Но зеленеет МОСХа древо...

Кузнецкий мост красуется своей пластической операцией. Этой улице уложили новые тротуары, подлатали дряблые бока домов. Помню, как шесть лет назад я шёл вниз к Тверской, и справа от меня заискрил и загорелся силовой кабель. Провод тянулся прямо по старенькому, белёному сотню раз фасаду. Теперь такого нет, как нет больше и палаток с хот-догами. Даже два тоннеля, по которым люди идут от метро, выложили мрамором. Плиты покрылись граффити за ночь. Такое уличное искусство (хотя, скорее, вандализм, учитывая повальную бездарность и вторичность московских граффитчиков) не нуждается в пестовании или конформистском поощрении — оно возникает, как сорняк. За граффити карают, но, тем не менее, это никого не останавливает. Пока я шёл к выставочному залу Московского союза художников, размышлял, сколько работников кисти забросило бы своё ремесло, если бы появился действительный намёк на то, что за это можно получить реальное наказание. А в здании выставочного зала, что напротив Дома иностранной книги, проходит экспозиция "Москва — пространство для жизни. Пространство для творчества", которая продлится как минимум до 8 сентября.
Часто в выставочном зале Московского союза художника чем-то торгуют. Самодельными украшениями, шапками, мехами, самоцветами. Это не так уж и плохо — свои товары реализуют частники, порой то, что они предлагают, больше не найти нигде. Но в избранное для выставок время они исчезают, и члены Московского союза художников готовят вернисаж. Обычно выставки в этом зале молниеносны, может случиться так, что они длятся считанные дни. Они будто бы существуют "для своих", практически нерекламируемые, тихие, тайные события. На этот раз в рамках экспозиции "Москва — пространство для жизни" большое внимание было уделено молодым художникам.
И сразу у входа, позади столика кассирши, я увидел то, чего не было на официальной "архитектурной" московской выставке в ЦДХ. Я увидел смелые, грандиозные проекты. Замах монументален: Шуховскую башню реставрировать и вокруг неё создать галерейный комплекс. А рядом висит проект правительственного центра, который, хотя и похож на штаб-квартиру китайского телевидения в Пекине, но на плане стоит справа от комплекса Москва-сити и габаритами не уступает небоскрёбам. Центральный зал заседаний — внизу, он смахивает на огромный ртутный эллипс и ночью подсвечивается снаружи. А основная часть здания, забитая административными помещениями и кабинетами чиновников всех рангов, включая президента, возвышается над эллипсом, формируя некое подобие кубической арки.
В самом большом и светлом зале галереи организаторы постарались создать некую живую, ветренную атмосферу. Обычно к оформлению собственных выставок Московский союз художников относился консервативно. Получилось местами хорошо, а местами инфантильно. В центре зала стоит стенд с панорамой Москвы 1867 года, выполненной фотографической фирмой "Шерер и Набгольц". Съёмка велась с храма Христа Спасителя. У входа на выставку выдают пояснительный листок со списком объектов на панораме. Честно говоря, узнать что-то, кроме Кремля, весьма проблематично — за последние полтора века Москву перемесили, как тесто, ориентирами могут послужить лишь церкви и некоторые дома.
Вокруг стенда с панорамой выставлены картины и инсталляции. Некоторые экспонаты вступают друг с другом в стилистический и цветовой диссонанс, а некоторые, как, например, ночной пейзаж "Сентябрь", изображающий вид на один из районов Москвы, будто бы существуют в отдельном пространстве. На них не влияют ни грубо отёсанные деревянные фигуры в этнических костюмах, ни заборные сетки, обёрнутые кумачовой материей, ни огромные тубусы из оргстекла, заполненные школьными канцелярскими принадлежностями. Среди этой сдержанной, вынужденной эклектики (наверняка хотели уместить всё и сразу), между крайностями инфантилизма и "бесконечной глубины смыслов" ощущается присутствие художественного процесса. И даже некоего эстетического напряжения, правда, слабого в отсутствие чёткого направления.
Но есть на выставке и произведения вполне оформившиеся и самодостаточные. Они находятся в зале поменьше, где нет окон, и освещение всегда желтит. В центре стоит гигантский картонный человек с фаллосом из картонной трубы. Главное находится на стене за ним. Там висит серия картин с общим названием "Аэропорт" авторства Пангилинан А.М. Основой для картин служит листовое железо. И листы эти огромны. На них нанесены рисунки: люди в аэропорту, над ними возвышаются недосягаемые формалистичные своды — здания аэропортов всегда слегка внеземные. До нанесения краски и после железо ошкуривалось, оно покрыто мелкими блестящими царапинами. Техника рисования отдаёт строгим академизмом. Выполнить эту работу "с наскока" невозможно. Человек, внезапно возомнивший себя художником, не сможет так наложить линии и графически, минималистично, но изысканно подчеркнуть образы героев картин. За "Аэропортом" стоят приложенные усилия, но сами картины — не просто манифестация потраченных сил, они находятся на том пороге, за которым начинается искусство.
Как и вся выставка в каком-то смысле в целом находится на этом пороге. Кто-то его перешагнул, кто-то до него ещё не добрался, так в общем знаменателе всё и уравновешивается. Молодые художники ещё зелены. Но эпитет "зелено" никогда не казался мне унизительным. Зелено, значит, живо, а живо, в любом случае, лучше, чем мертво.