За последние два месяца руководство Китая объявило о серьезных изменениях в политике, которые заставили глобальных инвесторов и других наблюдателей оптимистично смотреть на его экономическое будущее. Но исправление прошлых ошибок не может заменить реформ, необходимых для обеспечения устойчивого долгосрочного роста.
Когда президент Джо Байден вступил в должность в 2021 году, его первым посланием остальному миру было: “Америка вернулась”. Вступив в октябре на свой третий срок в качестве генерального секретаря Коммунистической партии Китая (КПК), председатель Си Цзиньпин, похоже, издает аналогичное заявление.
За последние два месяца руководство Китая объявило или сигнализировало о ряде серьезных изменений в политике, резко прекратив почти трехлетний период жёстких ограничений с нулевым уровнем COVID, ослабив репрессии в отношении технологических компаний и сектора недвижимости, подтвердив свою приверженность экономическому росту и протянув оливковую ветвь Соединенным Штатам. Государства на G20. Поскольку вторая по величине экономика мира, по-видимому, вновь открывает свои двери для бизнеса, инвесторы реагируют на это с энтузиазмом.
Но в то время как перезагрузка Китая в интересах бизнеса, безусловно, служит хорошим предзнаменованием для международной торговли и глобального мира и стабильности, для того, чтобы направить китайскую экономику в правильное русло, потребуется нечто большее, чем просто изменение недавней политики. Что действительно необходимо, так это вернуть в политическую систему прагматизм и честную обратную связь. Как я показал в своей книге "Как Китай избежал ловушки бедности", эти качества определили известное адаптивное управление Китаем в эпоху Дэн Сяопина.
Существует распространенное заблуждение, что “китайская модель” означает контроль сверху вниз со стороны сильного авторитарного правительства, окруженного мощными государственными предприятиями. Фактически, 30 лет нищеты и страданий при Мао Цзэдуне доказали, что сочетание планирования сверху вниз, государственной собственности и политических репрессий было верным путём к провалу. Вот почему Дэн незаметно ввел гибридную систему, которую я называю “направленной импровизацией.” КПК прочно удержалась у власти, но центральное правительство делегировало полномочия многочисленным местным органам власти по всему Китаю и в то же время освободило частных предпринимателей от государственного контроля.
Играя роль директора, а не диктатора, правительство в Пекине определило национальные цели и установило соответствующие стимулы и правила, в то время как власти более низкого уровня и игроки частного сектора импровизировали местные решения местных проблем. На практике появилось большое разнообразие местных “китайских моделей”, внедряющих преобразующие инновации снизу вверх, часто таким образом, что это удивляло центральные власти. Одним из примеров является рост цифровой экономики.
Поскольку идеи должны предшествовать действиям, Дэн позаботился о том, чтобы сначала изменить мышление и нормы КПК. В своей исторической речи в декабре 1978 года положив начало китайской эре “реформ и открытости”, он сделал “освобождение разума” главным приоритетом партии. При Мао люди не осмеливались говорить правду из-за страха сурового наказания, создавая пугающий политический климат, который привел к катастрофической политике, такой как "Большой скачок вперед". Но при Дэне новым императивом стало “искать истину в фактах”. Политику следует выбирать потому, что она улучшает благосостояние людей, а не потому, что она политкорректна.
Гибридная система Дэна – руководство сверху вниз в сочетании с автономией снизу вверх - была упущена из виду как западными китайскими ястребами, так и собственным руководством Си. Когда Си пришел к власти, он предпочитал другую историю об успехе Китая, отмечая “институциональное преимущество”, которое система командования сверху вниз якобы имеет над западным демократическим капитализмом.
Безусловно, подход "сверху вниз" дал впечатляющие результаты во время первоначальной вспышки COVID-19. Благодаря массовому тестированию, строгому сдерживанию и другим мерам, которые могли быть поддержаны только при сильном авторитарном правительстве, Китай добился почти нулевого уровня инфицирования и смертности в период с 2020 по 2022 год. Си Цзиньпин назвал нулевой уровень COVID одним из своих главных достижений, заявив совсем недавно на октябрьском национальном конгрессе, что Китай будет придерживаться этой политики “без колебаний”.
Но затем события приняли стремительный, неожиданный оборот. Раздраженные бесконечными карантинами, китайские граждане из разных слоев общества вышли на улицы в знак протеста, вынудив Си изменить свою позицию. Но внезапный отказ от политики нулевого заражения COVID привел к массовому росту случаев заболевания и госпитализаций, с которыми Китай будет продолжать бороться еще некоторое время.
Си Цзиньпин и его команда стремятся оставить пандемию позади и восстановить доверие бизнеса. Ослабление экономического регулирования и прекращение борьбы с пандемией действительно оказали поддержку рынкам капитала. Более того, после пика заражения COVID-19 внутреннее потребление, вероятно, возобновится с удвоенной силой (количество бронирований авиабилетов уже выросло в несколько раз сразу после отмены карантинных требований для путешественников), а производство и логистика вернутся в нормальное русло. Центральное правительство также пообещало увеличить расходы на инфраструктуру для стимулирования экономического роста.
Но для того, чтобы новые экономические условия приносили плоды в долгосрочной перспективе, Си необходимо вновь открыть каналы обратной связи с политической системой. Это означает подать личный пример и дать понять партийногосударственным чиновникам, что он искренне хочет, чтобы они сообщали о реалиях на местах. Этого не произойдет, если на практике заставят замолчать тех, кто говорит правду, а пропагандистов возвысят.
Правительству также необходимо предоставить гражданскому обществу и средствам массовой информации больше места. Недальновидно и в конечном счете обречено на провал думать, что подавление свободы слова укрепит власть КПК. Без упорядоченной системы обратной связи с политикой страдает управление, что приводит к массовым протестам, которые вспыхнули в ноябре, и подрывает легитимность КПК, основанную на результатах деятельности.
Ещё одна проблема нисходящего подхода Си Цзиньпина заключается в том, что он заставит инвесторов задуматься, когда Китай снова может развернуться. За последнее десятилетие Си Цзиньпин неоднократно заявлял о своей приверженности различным “реформам”, но делал все наоборот. Наделение полномочиями чиновников с опытом прагматизма и искренности имело бы большое значение для успокоения рынков. Изменение критериев политической системы для подбора и продвижения по службе будет говорить громче, чем просто лозунги.
Наконец, руководство Китая должно признать, что всеобъемлющая цель решения проблем “Золотого века” страны, таких как сдерживание спекулятивных инвестиций в недвижимость и защита прав работников доставки в электронной торговле, не была ошибочной. Предыдущая политика имела неприятные последствия, поскольку она применялась произвольно, заставляя бизнес нервничать из-за того, что партия может изменить ее в любое время. Си Цзиньпин и его окружение должны практиковать прозрачность и консультации при разработке своей политики, а не просто отказываться от стремления к инклюзивному развитию.
Китай накопил большой опыт в области адаптивного управления в период с конца 1970-х до начала 2010-х годов. Но к тому времени, когда Си пришел к власти в 2012 году, экономическая модель Дэна достигла своих пределов и начала приводить к неприемлемым уровням коррупции, неравенства, долговым рискам и загрязнению окружающей среды. Тем не менее, решением никогда не может быть возврат к маоизму. Скорее всего, Китаю необходимо привнести “направленную импровизацию” в XXI век.
Юэн Юэн Анг, профессор политической экономии Университета Джона Хопкинса, автор книг "Как Китай избежал ловушки бедности" (Cornell University Press, 2016) и "Золотой век Китая" (Cambridge University Press, 2020).
Публикация: Проектный Синдикат
