Известно, что впервые словосочетание "Русский мир" как элемент государственной политики прозвучало в 2007 году, в послании президента В.В. Путина Федеральному собранию. Затем нужно вспомнить о формировании по инициативе президента одноимённого фонда и разработке самобытной концепции, связанной с широкой презентаций культурного наследия России во внешнем мире. Однако споры о содержании и смысле понятия "Русский мир" не только не утихают, но приобретают особую остроту и значимость в контексте последних событий в Донбассе и Сирии. К сожалению, в практику уже вошли искажающие смысловой экстракт этого понятия трактовки типа "культурно-лингвистического макрорегиона" (по типу франкофонных наций, PaxBritanica и т.п.) или проекта "новой русской экспансии" на постсоветском и мировом пространстве (на этот раз при помощи "мягкой силы"). Дабы уйти от этих квази-определений, нужно, как минимум, вспомнить высказывание Н.А. Нарочницкой: "Русский мир — это не только Россия и русские в мировой истории. Русский мир — это связь во времени и пространстве, в жизни и сознании тех, кто объединён чувством сопричастности всей многовековой истории России с её взлетами и падениями, грехами, заблуждениями и метаниями. Русский мир — это и мы сами в мире, и мир в нашем русском взгляде на него". А как максимум — дать полноценную концептуализацию искомой величины, чем, собственно, сегодня и занят "Изборский клуб".
Поэтому ниже я предложу собственную развёртку данного понятия, прибегнув к помощи теории русской цивилизации.
В пределах постсоветского пространства можно наблюдать различные цивилизационные ориентации практически всех новых независимых государств, наследников Российской империи и СССР. В первом случае это ориентация на США и атлантическую цивилизацию, с её геополитикой "морской силы"; во втором — на ЕС как притягательный центр экономической силы и высоких социальных гарантий; в третьем — на полюса исламской мощи: Иран, Саудовскую Аравию, Турцию; в четвёртом, реже — на Китай. Вместе с тем сохраняется определённая тенденция формирования и укрепления сообщества евразийских народов в статусе самобытного цивилизационного образования с Россией как его ядром.
На этом фоне вариант собирания культурно и исторически близких народов в образование под названием "Русский мир" для продолжения творения истории для многих носителей обыденного сознания пока не кажется самоочевидным. Тем более на фоне второй годовщины "революции достоинства", переориентации Украины на евроатлантические и натовские стандарты, как и вполне реально углубляющегося социально-экономического кризиса.
В качестве примера тут напрашиваются реализованные несколькими группами российских экспертов, духовными и культурными деятелями мозговые штурмы, которые пока не привели к общему знаменателю.
К примеру, "Русский Мир" предлагается осмысливать в:
а) геополитическом ключе (В. Цымбурский, А. Дугин и др.), где предусматривается некоторая изоляция и создание суверенной Евразии;
б) геоэкономическом створе (П. Щедровицкий, А. Неклесса и др.), где угадывается последовательная интеграция русских диаспор с западной цивилизацией, её экономикой и политикой на основе постиндустриального технологического базиса;
в) геокультурной перспективе (С. Градировский, Б. Межуев и др.), в рамках которой Россия обязана выступить в роли ядра некоторого содружества наций, объединяя миграционные потоки и пассионарные массы для последующего исторического рывка;
г) духовно-нравственном, православно-патриотическом ракурсе, который обеспечивает понимание социокультурной общности в свете культивирования высших ценностей (В. Аксючиц, Н. Нарочницкая, А. Недоступ, о. Димитрий Смирнов).
Замечу, что существует и самобытная концепция "Русского мира", разрабатываемая и популяризируемая несколько лет Патриархом Московским и всея Руси Кириллом. В ней акцентируется внимание на нескольких важнейших структурных и параметрических моментах. Ядро "Русского мира" составляют Россия, Украина и Белоруссия, которые, по словам преп. Лаврентия Черниговского, и являются Святой Русью. Иные государственно-территориальные образования, равно как и русские диаспоры по всему миру, включаются в состав "Русского мира" по критерию принятия "русской духовной и культурной традиций".
Речь идёт о нескольких основоположных моментах, таких, как православная вера, полученная в общей Киевской купели крещения; универсальная по своему характеру русская культура ("имеющая стыковочные узлы для соединения с другими национальными традициями"); русский язык как важнейший коммуникационный элемент внутри- и вне- русскомирного пространства; общая историческая память и общие взгляды на общественное развитие.
В этих сентенциях, на мой взгляд, наиболее значимым является последний пункт (об общей исторической памяти и взглядах на общественное развитие), поскольку ему предшествующие так или иначе вызрели и стали нашим достоянием благодаря историческому творчеству русской цивилизации. Собственно, именно он явился сегодня ареной самой острой идеологической борьбы, в том числе на печально известной Украине… Борьбы за общее русское прошлое, равно как и за русское будущее!
Недаром в нынешней идеосфере рождаются те или иные версии прочтения партитуры русской истории и выдвигаются формулы русскомирности (русской самобытности-универсальности). Согласно же Патриарху Кириллу, такой синтетической смысловой формулой, которая просматривается на всех этапах нашей истории и которая как никогда ранее актуализируется сейчас, выступает формула "вера — справедливость — солидарность — достоинство — державность".
Иначе говоря, сегодняшний дискурс о Русском мире возможен и желателен в виде модели социокультурного развития России как страны-цивилизации, равно как и иных стран и народов, вовлечённых в прокладываемые ею ранее, а также сегодня исторические маршруты. В свою очередь, сам цивилизационный процесс важен с точки зрения конституирования ценностей, как и закрепления их в сознании и деятельности больших масс людей, сегодня (на фоне происходящих мировых событий) ассоциирующих себя именно с этой социальной формой.
Между тем существует точка зрения западного интеллектуала, что "для среднего человека пределы его культуры представляют собой если не совсем пределы мира, то, по крайней мере, границы его трудовых возможностей, социальной преемственности, достоинства, эффективного участия и гражданства. Они определяют пределы использования его концептуальной интуиции, доступа к правилам игры и понимания социального мира". И далее: "За этими пределами человек становится неуклюжим, неуместным, объектом усмешек и презрения, наталкивается на препятствия во всех своих начинаниях. По мнению Э.Геллнера, его глубочайшая идентичность определяется отнюдь не его банковским счётом, родством или статусом, а культурой его воспитания…"
В этой связи уместно вспомнить эпоху распада союзного государства, формирования новых идентичностей "независимых" (от общего русского и советского прошлого — настоящего — будущего) государств и их граждан. Причём до поры до времени предоставленных самим себе, ибо государство реализовывало либеральную модель "ночного сторожа". Затем учесть логику центробежности бывших союзных республик, культивировавших национализм, а то и исключительность во взаимоотношениях с западными и восточными "партнёрами".
Но важно и другое: не девальвируемая никакими историческими "сбоями" история русской цивилизации даёт нам ряд иных перспектив. В том числе перспективу регенерации Русского мира.
Сама же русская цивилизация может быть определена как макроэтническая и макросоциальная общность, возникшая и развивавшаяся под определяющим воздействием русского этноса и его культуры, при этом будучи нацеленной на выработку и реализацию формулы всечеловеческого идеала! Проще говоря, формулы совместного с другими этносами строительства общего социального бытия, в котором каждый отдельный "голос" и "жест", "воля" и "понятие" сливаются в "симфонию". В конце концов, так образуется "симфоническая личность", в принципе не известная Западу и Востоку в их культурном самодовлении.
Для того чтобы удостоверится в этом, припомним основные вехи развития русской цивилизации.
Известно, что русский этнос, консолидировавшийся и ставший полноценной цивилизацией, выполнил в истории почти невероятную задачу: после первой попытки гуннов по объединению Евразии под своей властью, после второй попытки тюрков создать каганат от Жёлтого до Чёрного морей, после попытки монголов связать Евразию своим жёстко централистским синтезом, наступил черёд русских дать новый формат и векторность развития. С этой задачей они справились успешно, хотя и в несколько этапов. Но главное, что сама эта задача, по С.С.Аверинцеву, была выполнена именно как цивилизаторская, как реализация византийского (материнского) задания: 1) "быть в некотором смысле всем миром, вмещающим даже рай"; 2) "быть миром под знаком истинной веры".
Собственно, именно так на первом этапе реализовала себя русская цивилизация. Но за этим последовал период непростых отношений со Степью, которая (в лице "кочевой цивилизации") пыталась навязать отношения зависимости. Как отмечал Л.Н.Гумилёв, тем не менее, "Русская земля" сумела сохранить относительную независимость, а далее регенерировать свои преимущества в сложном историческом пространстве, вплоть до созидания единого, общерусского пространства и времени.
Дальнейшая её историческая динамика была оформлена и подчинялась логике имперской формы (романовской и советской), что само по себе говорит о зрелости и доброкачественности притязаний. А именно: соединять этносы в единую семью при сохранении уникальности каждого из них. При этом русский, а затем и советский народ нёс на себе все тяготы цивилизационно-имперского строительства.
К сказанному нужно добавить аргумент о том, что русская цивилизация всегда готова была разделить с "униженными и оскорблёнными" народами их судьбу. Это обстоятельство напрочь вычёркивает её из состава западной цивилизации, народы которой (португальцы, испанцы, англичане и т.д.) стремились господствовать над "малоразвитыми" народами Азии, Африки и Латинской Америки. В том числе в советскую эпоху, с её опекой "отсталых", по меркам тех же стран (их бывших колоний!), а тем более сегодня, когда США "безраздельно" нависают над всем миром, поучая его то демократии, то правам человека…
Разумеется, в данном контексте можно говорить о том, что существующие за пределами русской цивилизации (локализованной в пространстве) ареалы её прямого или косвенного влияния — Балканы, Ближний Восток, Азия, Африка и Латинская Америка — уже "облучены" русским влиянием, православно-христианским и светски-гуманистическим. Более того, симпатии народов этих регионов к России и её цивилизационной модели остаются на весьма высоком уровне. Чего хотя бы стоит отношение юго-славян, сирийцев, кубинцев к этому русскому влиянию.
Но, как мне кажется, вопрос о Русском мире недавно (во время визита Святейшего в Антарктиду) заметно актуализировался. Речь идёт о том, что духовный лидер нашей цивилизации увидел на этом материке "образ идеального человечества". И, думается, не зря, ведь сообщество полярных исследователей, состоящее из представителей разных народов и континентов, плюс фауна Антарктиды образуют искомую модель гармонии. Впрочем, которая ранее выстраивалась и выстраивается теперь в виде Русского мира.
И последнее. Коль скоро Русский мир — суть порождение исторического пути русской цивилизации, то необходим общий критерий оценки такого "продукта" её творения. И здесь следует вновь прислушаться к мнению Патриарха Кирилла: "Ценность любой цивилизации — не в том, во сколько миллиардов долларов оценивается её совокупный продукт за истёкший год, и не в том, сколько у неё приверженцев на сегодняшний день. Ценность любой цивилизации — в том, что она несёт человечеству. И перед каждой цивилизацией стоит вопрос: способна ли она отражать в мыслях, чувствованиях, словах и делах ту непреходящую правду, которая имеет значение в вечности?"
В таком случае творческое задание — "быть миром миров" — выходит далеко за пределы любых идеологических клише, настаивающих на той или иной партикулярности. Напротив, русскомирность в её актуальности и незавершённости открывает возможность творения истории сообща, по ту сторону хищных геополитических и геоэкономических интересов. Истории в её русской соборной и участной редакции.
