Самая большая трудность состоит в том, что мы проживаем наши жизни впервые. Каждый раз нашего существования - это первый раз. А в первый раз оно всегда как-то легче получается, даже если жутко и плохо, зато более или менее интересно.
Именно так мы и прожили 90-е годы. Прожили тяжело, с приключениями, которые для очень многих закончились плачевно, но и не без лёгкости. Не без некоторой адской, невыносимой лёгкости бытия. Эта лёгкость выражалась в том, что мы, многие из нас, очень многое не заметили. Это парадокс, но многие действительно не без лёгкости перемахнули через 90-е, очень многое не заметив. Многие перемахнули, будто убегая от догоняющей злой собаки, а потом долго удивлялись, как же мы смогли это сделать.
Многие из нас не заметили неслабую такую, скрытую от многих глаз, самую настоящую, но латентную, гражданскую войну. Войну, в которой погиб не один миллион человек.
Многие из нас не заметили то, как миллионы русских оказались людьми второго сорта во многих постсоветских государственных новообразованиях-опухолях. Кстати, многие из нас не заметили этого до сих пор.
Вообще мы как-то почти сразу перестали знать про весь отколовшийся от нас мир. Мы как-то сразу не заметили жизни и судьбы десятков миллионов наших вчерашних собратьев. Мы как-то почти сразу выкинули их из своего сердца.
Мы также не заметили, как нас ограбили. В какой-то странной дымке нас лишили социального государства. Поскольку нам было глобально по фиг, то и кучу всего, обозванного «совком», у нас просто забрали. А мы и не сопротивлялись. Ведь это же смешной и проклятый «совок». В 90-е годы нам как-то не очень удалось отыскать в себе душевные силы для защиты этого самого «совка». И опять же некоторые не могут и сегодня.
Мы как-то не заметили, как стали постоянно и фатально терять собственных детей, которые стали буквально испаряться в каких-то других мирах. Нам в борьбе за наших детей перестала помогать наша культура, которая тоже куда-то испарилась.
В 90-е годы мы не заметили, как куда-то делась наша культура. Делась, подевалась. Раньше она была и даже слишком часто напоминала нам о своем существовании. Была, была, а потом куда-то делась. А мы и не заметили.
Но самое главное – стали куда-то деваться люди. В 90-е годы стали куда-то деваться люди. Их стало уносить ветром, они стали уходить в осень и в закат. Их телефоны стали сами вычеркиваться из записных книжек.
Тяжелые последствия лёгкости нашего бытия в 90-е начинают ощущаться только сегодня. Но уже поздно. И хватит ли нам сил и терпения на то, чтобы сегодня начать заваривать и ковать нечто, последствия которого проявятся только лет через тридцать. Такое вообще возможно сегодня?
