В четверг, 22 апреля, Захар Прилепин посвятил очередной выпуск своей программы «Уроки русского» проблемам образования в России. Автор призвал к широкой общественной дискуссии по поднятым в программе вопросам. Отвечая на этот призыв, присоединяюсь к обсуждению, но первым делом должен отметить, что Прилепин, как и почти все, кто пишет на эти темы, копает очень неглубоко и, увы, не совсем в ту сторону.
Дело в том, что всё происходящее сейчас в системе образования имеет мощную концептуальную основу. И обсуждать нужно не очевидные проявления этой, как уже многим понятно, губительной концепции, а её корневые ценности и представления о жизни. Все мы знаем: сорняки нужно вырывать под корень. Вот давайте и попробуем докопаться до корней. Сделать это очень сложно, потому что главные принципы, на которых строятся наши убеждения, обычно «прячутся» так, что и не всегда разглядишь: ведь чёткая формулировка сразу делает их предметом возможной дискуссии, а следовательно, лишает их «священного» статуса аксиомы. Но кому-то должно повезти. Попытаюсь поставить хотя бы вопросы, как смогу.
Вопрос первый: кто такой ребёнок и чем он отличается от взрослого?
Этот вопрос не праздный. Дело в том, что в документах ООН по правам человека последовательно и уже много десятилетий закрепляется подход, в соответствии с которым права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (кстати, так и в Конституции России записано). В частности, это означает, что ребёнок — не представитель «подрастающего поколения», способный лишь в результате воспитания стать полноценным человеком, а изначально, просто по факту рождения, равноправный со взрослым человек. Может быть, и не способный до поры-до времени в полном объёме пользоваться своими правами, но — равноправный. Кто-нибудь осознавал этот цивилизационный поворот на рубеже шестидесятых и семидесятых годов, когда многие страны, в том числе и Советский Союз, ратифицировали оба пакта ООН в области прав человека? Насколько я понимаю, нет, и вовсе не только в нашей стране. (Хотя лет за десять до того «аттестат зрелости», уж не знаю из каких соображений, переименовали у нас в «аттестат о среднем образовании») Но если мы собираемся спорить с такой позицией, которая к тому же активно навязывается сейчас всему миру за счёт авторитета так называемого «международного сообщества», нужно сформулировать и обосновать собственную. У кого-то есть идеи на этот счёт?
Вопрос второй: самоценна ли и самодостаточна ли личность?
Слово «индивид» для русского языка чужеродно, поэтому его смысла мы обычно не осознаём. А вот в основных европейских языках, унаследовавших от латыни приставку in-, означающую отрицание, и корень глагола divido — «разделять», всё и сейчас прозрачно: ин-дивид — «не-делимый». Как, кстати, и «а-том» по гречески. Индивидуализация и атомизация общества — синонимы. За словом «индивид» стоит представление о личности, подобной шарику с твёрдой оболочкой, как нам часто изображают атомы на уроках химии. Исходя из таких представлений, личность первична, самоценна и самодостаточна, а любые коллективные ассоциации (в том числе семья и государство) носят ситуативный характер и потому ценностью не обладают. Исходя из этих же представлений, в документах ООН в последнее время активно развивается концепция «свободного общества», то есть общества, которое не связывает индивида ни историей, ни воспитанием, ни иерархией поколений, позволяя каждому жить так, как он считает нужным. Ссылки давать не буду — найдёте сами на официальном сайте ООН. Да, это документы рекомендательного характера, но именно с заявленных в них позиций органы не только ООН, но и связанных с ними международных организаций оценивают текущую политику государств-участников. Контраргументы здесь понятны: в каждом из нас — всё, что мы услышали, увидели и прочитали, даже если это создано задолго до нас, мы не можем даже научиться говорить, не слыша чужой речи, а следовательно, люди — не твёрдые шарики-«индивиды», а скорее «губки», впитывающие знания и опыт огромного количества других людей в прошлом и настоящем. Но нужно обмозговать и другие проблемы. Наша Конституция в варианте 2020 года, например, усиливает акцент на ценности семьи и нации (а следовательно, государства) как коллективных организмов, чьи интересы, вообще говоря, не совпадают с суммой частных интересов каждого их члена. Ясно, что это идёт вразрез с концепцией «свободного общества» — следовательно, нужно предложить свою. Но какую?
Вопрос третий: можно ли построить жизнь на основе рациональных правил, согласованных демократическим путём — иными словами, логически, а не исторически?
Можно ли, например, избежать войн в будущем, если не рассказывать о них детям? Лет десять назад в одном из докладов ООН нашей стране поставили в упрёк, что программы патриотического воспитания опираются на память о Победе и вдобавок проводятся при поддержке Министерства обороны. Претензии не были чётко сформулированы, но, думаю, здесь их целый букет: «нельзя жить прошлым» (см. пункт о «свободном обществе»), «поколения равны» (опыт старших ни к чему не обязывает младших), «милитаризация сознания недопустима, так как провоцирует новые войны». (Кстати, ответ российского представителя был крайне невнятным). К сожалению, лично я на известном мне опыте вынужден ответить на третий вопрос отрицательно. В 2001 году, когда я был на курсах по правам человека и культуре мира в Женеве, часть занятий вела молодая женщина из Словении, которая создала у себя в городе Школу за мир и активно занималась вместе с мужем национальными и европейскими проектами в этой сфере. А тринадцать лет спустя пришла трагическая весть: этот самый муж убил её топором в собственной кровати из ревности, после чего пошёл топиться в ближайшей реке, но вытащили рыбаки. Вот ведь как получается: оба обладали знаниями в области конфликтологии, много лет учили их практическому применению других, но сами в критической ситуации применить их почему-то не смогли…
Кстати, обратите внимание, как построены тренинги и на Западе, и у нас: «на берегу» договариваемся о правилах и затем жёстко этим правилам следуем — то есть строим жизнь на каркасе разумности и логики. Пришло это в нашу страну, кстати, не в 90-е годы и даже не в перестройку, а намного раньше: ещё в начале шестидесятых годов так работал Всероссийский пионерский лагерь «Орлёнок». Эта привычка вбивается в жизнь «гражданских активистов» по всему миру настолько сильно, что каждый новый тренинг уже начинает раздражать: разве не понятно, что жить можно только так и никак иначе! Много позже я понял, что именно такую реакцию и вырабатывают. А потом происходят «цветные революции» под лозунгом «жизни, основанной на правилах».
Вопрос четвёртый, связанный с третьим: что такое человек и чем он отличается от машины?
Возможно ли жёстко отделить в каждом из нас «личное» от «рабочего»? (Кстати, сама привычка всё, что только можно, делить на составляющие и разграничивать, пришедшая к нам с Запада, тоже заслуживает отдельного рассмотрения.) Как соотносится ценность «личного» с рыночной экономикой? В чём человек сильнее искусственного интеллекта, каким бы развитым он ни был?
Ну и вопрос пятый: для чего вообще нужно образование в этих условиях?
После всего сказанного ясно, что, при «свободном обществе» воспитание как инструмент воздействия старших поколений на младшие недопустимо, а родители и система образования лишь «должным образом управляют и руководят ребенком в осуществлении им прав» — как это и сформулировано в Конвенции о правах ребёнка. На примере собственных детей мы видим, что любое давление со стороны родителей — вплоть до требования доесть оставленное ребёнком на тарелке — воспринимается им как категорически недопустимое вмешательство в его жизнь: эти дети «заточены» уже под «свободное общество», где никто их не принуждает и не вправе принуждать встраиваться в мир взрослых на условиях взрослых.
Каковы же цели образования в «свободном обществе»? Конвенция о правах ребёнка в статье 29 приводит перечень, который ООН в последнее время трактует как исчерпывающий:
a) развитие личности, талантов и умственных и физических способностей ребенка в их самом полном объеме;
b) воспитание уважения к правам человека и основным свободам, а также принципам, провозглашенным в Уставе Организации Объединенных Наций;
c) воспитание уважения к родителям ребенка, его культурной самобытности, языку и ценностям, к национальным ценностям страны, в которой ребенок проживает, страны его происхождения и к цивилизациям, отличным от его собственной;
d) подготовку ребенка к сознательной жизни в свободном обществе в духе понимания, мира, терпимости, равноправия мужчин и женщин и дружбы между всеми народами, этническими, национальными и религиозными группами, а также лицами из числа коренного населения;
e) воспитание уважения к окружающей природе.
И это всё. Если для «Бессмертного полка» здесь ещё можно найти место по пункту «воспитание уважения к национальным ценностям страны», то для передачи знаний и опыта от поколения к поколению — уже нет.
Кстати, в английском, то есть оригинальном тексте этой статьи на месте слова «воспитание» во всех случаях стоит development, то есть «развитие» или «выработка». Перевод Конвенции на русский язык во многом не соответствует подлиннику — это выражается и в том, что английское bring up («воспитывать») и upbringing («воспитание») используется в тексте Конвенции 4 раза, а слова «воспитание» и однокоренные в русском переводе — 13 раз. Я об этом уже писал, повторяться не буду. Скажу лишь о том, на что нацеливает ребёнка преамбула Конвенции. В её русском тексте утверждается, что «ребёнок должен быть полностью подготовлен к самостоятельной жизни в обществе», однако в английском оригинале это сформулировано иначе: the child should be fully prepared to live an individual life in society (да-да, это к вопросу о «неделимом» индивиде).
Но чем мы ответим? Что мы противопоставим концепции «свободного общества»? Думаю, ответ именно на этот вопрос должен стать целью предложенной дискуссии.
Напоследок пара мыслей по поводу ЕГЭ.
Я закончил школу в 1991 году, а в прошлом, «коронавирусном» году сдал ЕГЭ по нескольким предметам. Поэтому могу сравнивать советский экзамен с нынешним. Не сказал бы, что ЕГЭ в его части «повышенной трудности» проще экзамена, который я сдавал тридцать лет назад. Ну убрали из математики интегралы, зато добавили теорию вероятностей, которой у нас не было. Дело не в заданиях, а в «натаскивании» на них. В советское время и репетиторы, и «натаскивание» тоже были, но это касалось только Москвы и Ленинграда с их амбициозными родителями, а сейчас происходит повсеместно. Потому что главная цель ЕГЭ как механизма — «заточить» общество под конкуренцию если не с горшка, то по крайней мере с первого класса (точно так же западная «забота об инвалидах» — не ради инвалидов, а ради их вовлечения в конкурентную среду). Сам же экзамен, на мой взгляд, сейчас вполне неплох.
Попутный вопрос — возможно ли вообще точно оценить человека и коллектив (например, школу) по как угодно подробно разработанной шкале, минимизируя субъективный фактор в процессе оценивания? Ведь именно такая мечта двигала сторонниками перехода к рынку: «невидимая рука» имени Адама Смита безошибочно и объективно оценит каждого и каждому воздаст по справедливости (Кстати, обсудите при случае с Мироновым, что такое справедливость: в разных обществах и даже в различных социальных слоях одного и того же общества представления о ней могут сильно различаться). Этой темы коснулся С. Г. Кара-Мурза в «Советской цивилизации», но развивать её не стал: «Сделаем мысленный эксперимент: представим, что какой-то ангел (или демон) точно, до копейки, обозначил цену труда каждого человека, и через кассу каждому в день получки был вынесен приговор — „кто сколько стоит“. Стали бы люди счастливее?» Но мы сейчас не о счастье, мы — о том, как оценивать людей. Впрочем, там же, в «Советской цивилизации», автор формулирует опирающийся на христианство и ислам «уравнительный» принцип советской жизни: «Каждый из нас ценен. Мы не знаем, чем, и не собираемся это измерять.» Готовы ли мы вернуться к этому многократно высмеянному, но от этого не ставшему менее мудрым подходу?
Ну и касательно неспособности современных детей к чтению. Здесь ЕГЭ не виноват. Проблема в другом: чтение требует развитого воображения, а оно формируется тогда, когда поток информации не сопровождается видеорядом, который приходится самостоятельно «достраивать» в своём сознании. Так росли мы: на пластинках, радиопередачах, а затем и книгах. А сейчас дети растут в окружении как минимум телевизора и привыкают всегда получать всю информацию в готовом виде при максимально возможном качестве: даже чёрно-белая «картинка» становится проблемой. С этим нужно что-то делать, но ЕГЭ тут ни при чём…
На этом остановлюсь и приведу опубликованные в марте 1986 года, но малоизвестные стихи Николая Добронравова:
Нас нарочно разводят, как разводят мосты, —
С человеком, с которым был недавно на «ты»,
С тихой радостью встреч и с печалью утрат,
С тем, что правдой казалось лишь месяц назад.
И смеяться и плакать сподручней двоим,
А со мной совладать будет легче с одним.
И, подкравшись тихонечко из темноты,
Нас нарочно разводят, как разводят мосты.
По перилам осклизлые цепи скользят,
И опоры беспомощно в небе висят…
С грузом злобы в утробе плывут корабли…
Если б были мы вместе, они б не прошли.
Только каждый один, как начало начал,
И ознобно чугунным плечам по ночам.
