Основания для представленных ниже рассуждений определяются не только анализом исторических и политических процессов, но и эмоциональным восприятием, связанным с поездкой некоторое время назад в составе агитационной бригады в Донецкую Народную Республику. Удалось воочию увидеть героев. Но увидели мы не только героев, но и изъяны управленческой машины.
Выводов, проецируемых с наблюдений на месте на большие процессы, – три.
Вывод первый: в 2022 году закончился постмодерн. Время постмодерна включает следующие характеристики:
– релятивизм;
– виртуализацию и цифровую эмиграцию;
– мир без границ;
– гипертрофированный индивидуализм;
– приоритет самовыражения;
– гедонизм и консюмеризм;
– отрицание социальных нормативов;
– мировоззренческую эклектику;
– толерантность;
– репрессинг больших смыслов.
Всё это в ситуации войны не работает. Установки самовыражения сменил императив выживания. Экзистенция вопроса жизни и смерти вернулась, и все богемные извращения оказались неуместны. Донбасс сформировал новый тип молодёжи, иной, чем постмодернистское столичное студенчество. И эти ребята, прошедшие войну, вольются рано или поздно в гражданскую жизнь. И тогда молодёжи столичных тусовок не поздоровится.
Вывод второй: бюрократия, как выяснилось, существует и там. И там, оказывается, требуют отчётов (любимые гражданскими чиновниками фотоотчёты). И там работает режим «правильного» согласования, которое не поспевает за изменением боевой обстановки. В ситуации межгосударственного противостояния необходимо назвать всех врагов: есть враги внешние, есть враги внутренние, а есть ещё бюрократы, которые вроде бы не враги, но вред приносят зачастую больший, чем любые противники.
Вывод третий: и всё-таки без идеологии победы не одерживают. Воин, идущий в бой, должен знать и понимать, за что он отдаёт свою жизнь и какие ценности защищает. За экономические интересы и за потребление не умирают. Умирать можно только за идеалы, которые нематериальны. Результаты деидеологизации проявили себя в 2022 году в полной мере, будучи представлены картинкой бегущих из страны от мобилизации, трусов, спасающих свою жизнь. Показали себя также российские учебники истории, внедряющие установки толерантности и представления об универсальности мирового развития. А вот украинские идеологические учебники продемонстрировали возможности идеологии в мотивации на борьбу, пусть даже за неправедные ценности. Так в своё время были зомбированы нацистской пропагандой немцы, проявляющие, надо признать, высокий уровень героизма в борьбе за ложные идеалы арийского мифа. Победить нацистов тогда оказалось под силу только советскому народу, идеологическая заряженность которого оказалась выше. Народы же, не имевшие чётко артикулированной идеологии, как, например, французы, избрали путь пораженчества.
Мобилизационные меры обнаружили широкий перечень проблем системного характера. Советская система в своём генезисе формировалась как система чрезвычайная. Каждая институция работала в логике «если завтра война». Модель, сложившаяся с начала 1990-х годов по лекалам капиталистического общества, не предусматривала в принципе форс-мажоров. И когда форс-мажорные обстоятельства наступили, она показала нефункциональность. Вначале мировой финансовый кризис, потом падение цен на энергоресурсы, затем санкции, далее пандемия и, наконец, проведение специальной военной операции – всё это ввело систему в состояние ступора. Неработоспособность существующей модели в ситуации чрезвычайщины проявилась, в частности, в следующем:
– нефункциональность менеджерской системы управления;
– неготовность значительной части населения к мобилизации и к ограничениям потребления;
– непригодность системы рынка;
– бюрократическая парализация работы государственных и социальных институтов;
– отсутствие планов и механизмов работы в чрезвычайных условиях;
– критическая зависимость от используемых технологий;
– неадаптивность молодёжи к социальной реальности, отсутствие навыков выживания;
– отсутствие системы идейных мотиваторов, мотивирующей культурной продукции;
– деструктивность используемых в общественных и гуманитарных науках и образовании заимствованных концептов;
– неспособность к решению государственных задач и фрондёрство Академии наук и сопряжённых с ней научных институтов;
– космополитизм значительной части творческой интеллигенции.
Частичная мобилизация… Многие годы в патриотическом лагере говорилось о том, что Россия может выстоять в глобальной борьбе только посредством формирования новой мобилизационной модели. В этой перспективе мобилизация не может быть частичной. Частичность означает мобилизуемость определённого сегмента, притом что другие сегменты системы остаются вне решения задач мобилизации. Но это противоречит логике функционирования систем. Частичная мобилизация в демобилизованном обществе практически неосуществима. И если избран мобилизационный путь, то он должен касаться системы в целом, всех институций.
Мобилизация военная должна быть сопряжена с другими мобилизациями.
Это мобилизация экономическая: использование совокупности материальных ресурсов страны в военных целях, свёртывание рынка, распространение на гражданскую сферу оборонного заказа, национализация стратегически значимых в условиях войны предприятий и отраслей.
Мобилизация финансовая: перераспределение финансовых средств под военные задачи, установление государственного контроля над деятельностью частных банков.
Мобилизация социальная: внедрение чрезвычайных механизмов в систему организации труда, изменение режима рабочего времени, замена мобилизованных, введение инструментов трудовой повинности.
Мобилизация культурная: создание культурной продукции, мотивирующей на борьбу с врагом, установление ограничений в отношении развлекательного контента (культуры шоу) и демотиваторов.
Мобилизация образовательная: обучение и воспитание кадров под задачи военного времени, установление запрета на распространение в образовательной среде концептов и подходов, противоречащих повестке победы над противником.
Мобилизация научная: перенаправление научно-исследовательской работы на военные задачи (создание новых видов военной техники, новых лекарственных препаратов для раненых, нового мотивационного идеологического продукта).
Мобилизация политическая: блокирование потенциальных угроз со стороны пятой колонны, политическая чистка элиты.
Мобилизация информационная: введение механизмов цензурирования, перекрытие каналов вражеской пропаганды, информационное сопровождение решения военных и мобилизационных задач, создание централизованной системы информирования по типу Совинформбюро.
Мобилизация управленческая: устранение бюрократических препон, принятие рецептуры «Всё для фронта, всё для победы», создание единой управленческой вертикали по типу Государственного комитета обороны периода Великой Отечественной войны.
Только так на системном уровне может быть достигнут успех.
Россия не впервые в своей истории решала задачи системной мобилизации. Иван Грозный, Пётр I, Сталин – все они являлись создателями мобилизационных систем. Их опыт показывал, что только так, через системную мобилизацию, Россия может дать ответ на вызовы внешнего давления. И не только их опыт: так, в режиме мобилизационных рывков, функционировало русское общинное крестьянское хозяйство, что было единственно возможным в специфических условиях сурового климата. Можно сказать, что фактически на всём протяжении российской истории имело место воспроизводство мобилизационной модели. Отступление от неё приводило к системной эрозии, преодолеваемой новой мобилизацией. Частичная мобилизация либо провалится, что может иметь для России самые катастрофические последствия, либо вызовет объективные процессы перехода к мобилизационной системе.
Период эрозии завершён, и дальше – либо мобилизация, либо распад. Третьего не дано.
Илл. кадр из фильма Сергея Эйзенштейна "Александр Невский" (1938 г.)
