Игорь РАСТЕРЯЕВ. "Дождь над Медведицей"
Рви, гармонь, и вверх и вширь,
Брякай переборами,
Бейся на разрыв души,
Оглуши просторами!
Пятый альбом в дискографии питерского артиста точно закрывает все возможные разговоры об интернет-мемах. Тем паче, почти уже семь лет своей деятельности Растеряев действителен в ранге народного героя. Включишь новости и выбирай комментарий — то "Дальнобойная" гуднёт, то снова вспомнится "Юра Прищепной", а вот и "Ромашки" сибирским "боярышником" жутко полыхнули. И всё это — от автора, который точно не увлечён какой-либо конъюнктурой.
Был бы отечественный шоу-бизнес куда менее кланово заточен, может, и Растеряев присутствовал бы активно в теле- и радиоэфирах. Но, как ни поразительно, ещё 80-х годов грустный анекдотец про "политиков эпохи Пугачёвой" продолжается, и даже Русская весна, серьёзно задевшая некоторые государственные и общественные машины, в эстрадной сфере мало что изменила.
Впрочем, думаю, что Растеряев по этому поводу не сильно переживает. Он нашёл свою, достаточно широкую и разнообразную среду — тем более, ведь в нишевом мире живём, несмотря на все глобализации. Даёт в месяц по несколько концертов: от столичных клубов и до сельских домов культуры, у каждого свежего ролика в youtube сотни тысяч просмотров.
Традиционно на растеряевском сайте можно скачать новый альбом, а если хочется "коробочку" или поддержать артиста, то непосредственно там же пластинку можно довольно просто заказать.
После пластинки "Рожок" прошло два года. "Дождь над Медведицей", как водится, альбом компактный: 11 номеров на 33 минуты, — но содержания и энергии с избытком, пусть не всё равноценно. Это очень личный, ностальгический, отчасти даже автобиографический альбом. Ибо предки Игоря, казаки Растеряевы, минимум с XVIII века жили в станице Раздорской-на-Медведице, а сама река, приток Дона, уже всплывала в "Казачьей", в "Рожке". Песни для альбома сочинялись параллельно работе над книгой про друзей и родных, которую Игорь пишет ещё с начала века, и песни в той или иной степени являются продолжением книжных сюжетов. Хотя обычно музыкальная составляющая у Растеряева играет роль фундамента, который и выстраивает текст, историю, образы.
"Альбом называется "Дождь над Медведицей" по одноименной песне, посвященной трагедии предков-казаков, где, вне зависимости от принадлежности к белым или красным, показана общая катастрофа донского казачества. Тема пионерского детства плавно переходит к произведениям, посвящённым людям, которых уже нет, но общение с которыми оказало на меня непосредственное влияние… Альбом начинается с довольно весёлых и ностальгических песен и зарисовок, переходя к концу к ранее нехарактерным для меня трагическим вещам, таким как "Кореш" или "Дед Агван", — замечает Растеряев.
Если раньше все песни так или иначе были обращены "ко всем", то на "Дожде" появились песни, которые могут и не читаться или даже читаться негативно, если личное воспринимать через идеологическую призму. Однако, несмотря на сетевой триумф, сам Растеряев — вовсе не человек интернет-логики. Его человечность — не пляски над информационными потоками. Мир как зрелище Игоря не очень-то и интересует. Но важен каждый конкретный человек.
Растеряев — это ядрёная смесь культурного северного города и южных степных хуторов, словом — и холоден, и горяч — но не тёпл, не равнодушен и не сервилен. Он вместе с героями песен легко переходит от бесшабашной радости к глубокой печали. Но не буду разводить спекуляции на тему "широк русский человек". Как раз Игорь очень гармоничен: и своей, порой бесхитростной, гармони, и жизненному подходу, который далёк от лозунгов правящих или оппозиционных партий. Растеряев может не попадать в ноты, звучать очень просто или почти повторять ходы. Но при этом радовать, задевать, увлекать.
Подумал, что из северных земляков по миру искусств Растеряев близок "митькам". Их наполненной простоте, доброму юмору, отсутствию агрессии ("митьки никого не хотят победить"), своеобразному почвенничеству. И его Питер — вовсе не "отпрыск России, на мать не похожий, герр, месье и пан", но очень русский город.
И русские — для Растеряева совсем не только те, кто живут сегодня, но и те, кто были вчера, и те, кто будут завтра. Он живёт и действует скорее в пространстве, чем во времени, поэтому для него "здесь" на порядки важнее, чем "сейчас". Поэтому даже обращаясь к самых болезненным темам настоящего — ищет выход:
Вот мы рвём друг друга в клочья,
Пламя — будто, в жерле ада.
Руки, головы — по кочкам.
Ну, кому всё это надо?
Всё равно, назло всем бесам,
Здешним и заокеанским,
Птицы петь над этим лесом
Будут только по-славянски!
