал в Австрии и поговорил со слушателями, то понял, что там никого нельзя обмануть. Все музыкально грамотны, все знают ноты, умеют играть на 2-3 музыкальных инструментах. А у нас ведь, часто, во время концерта ты ликвидацию безграмотности устраиваешь. Мои концерты в России - это больше попытка дать слушателю то, что выходит за рамки той гнусной жвачки, которой переполнены радио и ТВ.
- Вопрос про вас и брата. Рождение в одной семье двух совершенно выдающихся, каждый в своей сфере, музыкантов – выходящее из ряда вон явление, вам не кажется?
- Может, это результат мутаций? Мои родители до переезда в Омск жили в Семипалатинске, рядом с которым действовал крупнейший в стране полигон ядерных испытаний, и получили серьёзное облучение. Моя мама умерла от рака, бабушка умерла от рака. Мы с братом всё детство провели в больницах. Причём, Игорь из-за болезней даже не сдавал в школе экзамены, сразу получил «белый билет» от армии… А если серьёзно - мы родились в семье, где главной ценностью были книги. Меня, допустим, в детстве, если хотели наказать, то запрещали читать, потому что ничем другим пронять было невозможно. С детства я занимался в музыкальной студии и стал примером для брата. Не знаю, может быть, сочетание всех этих факторов сказалось…
- Как бы вы охарактеризовали брата, какие были его главные черты?
- Чрезвычайная организованность и дотошность во всём. Игорь был крайне разумным, пунктуальным, последовательным человеком. И я считаю, что он всё-таки один из выдающихся поэтов XX - начала XXI вв., гений русской литературы. При этом, надо понимать, что поэзия его облечена не в привычную нам литературную форму, а ту форму, которая была присуща поэзии на заре её зарождения, в те времена, когда её исполняли лирники. Считаю, Игорь - это как раз возрождение той синкретической, лирической и героической поэзии в её античных формах.
- В чём, по-вашему, главный феномен "Гражданской обороны", почему она столь популярна, находит столь широкий отклик?
- Я тут повторю слова лидера группы "ДК" Сергея Жарикова. Игорь смог найти внутреннего подростка в каждом человеке, и обратиться к нему через свои песни.
