Вор-барсеточник мчался по МКАДу. Работник российской дорожной полиции обратился к российским же согражданам с просьбой, или требованием (вопрос оценки) помочь задержать преступника. Часть дороги была перегорожена частными легковыми автомашинами. Преступник, повредив несколько машин, прорвался сквозь это слабое, наспех организованное заграждение и уехал. Этот случай, сам по себе, едва ли стоит заметки в поселковой газете. Если бы все милицейские, медицинские и спасательные операции всегда заканчивались удачно — мы жили бы в другом мире. Но реальный мир диалектичен. Вчера был плюс, сегодня - минус. И все-таки, случай этот еще долго будет «информацией к размышлению», благодаря его последствиям. В отношении работника милиции было возбуждено уголовное дело, он осужден и взят под стражу в зале суда. Есть расхожее выражение: «оговорочка по Фрейду». Это когда говорящий, вдруг, сам того не осознавая, выдает фразу, изобличающую его истинные намерения, часто скрытые в подсознании. Данный приговор я бы назвал «приговорчиком по Фрейду». В нем следственные, прокурорские и судейские чиновники перед всей страной проболтались, что у нас власть принадлежит ворам-барсеточникам, и эту власть эти чиновники обязаны охранять. И именно в интересах барсеточников было сляпано это уголовное дело. Давайте пофантазируем себе, что я здесь сгущаю краски, а на самом деле все не так. Что наша власть, на самом деле, искренне желает вместе с народом побороть и задавить преступность, обеспечить правопорядок. Но что тогда должно было произойти после указанных событий на трассе? Ну, безусловно, должен был состояться строгий внутриведомственный разбор полетов. Подработаны соответствующие инструкции и приказы. Милицейское руководство должно было взять на себя основную долю ответственности за происшедшее, исполнителю должно было быть «строго указано». А самое главное: владельцам «пострадавших» автомашин должно было быть выплачено такое поощрение, после которого они бы ездили за этим гаишником до его пенсии, в надежде на повторение чего-либо подобного. А барсеточники, после такой компенсации гражданам, ходили бы пешком, поскольку знали, что любой правопослушный водитель, если протаранит барсеточника, то честным путем заработает в сто раз больше, чем лежит в той ворованной барсетке, а потому гонять теперь опасно. Поскольку все это звучит, относительно нашей российской реальности, действительно фантастично, то полетали в облаках и будет, давайте спустимся на землю, то есть к первоначальному утверждению, что приговор был вынесен в пользу воров. Почему вообще в нашей стране выносятся такие приговоры? Это длинный разговор. В рамках данной колонки, относительно данного факта, надо понять только то, что обращение работника милиции-полиции непосредственно к гражданам с целью задержания преступника, в принципе не может понравиться власти, поскольку противоречит ее политике последних десятилетий. Сначала убрали рядовых милиционеров от контроля за деятельностью Управлений внутренних дел, потом убрали народных дружинников с маршрутов патрульно-постовой службы и с постов ГАИ, потом убрали народных заседателей из судов, оставив чиновника-судью один на один со своей чиновничьей совестью, потом закрыли доступ граждан к судьям Верховного Суда, то есть, политика правящего класса направлена на пресечение всякого сотрудничества между рядовыми исполнителями его воли из числа правоохранников и гражданами, которые обязаны ходить по струнке, носить с собой в туалет паспорта и платить налоги, как светлые, так и черные. Противопоставление граждан и рядовых правоохранников, их взаимное стравливание — это все важный элемент современной политики в области правопорядка. Казалось бы слабоумная идея переименования милиции в полицию на самом деле гениальна, если исходить из контекста этой политики. Теперь граждане будут обзывать милиционеров «полицаями», а те обижаться и поступать с гражданами соответственно. Но ведь именно это и требуется! И надо признать, что эта политика имеет свои плоды. Не только правоохранники системно демонстрируют свое бессовестное отношение к гражданам, но и граждане слишком часто проявляют всякие необоснованные безобразия в отношении, прежде всего, милиционеров, поскольку других «рыцарей Закона» обычные граждане до поры не видят, и сравнить милицию им, в обычной жизни, не с чем. А среди всей милиции-полиции наш гражданин чаще всего общается с инспекторами ГИБДД. И уж здесь он отрывается. Начиная с анекдотов и кончая стрельбой по постам ДПС.
Что говорить! Наши гаишники во многом сами виноваты. Чтобы это понимать, никаких адвокатских статеек читать не надо. Надо просто почаще ездить по нашим дорогам. И все же, как мне представляется, обывательское общественное мнение здесь заметно смещено в сторону от истины, как в фактическом, так и в нравственном плане. Как-то читал про американских корреспондентов, которых послали на русскую Гражданскую Войну. Вернувшись в Штаты, они выступили со словами, которые когда-то широко цитировались. Было сказано как-то так: «Если собрать на площади красных и белых и заставить их поднять руки, то мозолистые руки рабочих и крестьян будут сверкать белизной, в сравнении с кровавыми лапами русского дворянства». Вопрос о распределении грехов между различными социальными группами всегда очень сложен, и здесь всегда было много политики и демагогии. Но я попытаюсь взять на себя ответственность, применительно к нашей теме, высказаться аналогичным образом: «Если собрать на одной площади всех современных российских правоохранников и заставить их показать руки, то руки русских гаишников будут сверкать белизной в сравнении с засаленными от валюты лапами РУБОПОВ, ОБЭПОВ, ФСБ, прокуроров и наркоконтролеров». У гаишников, как правило, не возникает таких тем, чтобы «большие дела» делать. Потому они к таким делам и не приучены. Среднестатистический гаишник (то есть не праведник и не отморозок) не сунет вам в машину наркотики. Он может состряпать административный протокол, но он не зачеркнет вашу биографию. Приходится слышать, как на постах ДПС у водителей «обнаруживают» всякую дрянь и тут же отбирают машину. Но это делают не гаишники, а прикомандированные к посту «специалисты» из МВД. Надо также понимать, что тема поборов на дорогах, на самом деле, очень нравится нашим правоохранным руководителям. Им выгодно представлять дело так, что коррумпированность силовых ведомств начинается среди гаишников и там же заканчивается. И стоит только поднять им зарплату, как тут же эта проблема будет решена. Люблю слушать выступления по радио Юрия Гейко. Большой энтузиаст, остряк и знает свой вопрос. Но вот как-то попалась мне его книжка. Прочитал эпизод, где автор описывает, как гаишники поставили «враскаряку» самосвал на дороге, сами за ним спрятались и останавливают всех, кто этот самосвал неправильно объезжает. И Гейко предлагает: платите им нормальную зарплату, и эти же гаишники будут работать на государство! Тут автор влез не в свою тему, то есть в тему, которой он, по-интеллигентски, недопонимает. Пользуясь случаем, попытаюсь его поправить. Парадоксальность описанной им ситуации заключается в том, что эти гаишники поставили этот самосвал таким некрасивым образом именно для того, чтобы работать на государство! Многие из нас находятся в плену того упорно насаждаемого штампа, что чиновник берет взятки постольку, поскольку ему не на что жить. На самом деле, человек, идущий на работу в милицию или, скажем, таможню, заранее знает какая там зарплата. И взятки он берет потому, что вся государственная структура, в которой он работает, занимается преступной деятельностью. Он становится взяточником, став винтиком этой структуры. Другое дело, что далеко не все чиновники морально от этого страдают. Но вполне может возникнуть момент, когда тот же «статистический» гаишник скажет своему начальству: «А шли бы вы... Вот этого я делать не буду!», и уйдет, не желая купаться в дерьме. Но если ему будут платить зарплату в десять раз выше средней, то ему сложно будет перестать быть винтиком. Как проходит обычный рабочий день у экипажа ДПС? В начале смены они работают на общество, то есть наказывают нарушителей и составляют вполне правильные протоколы. Когда план по протоколам выполнен, экипаж начинает работать на государство и тогда, как заметил Ю. Гейко, могут появиться странные самосвалы, или что-то в этом роде. Работа на государство заключается в сборе черного налога за проезд. К концу рабочего дня приезжает командир взвода и проводит инкассацию. Проинкассировав весь участок трассы, который обслуживается данной гаишной структурой, например спецбатальоном, взводный завозит дневную выручку своему командиру. В определенные дни, в определенном месте значительная часть этой выручки будет продвинута еще выше, а там и еще выше. Я, естественно, не держу свечку над каждым левым рублем и всего знать не могу, но по некоторым наблюдениям могу предположить, что в конечном счете этот «дорожный налог» поступает в распоряжение тех, кто сочиняет и продвигает закончики типа ОСАГО, благодаря которому доходы частных страховых компаний подскочили в пять раз. Ясно, что от этой государственно-коммерческой структуры кормятся многие смежные организации. Про «автошколы» все всё знают, здесь распространяться не буду. Но обычному прохожему может быть непонятно, зачем это милиционеру, при переходе в другое милицейское подразделение, заново проходить милицейскую медкомиссию. Один знакомый оперативник с приличным стажем работы вознамерился перейти в Московское ГИБДД. Заставили проходить медкомиссию и медики за этот «проход» затребовали такую сумму, что офицеру милиции пришлось оставить эту затею. Вот и получается, что рядовой сотрудник ДПС поставлен в положение зависимого крестьянина. Только вместо надела земли, ему выделен участок дороги, с которого он не только должен кормиться сам и кормить свою семью, но и, что самое главное, регулярно платить установленный оброк государству. И никакие, даже самые фантастические зарплаты не освободят его от этого оброка. Но вернемся к нашему экипажу ДПС. После выполнения планов по работе на общество и государство хорошо поработавший экипаж удостаивается личного посещения большого командира, который жмет им руки, благодарит за службу и говорит:
- Хорошо поработали, ребята! Неплохо бы под конец рабочего дня взяткодателя поймать!
- Будет сделано, товарищ полковник!
Включаются диктофоны, видеокамеры и начинается увлекательная охота на взяткодателя. Тормозят нарушителя, и тот, приученный за десятки лет к тому, что с гаишниками можно решать вопросы «без протокола», вступает с нашими «крестьянами» в дискуссию о, скажем, пятистах рублях.
- Возьмите, ребята, спасибо, я больше не буду.
- Да что Вы такое говорите! Как можно?
- Да все ж свои люди, чего там! Возьмите.
- Но это же незаконно! Мы не можем.
И так далее. Когда надоедает глумиться над водителем, на него надевают наручники и вызывается следователь. Не так давно на эти дела был просто бум. Сейчас стало пореже. Видимо боятся, что гаишников будут просто отстреливать, поскольку беспредел не поощряется даже бандитами. Справедливости ради должен сказать, что я не слышал, чтобы по этим делам о взяткодателях кого-то реально закрывали, но нервы, конечно, наматывали.
Важно понимать простую вещь: чем секретней правоохранное ведомство, тем больше там беззакония и произвола и, соответственно, больше подонков. По этому же правилу приходится признать, что наша дорожная милиция-полиция, при всех творимых там безобразиях, в силу своей почти абсолютной открытости и очевидности в делах, является, пожалуй, самой чистой российской правоохранной структурой, а если выражаться поточнее, то наименее грязной и морально разложившейся. К примеру, среди славной плеяды правоохранных офицеров, перебежавших от Путина к Березовскому, нет ни одного работника ГИБДД. Всё больше ФСБ. Наша дорожная милиция больше других спецслужб приближена к народу, от которого, в сущности, ей нечего скрывать. Поэтому, когда тот же экипаж ДПС, о котором рассказано выше, сопровождая автобус с детьми, пойдет на таран вылетевшего на встречку пьяного Камаза, то это будет вполне нормально и естественно.
Знаю случай, когда наряд дорожной милиции пошел на таран криминальной системы. Что бы лишний раз не подставляться, не скажу в какой центральной области это было, но недалеко от города, по названию похожего на Истру. По средней полосе магистрали союзного значения не быстро и не медленно на своем Ситроене ехал пожилой налогоплательщик. Перестроился в крайний левый ряд, чтобы обогнать Камаз. И вдруг по этому же ряду его на большой скорости догоняет Фольксваген, упирается в бампер и начинает «моргать». Налогоплательщик, опередив Камаз, спокойно возвращается в средний ряд. Но за рулем Фольксвагена сидел гаишник, наглый и пьяный. Он решил «поучить» водителя, недостаточно быстро, на его взгляд, уступившего ему дорогу. И через пару километров он резко перестраивается из крайнего левого ряда в средний, но, поскольку был в изрядном подпитии, не справился с управлением и стукнул своим правым бортом левый борт Ситроена. После чего обе машины вошли в юз, а затем и в многократный переворот. В результате оба водителя получили серьезные телесные повреждения и оказались в больнице. Через несколько минут на место дорожно-транспортного происшествия прибывает экипаж ДПС: лейтенант и сержант, и следом за ними — их командир взвода. А далее происходит то, что несведущему человеку может показаться странным. Комвзвода, разобравшись в ситуации, дал подчиненным команду: «Оформляйте как положено.» И уехал. И экипаж ДПС собрал материал, из которого следовало, что виновным в аварии является работник милиции, он пьян, след юза от колес его машины начинается с крайней левой полосы. Но как только водитель Ситроена выписался из больницы, так тут же получил повестку к следователю — начальнику районного следственного отделения, похожего на истринское. Прибыв к следственному начальнику, он узнал, что водитель Фольксвагена получил тяжкий вред здоровью, поэтому возбуждено уголовное дело, а он, водитель Ситроена, назначается по этому делу обвиняемым.
Но я же тоже долго лечился. Почему Вы, гражданин следователь, не выясняете, какой у меня вред здоровью?
Это не нужно, поскольку уже принято решение о том, что в аварии виноваты Вы.
Но работники ДПС установили, кто виновен.
Очень хорошо! Вот Вы в суде об этом и скажете.
К суду выснилось, что нарисовался некий свидетель, который де ехал сзади, да все видел. И с его слов следует, что это водитель Ситроена, перестраивался с левой полосы на правую и «подрезал» Фольксваген с трезвым милиционером. Документы о пьяном состоянии работника милиции следователь из дела выдрал. Обвиняемый нанял адвоката из бывших милиционеров, и тот быстро выяснил, откуда ноги растут. Папаша этого пьяного гаишника — бывший начальник одного из московских милицейских управлений, занявшийся на пенсии бизнесом. А свидетель, «ехавший сзади» - это жених сестры пьяного гаишника и тоже работник милиции с одного с ним учреждения. Все это в суде всплыло. Явившиеся в суд дорожные милиционеры сказали ясно, четко и по-военному: работник милиции был пьян, след юза от его машины начинался с крайней левой полосы. Судья вынес оправдательный приговор. Повторяю, что я свечку не держу и как архангел над крышами не летаю, поэтому не могу точно знать: был ли в некий областной суд банальный «занос», или просто «уважаемые люди» между собой в баньке порешали проблему, но оправдательный приговор областным судом был отменен и дело направлено другому судье с предельно ясным письменным указанием: принять решение в соответствии с доводами строны обвинения. Первый судья, нарушивший «святая святых» понятий российского правосудия и вынесший оправдательный приговор по заказному проплаченному делу, вскоре был уволен. Ситуация стала предельно ясна. Всякий, кто попытался бы теперь заступиться за этого человека, сильно рисковал. Новый судья, однако, оказался не без совести. Пару раз, во время заседания его срывало, и он начинал с включением голоса наезжать на «потерпевших», открыто заявляя, что ему известно, что они решают свои проблемы «посредством золотого запаса». Его бедная секретарша сидела в предъобморочном состоянии, не зная что писать в протоколе. Прежние показания дорожных милиционеров уже бы человека не спасли, но сами гаишники могли бы сильно подставиться. Вызывали их в суд через командира батальона, который был в курсе. Как комбат на войне, он им сказал: «Приказывать не могу. Прошу: сделайте как положено». Экипаж ДПС приехал в суд и сказал: «Работник милиции был пьян. След юза от его машины начинался с крайней левой полосы».
А вы знаете, что приговор, вынесенный по вашим показаниям, отменен? - завопил прокурор.
Это не наше дело.
А вы знаете, что теперь вы можете быть привлечены к уголовной ответственности за ложные показания?
А не надо нас пугать.
Может, вы все-таки что-то перепутали?
Ничего мы не перепутали.
Судья профессионально проволокитил дело до истечения срока давности и вынес, по сути, обвинительный приговор но без наказания. После оглашения решения он завел налогоплательщика к себе в кабинет и сказал: «Я знаю, что Вы невиновны. Но большего я не мог для Вас сделать.»
Мне удалось потом поговорить со старшим этого экипажа. Я застал его на посту ДПС. Для наших правоохранных лейтенантов он был староват. Видимо долго ходил в сержантах. Мы шли вдоль той самой трассы. Лейтенант с гордостью рассказывал, что когда, несколько лет назад, начинал здесь работать, то это был самый опасный участок. Бандиты грабили грузы, пытались взимать плату за проезд. Но они с товарищами хорошо поработали. Теперь эта трасса безопасна. И гаишник, с хозяйским видом, оглядел из конца в конец свою «крестьянскую полосу».
