Тимур ЗУЛЬФИКАРОВ. "Россия в огне".
Давно пора в рубрике, повествующей о новых альбомах, затронуть титаническую фигуру Тимура Зульфикарова. Тем более, что традиционные ежемесячные вечера-концерты в Музее Маяковского прочно заняли место в культурном календаре Москвы, а Зульфикаров — регулярный гость музыкальных программ самых разных радиостанций — от "Радонежа" до "Эха Москвы". На FM не зовут, впрочем, удивляться тут было бы странно. Дело даже не в жанрах, в которых живут и действуют Зульфикаров и его непременный соратник и соавтор, уникальная певица Ирина Дмитриева-Ванн, а в том, что таким песням нечего делать в промежутках, заполняющих рекламные паузы, из чего и состоят тамошние эфиры. К тому же основной потребитель данного продукта — уставшие менеджеры и озверевшие в пробках автолюбители — вряд ли смогут по достоинству оценить красоту, силу и послание зульфикаровских произведений
Сам Тимур Касымович, безусловно, с пренебрежением и недоумением относится к большинству направлений, обычно наполняющих "Музон".
Как-то в разговоре возникла тема новизны в искусстве. Тимур Касымович остроумно "накрыл" потенциальный спор: "Есть хлебная лепёшка, она может быть чёрствой, даже засохшей. А есть свежая коровья лепёшка, она дымится, она полна жизни, и в ней тоже есть своя прелесть, и она нова. Но когда наступает время обеда, ты всё-таки будешь жевать старую хлебную лепёшку, нежели покушаться на роскошную свежую коровью лепёшку. Апология коровьей лепёшки — это всё происки молодых, а также не очень молодых бесов. Всё равно все знают, что пойдут смотреть Джоконду. Настоящее искусство, что бы там ни болтали, — привлекает тысячи и десятки тысяч. Как говорят индусы, нет истории, всё как было, так и есть. Вот и будем поклоняться Божьему замыслу и произведениям, которые Господь нам нашептал, а не иной".
В этом случае более чем уместна крылатая римская фраза: "Quod licet Iovi, non licet bovi". Консерватизм такого большого художника объясним. К тому же, в отличие от многих критиков и скептиков, Зульфикарову есть, что представить и противопоставить. Пусть зачастую смиренно, но и не без лукавства Зульфикаров отвечает устами древнекитайских императоров, старцев или же излюбленного своего героя Ходжи Насреддина.
Кстати, люди из иных культурных пластов способны оценить проявления Тимура Касымовича по достоинству. Зульфикарова в числе любимых писателей называл такой адепт завоевания новых культурных горизонтов, как Егор Летов; среди духовных авторитетов Зульфикаров числится у группы "Общежитие", проекта, работающего на стыке радикального русского андеграунда и мирового "инди".
Тимур Зульфикаров удивительным образом объединяет в себе одновременно поэта и мудреца. Испокон века не самое просто сочетание. Так, Платон готов был изгнать поэтов из идеального Государства. Поэты отвечают недоверием, подозревая за хладнокровием мудрости, компромисс с энтропией.
Поэзия Зульфикарова в полной мере не востребована музыкантами, возможно, для полноценного воплощения просто не хватает имеющихся форм. А здесь — это именно песни, стихи, рождённые вместе с мелодией.
Завораживающий ритм музыки, и красивый обволакивающий баритон. Современный романс, бардовская песня (впрочем, с иным этическим вектором), народная баллада. Это очень самобытные произведения, впитавшие в себя целые традиции и миры. Однако говорить о компиляции здесь ни в коем случае нельзя. Можно фиксировать близкие формы, имена, однако обязательно останется что-то своё, таинственное, пьянящее. Словно Зульфикаров черпает из каких-то неведомых родников, текущих из правремён.
Всего у Зульфикарова под сотню песен, значительная часть зафиксирована на семи дисках: "Хризантема в метели", "Вселенский блудный сын", "Последняя лошадь в России", "Коростель пролетел над душой моей…". Хотя очевидно, что форма альбома-пластинки не является для Тимура Касымовича однозначной и исчерпывающей. Скорее ближе концерт, живое выступление, не ограниченное временем, открытое к диалогу.
Большая часть произведений, составивших альбом "Россия в огне…" — последних лет, но есть и композиции 1992-93 гг., что характерно, не утратившие своей актуальности.
"Стихи и романсы Тимура Зульфикарова воспевают человеческую жизнь от Колыбели до Могилы…" — углядел я в одном пресс-релизе. Но Зульфикаров в своих произведениях всегда утверждает традиционалистские представления о множественности состояний бытия, "из которых человеческое состояние является только одним из возможных". И знает, что, исключив Бога из постижения мира, мы вскоре потеряли и человека, что нынче смотрит на мир сквозь призму виртуальных игр и ничего не понимает, и природу, ставшую чуждой "окружающей средой".
При всей вечности тем, Зульфикаров очень внимательно и цепко глядит вокруг — бездна мегаполиса, выжигающий души бизнес, гибель страны, помрачение народа. Здесь спокойствие мудреца отказывает Тимуру Касымовичу, так что он почти переходит к бичующей окопной правде публицистики протеста.
Одинокий дервиш, устало, но уверенно шествует своей, ведомой лишь ему, дорогой, и муза его тревожит и вдохновляет, успокаивает и пробуждает.
