"ЗАВТРА". Александр Алексеевич, вот как всё странно и непредсказуемо изменяется в нашей жизни. Ещё два века назад, во времена Пушкина и Гоголя, скажем, сорокалетний человек считался чуть ли не глубоким стариком, а теперь такая серьёзная жизненная веха, как семидесятилетие — это, можно сказать, начало второй молодости. Поэтому, поздравляя вас с этим юбилеем, желая вам крепкого здравия, долголетия, благополучия и новых творческих достижений, хочется услышать от вас, с позиций вашего жизненного опыта, не только о том, что было в прошлом, но и о том, что может ожидать всех нас в обозримом будущем — поскольку уровень ваших компетенций, особенно в сфере актуальной международной политики, уникален. Но любой человек — это такой узелок, в котором переплетается множество нитей, и главные из них — нити его предков, его рода. Расскажите о ваших корнях, о ваших родителях, о вашей семье.
Александр НАГОРНЫЙ. Конечно, жизнь каждого человека неотделима от истории, от времени и места, в котором существуют он сам и его близкие. Так что я тоже чувствую себя частью отечественной истории, того пути, по которому прошла наша страна, Россия: сначала Россия советская, а потом Россия, так сказать, постсоветская.
Моя матушка родилась в семье калужского крестьянина и аристократки, которая носила фамилию Гиппенрейтер и была из рода австрийского барона, выходца из Вены, который приехал в Россию ещё в XVIII веке и поступил на службу к Екатерине II. Кстати, её отец и мой прадед полковник Гиппенрейтер, георгиевский кавалер, погиб в ходе Брусиловского прорыва. Соответственно, в роду моей бабушки было очень много русских офицеров, включая Сергея Сергеевича Каменева, который был главковерхом Красной Армии и сыграл немалую роль как в ходе Гражданской войны, так и в дальнейшем становлении советской власти. По бабушкиным рассказам, их семья зимой 1918-1919 года буквально умирала от голода в Харькове, но её матери удалось каким-то чудом отправить телеграмму Каменеву в Москву, и тот сумел их вывезти оттуда и поселить в Москве на Софийской набережной в общежитии для красных командиров, а потом, поскольку бабушка хорошо знала иностранные языки и делопроизводство, устроить её на работу в Академию Генерального штаба РККА.
Деда же по материнской линии ещё мальчиком отправили учиться на портного в Москву, где он в неполные 16 лет вступил в большевистскую фракцию Социал-демократической партии. Это был 1913 год, и, помимо работы по 12 часов в сутки, дед ещё выкраивал время для того, чтобы ходить в университет Шанявского на Миусской площади, тогда это была рабочая окраина Москвы. В 1920 году в этом здании разместили Высшую партийную школу (ВПШ), а теперь там находится Российский государственный гуманитарный университет (РГГУ). То есть фактически получил высшее образование. Понятно, что затем, в революционные годы, он очень быстро сделал карьеру — причём военную. И после Гражданской войны, уже в 1924 году, поступил в Академию Генерального штаба РККА, где встретил мою бабушку, и в 1925 году у них родилась дочь, моя матушка.
Что касается отцовской линии, то здесь всё, на первый взгляд, гораздо проще. И дед, и бабка были выходцами из станицы Гребенской Терского казачьего войска. Дед участвовал в Русско-японской войне, стал там полным Георгиевским кавалером, в 1907 году был откомандирован в полк царской охраны, откуда его перевели — кажется, в 1913 году — в личные охранники царевича Алексея. В 1915 году дед ушёл на фронт, воевал против немцев, а после революции, видимо, воевал на стороне "белых". После указа 1920 года о реабилитации казаков он вернулся в родную станицу и там женился на казачке, которая была на пятнадцать лет его моложе. В 1921 году у них родился мой отец, Алексей Петрович Нагорный. Но буквально через три месяца после этого на станицу налетела какая-то банда — до сих пор неизвестно, кто это был, — деда вывели из дома и тут же расстреляли, а моя бабушка с младенцем на руках бежала в Махачкалу, где устроилась работать уборщицей на железной дороге. И там она работала несколько лет, а в 1925 году вышла замуж за начальника Гудермесского железнодорожного узла по фамилии Шишканов (Чичканов, по некоторым документам), который моего отца, соответственно, усыновил и дал ему свою фамилию. И это была русско-чеченская семья. В 1938 году, по стотысячному комсомольскому набору, отец мой стал учиться на военного лётчика. В 1940 году он уже воевал на финском фронте, а затем участвовал в Великой Отечественной войне. Вообще, у него была удачная карьера: 15 сбитых самолётов, три раза его самого сбивали, но выжил. А в 1943 году отец стал командиром эскадрильи в полку, которым назначили командовать Василия Сталина. Сыну вождя молодой и рисковый летчик пришёлся по душе, и, по его протекции, после очередного ранения мой отец был направлен на учёбу в Военный институт иностранных языков (ВИИЯ), который тогда считался весьма престижным вузом. Там он встретил мою маму, и так сложилась семья, в которой я появился на свет.
"ЗАВТРА". А когда ваш батюшка приобщился к миру литературы и киноискусства? Ведь снятые по его сценариям телесериалы "Рождённая революцией" и "Государственная граница" увидела и полюбила, можно сказать, вся страна — они и сегодня часто демонстрируются по телевидению…
Александр НАГОРНЫЙ. Это, можно сказать, дело случая. После окончания ВИИЯ он несколько лет работал в системе ГРУ: сначала в Италии, потом закончил Монинскую академию, а в 1953 году его направили в Венгрию, где он командовал полком охраны, который обеспечивал безопасность аэродромов базирования наших тяжёлых бомбардировщиков-носителей атомного оружия. Он там работал два с половиной года, застал ситуацию восстания, накануне которого у него даже состоялась интересная встреча с Андроповым. Ситуация, как он рассказывал, была такая. В апреле 1956 года сильно разлились Дунай и другие реки, были затоплены обширные территории, и местные власти попросили оказать помощь гражданскому населению — всё происходило в районе городишка Сегеда. И в ходе этих спасательных операций пошли доклады о том, что вскрываются многочисленные склады с оружием — причём не только немецким, но и достаточно современным американским. Разумеется, мой отец сообщил об этом, что называется, по инстанциям, но, поскольку реакции не было, срочно выехал в наше посольство в Будапеште для личного доклада. Андропов его принял, выслушал и ответил следующим образом: "Мы всё знаем, и вам не надо заниматься не своими делами". Такая реакция, как говорил мой отец, его просто потрясла, а в свете последующих событий он долго размышлял над этим случаем и пришёл к выводу, что в Кремле тогда шла борьба разных группировок, и венгерское восстание использовалось для дискредитации сталинизма в мировом коммунистическом движении, прежде всего — в странах СЭВ и Варшавского договора.
Параллельно группа Хрущёва хотела расправиться с генералитетом, прежде всего — с Жуковым, пустив их на подавление восстания, а потом убрав как "палачей Венгрии".
В 1957 году отец был отозван в Союз, и ему поручили участвовать в подготовке Московского кинофестиваля. В ходе этой работы он впервые близко познакомился со многими людьми из мира кино, у него возникло желание участвовать в этом процессе. И, надо сказать, даже первый блин у него оказался совсем не комом.
"ЗАВТРА". Это фильм "Алые паруса" 1961 года режиссёра Александра Птушко с Василием Лановым и Анастасией Вертинской в главных ролях?
Александр НАГОРНЫЙ. Да, это был первый "большой" фильм по повести Александра Грина. Кстати, с Анастасией Александровной Вертинской мы учились в одной школе — правда, она на три класса старше… И эта кинодеятельность оказалась намного сложнее, чем на первый взгляд, потому что нужно было не только выбрать сюжет, не только написать сценарий, но и "пробить" его через все инстанции. Но у отца это получалось достаточно успешно, хотя он всё время клял ту систему "блата", которая сложилась в мире кино.
"ЗАВТРА". Можно ли считать телесериалы "Рождённая революцией" и "Государственная граница" вершинами его творчества?
Александр НАГОРНЫЙ. Во всяком случае, он ушёл из жизни рано, в неполные 64 года: сказались последствия войны. Но, насколько я мог понять, он задумывал обе эти картины с определённым политическим подтекстом. Подтекст первой картины состоял в том, чтобы поднять в советском обществе престиж Министерства внутренних дел и его руководителя Николая Щёлокова, против которого вёл номенклатурную войну председатель КГБ Юрий Андропов. Тогда отец считал, что политический курс, который проводит Андропов и руководство КГБ в целом, может привести к негативным последствиям для нашей страны, что, собственно, впоследствии и подтвердилось. Борьба за мир и мирное существование любой ценой и дальнейшая схема "развенчания красной доктрины" при Горбачёве. За всем этим стояли одни и те же люди.
"ЗАВТРА". А второй фильм, вышедший на экраны в 1980 году, уже был посвящён пограничным войскам, входившим в систему КГБ?
Александр НАГОРНЫЙ. Да, отец говорил мне, что государственная граница определяется, прежде всего, территориями, которые входят в состав государства, что страна под угрозой расчленения теми же группами, которые окопались в разных институтах советской бюрократии.
"ЗАВТРА". Но ведь это ещё самое начало 80-х! Он что, был пророком, ваш отец, или это аберрация зрения в исторической ретроспективе?
Александр НАГОРНЫЙ. Почему пророком? У нас сегодня внедряется какое-то превратное представление о советском времени: мол, тогда все ходили строем и смотрели только в ту сторону, куда начальство укажет. Кроме смелых и свободных диссидентов, конечно, большая часть которых была агентами 5-го управления КГБ. Так вот, это ложь. Люди тогда были не глупее, чем сегодня, и думать им никто не запрещал. Да, какой-то информации не хватало, но ведь в целом было ясно, к чему дело идёт, как расставляются "национальные кадры" и по каким критериям они отбираются. Всё это, хотя и под сурдинку, обсуждалось достаточно широко уже тогда. Поэтому он считал крайне важным оживить в обществе ощущение единой страны, её необходимости в таком виде, без раздела на "национальные квартиры".
"ЗАВТРА". По своему влиянию на общество работы вашего отца, наверное, можно считать сопоставимыми со знаменитым сериалом "Семнадцать мгновений весны" по роману Юлиана Семёнова. Они были знакомы между собой? Как ваш отец оценивал творчество Семёнова?
Александр НАГОРНЫЙ. Конечно, они пересекались, но интересы и цели у них были очень далеки друг от друга. К тому же Семёнов входил в "андроповский" круг творческой интеллигенции, который очень последовательно и тонко, с иезуитским коварством проводил курс на "конвергенцию двух общественно-политических систем". Не случайно в годы "перестройки" и "рыночных реформ" вся эта "агентура влияния" сыграла против интересов России и нашего народа и работала как одна слаженная группа. Но сам Семёнов, конечно, был талантливым писателем, который во многих произведениях показал, как действовали царское охранное отделение и ЧК на разных этапах своего развития.
"ЗАВТРА". Может быть, этой "семейной наследственностью" и объясняется то, что вы, в общем-то, выходец из весьма нерядовых кругов советского общества, оказались не среди сторонников Горбачёва и Ельцина?
Александр НАГОРНЫЙ. Понимаете, для меня "красные" и "белые" были, прежде всего, русскими, одинаково родными и понятными. Они хотели жить в своей стране, растить своих детей, трудиться и служить на благо Родине, а не быть чьими-то рабами, пусть даже с золотым ошейником. И, надо сказать, я достаточно быстро пришёл к выводу, что "красная" доктрина, несмотря на все свои недостатки и издержки, является наиболее эффективной для развития русской среды, русской культуры и русской цивилизации. Это убеждение не связано с какими-то политическими структурами типа Коммунистической партии — это такой идейный "православный коммунизм", подтверждаемый, на мой взгляд, всем опытом нашей истории ХХ и ХХI веков.
Сейчас у нас отсутствует какая-то более-менее ясно очерченная идеология, мы ничего никому не предлагаем для совместного движения вперёд, кроме самого принципа такого совместного движения, а потому проигрываем многие внутренние и внешние конфликты. Переход Крыма под нашу юрисдикцию не перекрывает сдачи Украины нынешней властью и её пассивности в борьбе за Киев и другие "города русские" расположенные на "окраинах Святой Руси". Более того, спецслужбы США и мировая закулиса в борьбе с Советской Россией использовали два направления отечественных "антисоветчиков": это укоренённые "либералы-западники" с одной стороны (Довлатов и др.), а с другой — "самодержавные патриоты" розлива НТС (Шкуро и Ко). И эта стратегия, можно сказать, сработала, начиная со второй половины 80-х годов вплоть до нынешнего времени. И сейчас, когда либералы-западники сливаются с группами антисоветчиков в православных кругах, что ведёт к разламыванию общепатриотического фронта и формирует линию на отчуждение коммунистических и левопатриотических сил, это, в общем-то, не удивляет, потому что это две руки, которыми управляет одна голова — голова "коллективного Запада".
"ЗАВТРА". А что вам особенно ярко запомнилось из детских лет?
Александр НАГОРНЫЙ. Я хорошо помню похороны Сталина — мне тогда было пять лет, меня водили в детский сад на улицу Маяковского и каждый день забирали оттуда. А жили мы тогда в служебной части гостиницы "Националь". В тот день вся Тверская оказалась перегорожена машинами, и мы с бабушкой, которая меня забирала, как-то пролезали под этими машинами, чтобы попасть домой… А потом отец трижды водил меня в Колонный зал, где стоял гроб с телом Сталина, чтобы я запомнил, какое важное событие произошло.
В школьные годы я увлекался отечественной историей и литературой, а после получения аттестата зрелости в 1965 году для меня даже не было вопроса, куда идти — я поступил, разумеется, в тот же институт, где учились и встретили друг друга мои родители. И там мне предложили, наряду с английским языком, изучать китайский. Конечно, это было неожиданное предложение, но я его принял, и данное обстоятельство во многом определило мой дальнейший жизненный путь. И там же мне вскоре предложили работать "под крышей" гражданского специалиста, чем я и занимался большую часть своей жизни
"ЗАВТРА". Видимо, уже тогда думающие люди в Министерстве обороны, а значит, и не только там, понимали перспективу дальнейшего развития событий и необходимость подготовки таких кадров?
Александр НАГОРНЫЙ. Думаю, в моём случае никакого "спецзаказа" с прицелом на будущее не было — просто советская сверхдержава могла позволить себе роскошь иметь специалистов, что называется, на все случаи жизни. В результате некоторые из них оказались востребованы в большей степени, некоторые — в меньшей, но без работы не сидел никто. К тому времени было уже понятно, что Китай выходит "из тени" Советского Союза и будет следовать своим путём.
"ЗАВТРА". Вы считаете себя представителем поколения шестидесятников?
Александр НАГОРНЫЙ. Нет, шестидесятниками можно считать людей, родившихся, в основном, в предвоенные годы и воспринявших войну детскими глазами — как жуткую беду, справиться с которой ты сам не можешь никак. Это такое "коллективное бессознательное", которое, как радиация, незримо пронизывало и пронизывает значительную часть отечественной интеллигенции и находит отклик в значительной части нашего общества.
"ЗАВТРА". Что-то типа стокгольмского синдрома? Когда взятые в заложники люди с какого-то момента начинают оправдывать террористов, своих мучителей, и даже помогать им?
Александр НАГОРНЫЙ. Здесь другая психологическая травма: менее шоковая, но растянутая на годы, а её последствия — на десятилетия. Но какое-то типологическое сходство имеется. Линией раздела тут, несомненно, стал 1968 год.
Так вот, себя и своих сверстников я бы к шестидесятникам не относил. Мы могли им подражать, как подражают младшие братья и сестры старшим, но внутренний психологический настрой у моего поколения был совсем иным — куда более рациональным и внутренне оптимистичным. Мы были всё-таки дети победителей… А сейчас мы поколение "проигравших", но не сдавшихся и поднимающих знамя борьбы и восстановления нашей великой Родины.
"ЗАВТРА". И где вы оказались после окончания института?
Александр НАГОРНЫЙ. Я получил распределение в ТАСС, несколько лет работал там в разных редакциях, потом, в 1975 году, поступил в аспирантуру Института США и Канады Академии наук СССР, в 1978 году защитил там кандидатскую диссертацию "Внутриполитические корни политики США в отношении Китая", преподавал в США и в Южной Корее, часто бывал в Китае.
"ЗАВТРА". Можно ли сказать, что проблемами "глобального треугольника" Москва—Пекин—Вашингтон вы занимаетесь с момента его фактического возникновения в начале 70-х годов?
Александр НАГОРНЫЙ. Полный разрыв отношений между Пекином и Москвой произошёл в 1968-1969 годах, что вылилось в известные события на острове Даманском и у озера Жаланашколь. В 1971 году Китайская Народная Республика получила место в ООН, которое ранее занимали представители Тайваня. И уже затем состоялись встречи президента США Ричарда Никсона с председателем КНР Мао Цзэдуном в Пекине 21 февраля 1972 года и с генеральным секретарём ЦК КПСС Леонидом Ильичом Брежневым в Москве в мае того же года. Эти события зафиксировали новый формат мировой политики, который, при всех потрясениях, существует уже почти полвека.
"ЗАВТРА". Кстати, после венгерских событий в карьере Юрия Владимировича Андропова произошёл качественный скачок: он стал заведовать в ЦК КПСС работой с социалистическими странами. Значит, и он несёт свою долю ответственности за изменение советско-китайских отношений в худшую сторону?
Александр НАГОРНЫЙ. Да, Юрий Владимирович занимался этой работой почти десять лет, с 1957-го по 1967-й год, оттуда и ушёл на пост председателя КГБ. И уже тогда он начал отбирать "самых лучших и талантливых" молодых интеллектуалов, продвигать их по номенклатурной лестнице. Если называть их имена, то в исторической ретроспективе многое становится понятным. В "андроповский круг" входили Георгий Арбатов, Александр Бовин, Фёдор Бурлацкий, Николай Иноземцев, Евгений Примаков, Николай Шишлин, Георгий Шахназаров и другие, менее известные фигуры. Эти люди впоследствии определяли стратегический курс Советского Союза, писали доклады и мемуары Брежнева, работали с западными и восточными партнёрами по всему миру. Наконец, именно они двигали Горбачёва к первой позиции в КПСС. А начинали они в том числе с критики "маоизма" как мелкобуржуазно-крестьянского извращения марксистско-ленинской теории.
ХХ съезд КПСС и борьба Хрущёва против "культа личности" совместно с "отечественными либералами-западниками" дали мощнейшие импульсы для разворота Пекина в антисоветском направлении. Мао и его сторонники понимали, что принятие данной линии приведёт к их смещению и, скорее всего, к физическому уничтожению. Надо сказать, что ведущую роль в обострении советско-китайской полемики, опять же, сыграла группа Андропова во главе с Бурлацким, Бовиным, Арбатовым, Делюсиным и другими фигурами того же плана, которые напрямую взаимодействовали с могущественными помощниками Брежнева — такими, как Александров-Агентов и Блатов. Так сформировался вектор "центробежной силы", а в Москве даже после отставки Хрущёва сохранился и стал ещё более влиятельным курс на сближение с Западом под лозунгом: "Лишь бы не было войны!".
Ведь ту же самую деятельность, но с ещё большим размахом Юрий Владимирович потом проводил и на посту председателя КГБ. "Андроповцы" и в партийных, и в государственных структурах, и в спецслужбах активно ратовали за политику "разрядки", за подписание Хельсинкских соглашений с так называемой "пятой корзиной", которая позволила идеологически вмешиваться в дела социалистических стран и Советской России… В конечном итоге, вся эта деятельность и предопределила победу "горбачёвцев" в высшем партийном и государственном руководстве. В этом плане я советую внимательно читать мемуары помощника Горбачёва Анатолия Сергеевича Черняева и, естественно, Александра Николаевича Яковлева.
"ЗАВТРА". Мы уже, получается, вплотную подошли к периоду "перестройки" и уничтожения Советского Союза…
Александр НАГОРНЫЙ. К тому времени я уже достаточно хорошо был знаком с реалиями американского и вообще западного образа жизни, поэтому никаких иллюзий на этот счёт у меня не было. Я прекрасно видел, где мы от них отстаём, а где — опережаем. Но если отставания, на мой взгляд, можно было преодолеть — не легко и не быстро, но можно, и даже ясно, каким образом, — то утратить преимущества, завоёванные буквально кровью и потом, жизнями миллионов наших соотечественников, казалось делом почти нереальным. Однако нашлись в нашей стране, извините, "специалисты", которым эта задача оказалась и по плечу, и по нраву. Впрочем, ломать — не строить…
Очень хорошо помню момент, когда в 1985 году я работал "сопровождающим и заодно наблюдающим" за директором Института стратегических исследований Колумбийского университета Северином Биялером, который находился в Москве по личному приглашению Георгия Арбатова. Так вот, в один из, по-моему, мартовских вечеров я приехал к нему в гостиницу, чтобы обсудить программу на следующий день. Позвонив ему и получив приглашение подняться в президентский номер, я застал его там в состоянии крайнего возбуждения. В трусах и в халате он бегал по огромному номеру и буквально вопил: "Мы выиграли! Мы победили!". Сначала мне это показалось просто странным, хотя Северин Биялер был очень важным человеком: фактически заместителем Збигнева Бжезинского. В конце войны он был узником концлагеря Аушвиц, после войны стал членом ЦК Польской рабочей партии, но, как оказалось, работал на американцев и англичан, а в 1951 году бежал на Запад. Как сейчас помню: на мой недоумённый вопрос, кого они победили и что, собственно, произошло, он радостно сообщил, что ЦК КПСС утвердил членом Политбюро и куратором отдела пропаганды Александра Николаевича Яковлева, которого я хорошо знал, поскольку он почти двадцать лет бессменно был советским послом в Канаде. Тогда поведение американского гостя показалось мне странным и не вполне адекватным. Но теперь я понимаю, что у него были более чем серьёзные основания так реагировать на подобную новость…
После того как я вернулся из США, работать в Институте США и Канады с моими взглядами стало уже очень некомфортно, я перешёл в японский отдел Института востоковедения АН СССР, где и встретил 1991 год.
"ЗАВТРА". В своей статье 2006 года об "августовском путче", опубликованной ныне уже прекратившим существование журналом Виталия Товиевича Третьякова "Политический класс", вы говорили о том, что сотрудничали с Верховным Советом РСФСР, который тогда был одним из инструментов развала Советского Союза…
Александр НАГОРНЫЙ. Главным инструментом развала СССР тогда была большая часть партийно-советской правящей верхушки, чьи интересы выражал сначала Михаил Горбачёв, а затем Борис Ельцин. Они почти идеально распределили роли между собой, вернее — сыграли отведённые им сценаристами роли. Потому что "рыночные реформы" в масштабах СССР Горбачёв провести не мог: народ уже настолько от него устал и настолько его ненавидел, что реакция неизбежно оказалась бы плачевной и для него, и для "рыночных реформ". Поэтому в лице Ельцина ему готовили смену, разыгрывали конфликт, под шумок заодно и страну разделили на пятнадцать с лишним частей. Вся эта драматургия теперь более чем понятна, спектакль был сыгран, можно сказать, на бис. А в Верховном Совете РСФСР далеко не все были против единого СССР и социализма, это была площадка политической борьбы. И там как раз выступали против Горбачёва, против его "перестройки", что потом и вылилось в события 1993 года, когда Ельцин из танков расстреливал парламент собственной страны. И, кстати, только после этого началось реальное разделение СНГ на "новые национальные государства" — даже на Олимпиаду 1992 года ездила объединённая команда, не было ни внутренних границ, ни национальных паспортов, ни национальных валют, кроме республик Прибалтики, которые сдали американцам сразу после провала ГКЧП.
"ЗАВТРА". Именно поэтому вы после 1993 года снова сменили официальное место работы?
Александр НАГОРНЫЙ. Да, в том числе и поэтому. Тогда я уехал в Республику Корею, где имел приглашение преподавать. После поражения в октябре 1993 года это был отход на запасные позиции, поскольку я был под угрозой ареста ельцинским режимом. И только спустя несколько лет вернулся на Родину и стал работать в Академии народного хозяйства при Правительстве РФ, а затем принял предложение Александра Андреевича Проханова, с которым уже был знаком по событиям 1992-93 годов, стать одним из его заместителей в газете "Завтра". Так что в нынешнем декабре можно отмечать не только мое семидесятилетие, но и двадцатилетие нашей совместной работы.
"ЗАВТРА". Как вы оцениваете сегодня это двадцатилетие: от разгула ельцинизма после президентских выборов 1996 года и преддверия дефолта 1998 года — до конца 2017 года?
Александр НАГОРНЫЙ. Знаете, в моих статьях я всегда пытаюсь определить наибольшие угрозы для единства и целостности нашего государства, указать на те слабые места в системе власти, по которым может быть нанесён удар нашими западными и не только западными, как говорит Путин, "партнёрами". Так вот, за прошедшие двадцать лет этих "точек катастрофы" стало ощутимо меньше по количеству, но по качеству они менее опасными не стали. То есть нельзя сказать, что проблемы безопасности принципиально решены.
"ЗАВТРА". Ну, сейчас широко распространяется такая, почти прямо противоположная вашей, точка зрения, что, наоборот, наша страна под мудрым путинским руководством идёт от победы к победе, все флаги в гости к нам, а любые сложности носят временный и несущественный характер.
Александр НАГОРНЫЙ. Я считаю, что, например, происходящее сегодня на Украине — это стратегический проигрыш российской власти, поскольку там растят миллионы русофобов, готовых убивать "москалей", то есть нас с вами. Понятно, что Россия не двинула на Киев свои танковые колонны, чтобы свергнуть "майданную хунту", более того — она признала эту самую хунту, пришедшую к власти в результате государственного переворота, в качестве легитимного правительства "незалежной". Понятно, что воссоединение Крыма стало — или, вернее, может стать — поворотом к восстановлению всей традиционной отечественной государственности. Но почему для этого нужно было доводить ситуацию в соседней и на самом деле братской республике до такого края? Мы там могли выиграть всё, а получили, в лучшем случае, пятую часть, отдав четыре пятых в распоряжение "коллективного Запада", США и их союзников.
Точно так же я считаю абсолютно провальной и бесперспективной политику финансово-экономического блока правительства Медведева и ЦБ России во главе с Эльвирой Набиуллиной, поскольку их "ультра-монетаризм" буквально душит реальный сектор нашей экономики, снижает доходы населения, повышает его закредитованность, приводит к сужению платежеспособного спроса и нарастанию социальной напряжённости внутри страны. Кто из наших сограждан "в случае чего" будет до последнего патрона, до последнего вздоха сражаться за собственность Прохоровых, Абрамовичей и Керимовых? Которые в любой момент могут "вильнуть хвостом" и принять иностранное гражданство вместе со всеми своими активами, налоги на которые будут платить там, а не здесь?
А ведь уровень социального неравенства в современной России снова растёт! Одновременно с налоговым и прочим фискальным прессом: на доходы, на движимое и недвижимое имущество, на жилищно-коммунальные услуги и так далее. Люди — подавляющее их большинство — не видят никаких положительных сдвигов в своей жизни, никаких перспектив для себя, а тем более для своих детей и внуков. Ну, если всё так плохо для страны, если денег не хватает в бюджете, если нужно, там, Америку побеждать или Евросоюз — скажите об этом людям. Но нет, всё решается в узком кругу ограниченных людей, чиновники коррумпированы, у одного-единственного полковника милиции в загашнике находят чуть ли не 4% государственного бюджета наличными деньгами, в том числе — валютой… Вы можете всё это оценивать по-разному, но, на мой взгляд, подобное — ненормально. И не в Навальном тут дело, завтра наши и ваши дети пойдут за другим Навальным — не клоуном на подхвате, а куда более серьёзным политиком — в поисках правды и справедливости. И наступят на те же грабли, которые в 1991 году раскроили череп Советскому Союзу. Вот что печально, вот чего я бы ни в коем случае не желал увидеть ещё раз своими глазами — хватит с меня "лихих девяностых"… В этом плане, конечно, я считаю себя патриотом и государственником, единомышленником таких идеологов, как Александр Проханов и Сергей Кургинян, а также многих членов Изборского клуба.
"ЗАВТРА". Кстати, такие ваши метафорические формулировки, как "вашингтонский обком" и "коллективный Запад", уже широко используются в современном российском медиа-пространстве. Можно считать их частью вашего вклада в то, что Россия, несмотря ни на что, не сдалась, не стала колонией однополярного мира Pax Americana, а продолжает борьбу против таким образом обозначенных субъектов глобальной политики?
Александр НАГОРНЫЙ. Думаю, что это — далеко не самое важное из сделанного, хотя, конечно, пространство смыслов и форм нашего языка нельзя ни отдавать, ни уступать — никому, ни под каким видом. Пример той же Украины наглядно показывает, к чему подобные уступки приводят, как всего за сто с небольшим лет, за три-четыре поколения, из части русского народа создали настоящего голема-людоеда.
"ЗАВТРА". Наша страна сейчас находится в очень нелёгком положении. Где, по-вашему, следует искать наиболее эффективный и правильный выход из складывающейся ситуации?
Александр НАГОРНЫЙ. Это сложнейший вопрос, который в короткой беседе не раскрыть. Но некоторые моменты можно и нужно отметить. Следует перестать заигрывать с Западом и США и ломать перед ними "псевдодемократические шапки". В первую очередь, требуется дать идеологическую платформу и идеологическое обоснование жизни нашего государства на принципах социальной справедливости и левопатриотической идеологии. Соответственно, срочно нужна замена нынешней либеральной модели в сферах экономики и финансов. Здесь у нас есть отличный пример Китайской Народной Республики. И, наконец, нужна новая патриотическая система пропаганды и прямого диалога с обществом. Мы всё равно к этому придём, поскольку Запад и США — скорее рано, чем поздно — начнут фронтальное наступление на Россию в её нынешней форме.
"ЗАВТРА". Спасибо, Александр Алексеевич, за эту беседу. Надеюсь, ваше взаимодействие с нашей газетой, с Изборским клубом, одним из сооснователей которого вы являетесь, будет продолжаться, и наша следующая юбилейная беседа с вами состоится через пять лет.
***
Дорогой Александр Алексеевич!
Хвала тебе, нашему другу, брату, соратнику. Вместе с нами ты прошёл сквозь огонь, воду и медные трубы, и теперь эти трубы поют тебе славу и победу. Обнимаем тебя.
Редакция газеты "Завтра",
Изборский клуб
