Случилось непредвиденное: пропал Юнис, владелец гостиницы "Гельвеция", очаровательный, человеколюбивый, изысканный, предоставляющий свои гостиничные апартаменты всякому, кто в них нуждается: от принца Монако до куртизанки, потерявшей работу по старости. Именно там, в "Гельвеции", Невзороф впервые познакомился с Ольгой Бычковой, там сделал ей признание и получил отказ, там увлёкся Ольгой Журавлёвой, угощал её в ресторане солёными груздями — делом рук самого Юниса. Именно там Майя Пешкова прошептала ему на ухо, что он напоминает ей Андрея Белого в пору упадка. И вот — Юнис исчез.
Невзороф и все, кто работал на "Эхе Москвы", бросились его искать. Они обшарили все номера гостиницы, застав там старую куртизанку в объятиях принца Монако. Осмотрели все подвалы и санузлы. Невзороф заглянул в горшочек, в котором готовили грибы, в надежде найти хоть какой-нибудь след Юниса, пусть даже это будет перламутровая пуговица с его парадного камзола. Невзороф нырял в канал Грибоедова, пытаясь обнаружить там хладное тело Юниса. Но обнаружил только туфлю на высоком каблуке, принадлежавшую девушке Красовскому. Он отправился на Чёрную речку — любимое место Юниса — туда, где Пушкин и Дантес стрелялись из-за Леси Рябцевой. На шпиле Петропавловской крепости он обнаружил носок Юниса, но его хозяина как ветром сдуло. О пропаже дали объявление в газетах, назначили вознаграждение тому, кто найдёт Юниса или укажет на место его пребывания. Кто-то говорил, что видел Юниса в салоне красоты, где ему делали пирсинг сразу в нескольких местах ниже пояса. Кто-то утверждал, что видел того в списках лауреатов Нобелевской премии по литературе и советовал искать его в Стокгольме. Кто-то говорил, что того за неуплату налогов отправили в колонию строгого режима, где он работает старостой. Всё это оказалось предположениями и слухами, не более того.
И Невзороф понял, что Юниса больше нет. Перед гостиницей "Гельвеция" решили установить памятник Юнису и с помощью Марата Гельмана нашли скульптора — импрессиониста, концептуалиста, который изобразил голого Юниса, кормящего голубей. Эта бронзовая фигура появилась перед входом в гостиницу "Гельвеция". И это стало излюбленным местом бесплодных женщин. Они верили, что стоит им потереться о Юниса, как они начнут плодоносить. Скоро чресла обнажённого Юниса сверкали на солнце от множества женских прикосновений.
Был устроен вечер памяти Юниса, на котором все, кто его знал, говорили о нём только хорошее. Виталий Дымарский рассказал, как Юнис спас его в тот момент, когда у него в горле застряла большая берцовая кость, принадлежавшая одному из героев революции. Юрий Кобаладзе рассказывал, как Юнис ссужал ему деньги, беря за ссуду не более 50%, и всего лишь раз посадил его в долговую яму, где Юрий Кобаладзе мог, наконец, изучить таблицу умножения. Ольга Бычкова рассказывала, как прекрасно Юнис играл на арфе. А Ольга Журавлёва показала фотографию, которую Юнис сделал рентгеновским аппаратом и на которой скелет Ольги Журавлёвой ничем не напоминает скелет птеродактиля.
Состоялся аукцион, где распродавались вещи, принадлежавшие Юнису. Был продан парадный френч, подаренный Иосифом Сталиным в день заключения пакта Молотова—Риббентропа. Продан молочный зуб Юниса, который тщательно сберегался администрацией гостиницы "Гельвеция" и перешёл в собственность богатого шейха из Абу-Даби. Была продана подводная лодка, на которой Юнис потопил германский крейсер "Тирпиц". Наконец, был продан сам Юнис, и только потом обнаружилось, что это Юргенс. Когда все уже распростились с Юнисом без надежды его разыскать, в номер Невзорофа явился арап Петра Великого и сказал, что Юнис у него брал уроки арабского языка. Дальше — больше. На тайной странице Юниса в Фейсбуке обнаружились его письма на арабском языке, которые он отправлял неизвестному адресату на Ближний Восток, получая ответные послания, подписанные именем Аль-Багдади. Это было озарение: след Юниса вёл на Ближний Восток.
Невзороф решил отправиться в охваченную войной Сирию, разыскать Юниса и живым или мёртвым доставить его в гостиницу "Гельвеция". Он не стал оповещать об этом никого из сотрудников "Эха Москвы" и взял с собой только Наргиз Асадову. Наргиз Асадова, рождённая от верблюдицы, умела долго обходиться без воды и всё равно давала молоко. Невзороф решил, что в холодные сирийские ночи он может накрываться Наргиз Асадовой, как стёганым одеялом. Во время ночлега среди каменных скал сможет подстилать под себя Наргиз Асадову, как перину. Он может, складывая Наргиз Асадову в несколько раз, класть её себе под голову вместо подушки. Если настанут голодные времена, можно отрезать от Наргиз Асадовой ломтик за ломтиком и питаться ею.
Александр Глебович оказался в Сирии в самом пекле войны, в районе, который контролировала Джабхат ан-Нусра. Лагерь террористов находился в Оливковой роще, и подгулявшие на пирушке разбойники, забыв о шариате, распевали арабские народные песни. Среди голосов Невзороф отчётливо уловил голос Юниса. Юнис на арабском языке пел русскую народную песню "Ай-люли, ай-люли".
Невзороф послал на разведку Наргиз Асадову, зная, что в случае, если её обнаружат, она прикинется верблюдицей, и максимум, что ей грозит, — перевозка контрабандного оружия, которое террористы разместят в мешках между двумя её горбами, погнав по горным караванным тропам. Прежде чем достичь лагеря террористов, Наргиз Асадова дважды прикидывалась верблюдицей, но её так никто и не взял. Она вернулась и рассказала, что наутро в Оливковой роще готовится страшное злодеяние — казнь заложников. У Невзорофа была снайперская винтовка, доставшаяся ему от Ли Харви Освальда. Из этой винтовки, хорошо пристрелянной, он несколько раз убивал муху, севшую на лоб Евгения Ясина.
Он залёг за холмом и ждал восхода солнца. На заре из оливковой рощи вышли террористы. Они гнали перед собой заложников. Заложники были облачены в оранжевые хламиды. Сами же террористы были, как водится, все в чёрном. Они поставили заложников на колени на краю оливковой рощи и воздели автоматы. И тут Невзороф увидел: заложниками являются авторы и гости редакции "Эха Москвы", которые не послушались его и самовольно отправились разыскивать Юниса.
Юнис же был среди террористов и выглядел как их главарь. Невзороф прицелился из винтовки в Юниса, полагая разделаться с предателем и злодеем. Однако в ствол винтовки залез жук-скарабей, который катил перед собой священный шар, и винтовка дала осечку. Но произошло невероятное: когда злодеи приставили стволы автоматов к затылкам сотрудников "Эха Москвы", Юнис вскинул свой автомат и застрелил всех террористов, потому что он оказался героем-разведчиком, внедрённым в Джабхат ан-Нусру, одно из самых дееспособных подразделений террористов. Какова же была радость заложников! Их развязали, сняли с них отвратительные оранжевые тоги, облачили в любимые одежды, в которых они обычно появляются на вечеринках "Эха Москвы". Как обнимали они Юниса и целовали Невзорофа! Наргиз Асадова, эта прекрасная двугорбая верблюдица, забыв превратиться в человека, скакала между освобождёнными эховцами, тыкалась своим мягким замшевым носом то в ухо Ганапольскому, то в родимое пятно Марины Королёвой, то в стеклянный глаз Сергея Алексашенко.
Все вернулись на родину, и им устроили торжественный приём. В Георгиевском зале Кремля президент наградил многих из них почётными бубенцами. Теперь во время передач "Эха Москвы" можно услышать лёгкое мелодичное позванивание. Юниса за его геройство сделали заместителем командующего ВДВ. Лучшие номера гостиницы "Гельвеция" он отдал друзьям-десантникам. И они из окон пристреливали снайперские винтовки, разбивая вдребезги головы атлантов, которые в доме напротив поддерживали чугунный балкон. Невзорофу за его подвижничество Юнис выдал талон на бесплатное питание в своём ресторане.
Сначала никто не знал, что делать с бронзовым изваянием обнажённого Юниса, который кормил бронзовых голубей, ибо на этом монументе была сделана латинская надпись "Юнитус Пупус Эст", что значит "Юнис, мы тебя не забудем". Как всегда, выход из положения нашёл смышлёный политолог Белковский. Он предложил закрасить эту надпись, ввезти бронзовое изваяние в воду, превратить его в фонтан и сделать Юниса писающим мальчиком. Так и поступили. И туристы из Голландии и Германии, мучимые жаждой, припадали устами к тому месту, из которого Юнис испускал влагу.
