Говорят, по средневековым городам ходили шарлатаны, которые с помощью операции по удалению «камней глупости», улучшали образовательный уровень детей.
Церковь и городские власти нещадно боролись с явным обманом. Но справится было сложно. Велика была вера в чудесное избавление от глупостей.
Говорят, что по совету великого Магистра они обратили свой взор на Восток, где их ждало непаханое поле…
«Жизнь удалась», - в очередной раз подумал агент 008, подрезая секатором кончик доминиканской сигары. Чашка ароматного кофе уже дымилась на столе. Домик в Брайтоне, приличный счет в банке, хорошее выходное пособие. Не это ли было недосягаемой мечтой когда-то для молодых выпускников Университета? Соседи его знали как Профессора, он и правда им был. Своеобразным конечно. Но для Службы он был прежде всего Агент 008. Это была новая когорта интеллектуалов, призванных на службу Ее Величества. Они презрительно относились ко всяким 007, которым было дано право стрелять без разбору. Фу! Не аристократично как-то. «Родимые пятна» позапрошлого века, вот победить словом, текстом или мемом, а именно такова была их Великая Миссия, это, вам скажу, не пулять в разные стороны с обеих рук. Тут годы труда в библиотеках и чтения книг, «что писали римляне и греки».
Востребованный модными веяниями Новый курс Службы породил иные кадры: креативные, толерантные, нетрадиционные во всех отношениях. Это вам не метросексуалы а-ля Бонд! Наступило время изящных. Конечно, скажем прямо, не все были к этому готовы. Даже Мэнипени, которая помнила, кажется, еще Пита и Дизраэли, сменилась. Вместо нее пришла темненькая Ноупени. И стало сразу политкорректнее.
Непростые времена наступили для многих. Даже подружки Ее Величества по песочнице таких времен сроду не помнили. Брексит. Пандемия. Скандалы в королевской семье. Не счесть их. Некоторые, правда, находили Ноупени очаровашкой, мулатские черты придавали ее внешности некий карибский налет. Иные, узнав о том, что она - это бывший парень и даже уличный боец, просто притихли. Была она, говорят, сильным бойцом и даже бесстрашным, но, пропустив какой-то сильный удар, она сменила пол. И теперь вдоволь танцует целыми днями, видно, ничто уже не мешает ей.
Но работа прежде всего. Стабильности еще нет. Кто же, как не они - новые джентльмены манускриптов и словарей? А что сделаешь, времена такие. Прогресс не стоит на месте, когда-то и ведьм сжигали. Ничего, живем же без этого. И улицы теперь по-другому освещают. Надо историческую несправедливость исправлять. Сделать прошлое светлым, но без этого дыма и чада! И все подхватили: Давно пора! Мы всегда это требовали!
Если честно, то 008 не очень-то все это принимал. Но он это списывал на долгое вынужденное проживание в Москве. Что с них взять? Сибирь и есть Сибирь, здесь до сих пор живут по старинке. На Рождественском вручении очередного Знака какого-то Дуба или Осины во фраке он был один. Ну что ж? Подтянутый, красивый, тщательно выбритый Джентльмен старой школы смотрелся бы хорошо среди таких же, но….Остальные были, как бы помягче сказать, а вспомнил, в эклектичной Высокой эстетике. Кто в шортах, а что? Климат располагает. Кто в костюме а-ля рыболовная сеть, что наверняка понравилось бы арабам и комарам. Но во Дворце?? «Слава Богу, - он подумал, - что Ее Величеству много лет. Не все видит. Хотя Она наверняка помнила битлов у себя во Дворце в джинсах и пуловерах». Может с этого и началось? «Главное выдержка», - убеждал он себя. Улыбка и манеры. Но никто этого не заметил.
Когда-то много лет назад его отец приговаривал, что главное в манерах - их естественность и невычурность. «Спасибо тебе, Дад», - проговорил про себя 008. Черчилль с портрета поощрительно ухмыльнулся. «Хорошо тебе было, дружище Уинстон. Все было понятно», - сказал в ответ со сплином в голосе Профессор.
Никто и не заметил, винтаж не вдохновил любителей высокой моды. А теперь лужайка, домик и воспоминание - вот его весь мир. И сошелся весь мир теперь в Брайтоне для него. Только он и жена. Наконец. Кофе был допит, но размышления все равно его не радовали. О времена, о нравы!
А как все красиво начиналось! Одному из лучших выпускников предложили работу в секретной Службе Ее Величества. Два года занятий и формирования легенды прошли быстро. Для него подобрали какого-то прибалта (акцент еще был заметен), очень похожего на него, в порту Варны во время турпоездки их просто поменяли. Вроде бы всё знал Шеф, столько лет на Службе, но о «пятерках» в турпоездках не знал ничего. Никогда не был так близок провал. Айнарс-двойник вовремя и строго предупредил: «Вы можете обмануть даже КГБ, но комсомольских активисток не проведете. Такое ощущение, что девчонки из детского сада готовятся к этой работе». В знании всех подробностей жизни своих коллег старина Фрейд просто тихо в стороне покуривал свою трубку. Но Служба тоже многое прошла. На глазах у всей группы его сбил мотороллер. Так что в родной Таллин он прибыл в неусыпной заботе комсомольских сестер милосердия.
Работа ему уже с первых дней начала нравиться еще больше. Не сравнить же с Дерриком, которому доверили охранять нефтепроводы в Нигерии. Хотя кто знает. Выпил бы Деррик такое количество напитков с невероятно сложными названиями Слынчев Брег и Меча Крив, большой вопрос. В Таллине он быстро закончил какой-то торговый вуз. Знание немецкого (английский скрываем!!) сделало его незаменимым для всех МНСов. Контрольные уже не заботили его. Никто в вузе не знал слова бартер, но им все в открытую занимались. Перевод с немецкого взамен на контрольные по научному коммунизму. Иногда выстраивалась настолько сложная цепь бартерных сделок, что любой человек со стороны без этих навыков просто бы запутался. После школы таких сделок выпускники вполне могли Индии продать краснодарский чай. Вполне. И это был не предел их возможностей.
А в 34 года (в те годы это приравнивалось к чуду) он защитил уже докторскую по критике буржуазных экономических воззрений. Ему передали книги Джона Смита младшего, он все это благополучно перевел, раскритиковал и …защитился. Рабочий, закончивший вечернюю школу и вуз, был востребован всюду. Он мог бы стать символом успешности социальных лифтов. Но, нельзя! В партию, равно как и в престижные вузы, он не пошел. Мало ли. Перевелся в столичный заочный вуз. Urbi et Orbi-к городу и Риму, там огни большого города! И они манили.
Молодой доктор слыл либералом (тогда это слово употреблялось с позитивной коннотацией). Как же, знал прекрасно немецкий и даже начал изучать английский. Акцент был какой-то непонятный, но он старался. А произношение еще придет. Студенты были в основном его ровесники, мужчины предлагали вместе что-то отметить, почему-то дней рождения у них было бесконечное множество и все попадали на период сессии. А женщины были как на подбор все властными и сидели на лекции с настоятельным требованием на лице: «Учите меня, учите. Вы же здесь для этого….»
Зато времени у 008 было немерено. От сессии до сессии он был свободен как Горец из одноименного фильма. Он стал лектором общества «Знание» и ездил по всей стране, разоблачая западную пропаганду, эрозию ценностей на Западе и прогнозируя неминуемый глобальный кризис. По иронии судьбы, он так лихо научился называть свои материалы и лекции, что даже отставные маститые замполиты-мастодонты зауважали его, стали изредка приглашать в баню. А это вам, скажу, не лондонский клуб. Олимп! А на Олимпе, как известно, места мало и занимают его достойные. И только!
Однако баня баней, а расти по карьерной лестнице надо. Надо было искать покровителей и в иной среде. Повыше что ли. Он вдруг в общении с ними понял, даже не понял, а уловил (вот она, роскошь общения) как-то, что критиковать маоистских ревизионистов уже не надо, стал почаще, но пока еще приглушенно, цитировать иногда Мао и главное Дэн Сяо Пина. Роза ветров нестабильна. На этот раз свежий ветер подул с Востока. Надо успеть застолбить это!
Для порядка его в методической комиссии конечно же пожурили, но слава смелого лектора уже шла впереди его. Потом пошли Фридманы и Самуэльсоны. Он рисовал немыслимые графики, которые никто не понимал. Но вкупе с новыми терминами они стали его пропуском в нужные посиделки. Неожиданно для многих, даже для самых посвященных, начались иные времена. Непонятные. Cмутные. Но почему-то вызывали у всех радостное ощущение Изменений. Эйфория от ранней Перестройки напоминала ему лица на Первомайской демонстрации! Каких и в какую сторону, не волновало никого. Даешь изменения. Мы хотим перемен? Их и дали. Причем, по полной. Такое было ощущение, что устами идеологов партии шлется ему очередная установка. Не было необходимости в инструкциях. Говорили с экранов то, о чем и думать в Службе не могли. Руины крепостей оставались от некогда мощных полисов. Бывалые работники Службы увидели иную сторону, они понимали, что грядут большие сокращения. «Чуйка» их никогда не подводила. Опыт - великое дело. Вначале сократили историков. И впрямь, зачем они? Тут такое стали городить, что записные закордонные борзописцы краснели и клялись, что не они это, нет у них такой фантазии и в классе пока уступают. Историки-эмигранты просто расписались в профнепригодности. Потом посыпались психологи. Гласность ведь наступила, все нараспашку. Расскажи всё и, главное, всем - стало лозунгом. Какие уж тут психоаналитические этюды. Всё и Всем. Гласность же.
Мистеру 008 было о чем беспокоиться. До пенсии далеко. На зарплату профессора здесь тоже особо не проживешь. Жена-бухгалтер и обаяшка просто заперлась дома. Завод их почему-то закрыли. И причем не по Самуэльсону. В отместку что ли, она постоянно наводила блеск в доме по три раза на день. Опыт аналитика подсказывал ему, что она перенесла набивший оскомину образ чиновника-плутократа на микробы. Вот она и выводила их. Если бы. Но он был мил с ней, поддерживал ее как мог. Муж все-таки. И даже если приходил домой голодный и усталый, он находил в себе силы рассказать ей сказки. Но, как и во всех сказках, была и правда там: «Мы уедем куда-нибудь». Под эту мантру она и засыпала, забыв свои балансы и проводки. Теперь уже можно было и выезжать во все страны. Это уже не Монголия с Болгарией.
В первый раз он с женой выехал в Чехию. Для консультаций. Германия-то рядом. Как первокурсник он боялся вызова в Мюнхен на ковер. «Как признать, что все разрушилось без меня?» - думал 008. «А что тогда я делал? Как обьяснить свою отчужденность от стихии? Вдруг вычтут деньги?» Смутные сомнения терзали душу профессора. Образ юного Вертера все чаще вставал перед ним. Хотя картина разрухи давала ему право на некоторое снисхождение.
Но Боги благоволили ему. Не зря его бабушка все же ходила в Церковь. Некоторые, правда, утверждали, что все проще и обошлось без трансцендентных сил, всего лишь Манчестер Юнайтед в тот день завоевал там что-то. Вот есть же такие любители «обломать» всякую красивую идею? Короче, его работа была одобрена, даже названа весьма успешной. Он будет приводиться всем в пример как наиболее эффективный терминатор. «Это уже не Фауст Гете» - подумал нео-терминатор. Сам Шеф сказал: «Ломать дальше ничего уже не надо, все разрушено и без вас. Сейчас у нас такое количество добровольных помощников на местах, что мы проводим уже конкурсный отбор. Но есть еще один бастион. И непростой! Это система образования. Вам надо ее Добить…» При этом он побагровел. И повторил: «Добить!»И никакие ссылки на традиции шеф не принимал. «Вот удалось же, не будем его раскрывать, все сельское хозяйство и медицину на инновационные рельсы перевести! Так и вам!» Затем посмотрев в глаза, просто промолвил «Надо! Просто надо сделать. Надо, чтоб школой занимались банкиры, моряки и альпинисты, но только не педагоги. Убрать творчество из школ. А взамен - Бумаги!»
Вот с тех пор и трудился 008 на ниве образования: то заочное образование всюду введет, то откроет шлюзы для карманных частных маломощных вузов. Его теперь в Службе регулярно поощряли за закрытые школы, за введение рутинной писанины и сонма регламентаций. И прошелся профессор и разошелся. Говорили, радостно потирая руки, что после него несколько десятилетий ничего не растет. Да, не кочегары и не плотники….
А сколько адептов и клакеров он приобрел! Нет, не приобрел. Зачем они ему? Мавров нанимают на разовое использование. Не правда, ли? Он их всюду расставил. Да уж, постарался для Ее Величества 008. Но Ветераны (опять же опыт?) решили остановить его рвение. Они подсчитали, что через десяток лет такой «модернизации» неоткуда будет черпать ресурсы. Когда-то были пределы роста, а теперь есть и пределы падения. Вот и старайся для них. Не поймешь Службу, то сокращай школы, то оставляй. То во фраке ходи, то в шортах. Да и перед коллегами неловко. Его темп не всем оказался по силам.
Теперь милый Брайтон. Обеспеченная старость. Жена понемногу учит английский. И на столе пепельница в форме лаптя, напоминающая славные деньки. Все-таки он гордился собой! Дело-то продолжается! Звонят, советуются!
