"ЗАВТРА". Андрей Васильевич, двадцать семь лет назад поединок за мировую шахматную корону был в центре внимания нашего общества. Сегодня интерес к нему довольно локален. Что произошло и что можно сделать, если говорить о возвращении шахматам весомого места в общественном сознании?
Андрей ФИЛАТОВ. На самом деле, если бы вы оказались около места проведения поединка, то увидели бы приличную очередь из числа желавших попасть на матч. В прямом эфире через интернет-трансляцию сотни тысяч человек слушали русский комментарий. А это рабочее время, значит, не так-то и просто слушать, но тем не менее. Но то, что хотелось бы больше внимания в России — тоже факт.
Наше внимание, например, к матчу Карпов—Каспаров было объяснимо: это были лучшие советские гроссмейстеры. К тому же, получался внутренний розыгрыш со множеством перипетий: Гейдар Алиев поддерживал Каспарова, а Карпова — другие члены Политбюро. Была такая большая внутриполитическая интрига, противостояние разных политических течений, которые олицетворяли шахматисты.
А к матчам Карпов—Корчной или Спасский—Фишер было приковано внимание всего мира — помимо поединка великих шахматистов это было противостояние целых систем: наша советская против западной.
Но если брать мировые СМИ, то освещение нынешнего матча было очень активным. Шахматную корону разыгрывали два национальных символа: израильтянин Борис Гельфанд и Вишванатан Ананд из Индии. Ананд просто герой в Индии, триста миллионов школьников считают его свои кумиром. Пресс-центр чемпионата мира был заполнен — такого количества иностранных журналистов мало где ещё можно встретить. Газеты с миллионными тиражами прислали своих корреспондентов. В онлайне шли рекордные цифры. История шахмат прошла через многие века, и ещё дальше пройдёт. Популярность только растёт. В Китае шахматы активно развиваются, Китай дал уже чемпионку мира. В Индии — просто шахматный бум. Центр шахмат постепенно возвращается туда, где шахматы и родились, в Азию. Шахматы всё больше занимают место, которое и должны — всё-таки это древнейшая мировая игра. Весь вопрос, что нам делать. Есть прямая связь между развитием экономики и количеством гроссмейстеров в стране. Так, в Европе самое большое число гроссмейстеров — в Германии. Страна развивается, и это сразу отражается на шахматах.
"ЗАВТРА". Даже в 90-е сложно было представить поединок за звание лучшего шахматиста в мире без российского участника. Что, на ваш взгляд, происходит и что делать?
А.Ф. Советская шахматная школа была величайшей школой мира. Государство инвестировало большие средства, чтобы молодёжь и советский человек в целом были интеллектуально развиты. Это была государственная программа, которая, в том числе, должна была продемонстрировать наше превосходство в интеллектуальной сфере. И в нынешнем финальном матче мы наблюдали представителя советской шахматной школы, претендентский турнир он выиграл тоже у представителя советской школы. Хотелось бы, конечно, увидеть россиян, тогда и внимание в России было бы выше. Что делать — надо вкладывать, надо пропагандировать. Должна быть достаточно серьёзная государственная программа для того, чтобы мы вернули корону на Родину.
"ЗАВТРА". Шахматный мир за последние двадцать лет претерпел множество реформ и попыток реформ. Каких людей вы бы хотели видеть во главе мировых шахмат?
А.Ф. Развитие любой интеллектуальной игры, в том числе и шахмат, во многом зависит от людей её олицетворяющих. Если это популярные, уважаемые люди, то тем же шахматам будет уделяться максимальное внимание — информационное, экономическое, политическое. Приведу такой пример. Дэн Сяопин возглавлял ассоциацию интеллектуальных игр в Китае. Конечно, если такого уровня фигуры возглавляли бы мировые шахматы, привлечение внимания было бы неизбежным. И шахматы были бы на другом уровне. Должны быть серьёзные мировые люди. Необязательно спортсмены, скорее, спортсмены — это исключение. Я говорю о людях уровня Уоррена Баффета или Билла Гейтса — было бы очень здорово.
"ЗАВТРА". Встречается мнение, что шахматы во многом себя исчерпали, превратившись в состязание людей-компьютеров; элемент творчества, игры уходит, уступая место наработанным вариантам. Периодически возникают идеи нововведений в правила игры, например, Роберт Фишер об этом говорил.
А.Ф. Мне кажется, об этом говорят многие годы, тема очень не новая. Ещё Капабланка говорил о смерти шахмат, разыгрывая корону с Ласкером. Но потом пришёл Алехин и эти разговоры закончил... Шахматы имеют большую историю, соответственно, реформистских идей в них всегда хватало.
Я думаю, это неизбежно и естественно, но всё будет идти по-прежнему. Это великая игра, которую никогда невозможно будет окончательно просчитать.
"ЗАВТРА". Издавна существует условный спор между сторонниками шахмат как искусства, как науки и как спорта. Каков ваш взгляд?
А.Ф. Моё мнение — это спорт. Там, где люди играют за очки и результат, применяют разные стратегии для того, чтобы добиться результата. Хотя, конечно, шахматы — это красота, здесь многое от искусства.
"ЗАВТРА". Шахматы неизбежно ассоциируются с проектами общественного значения. Есть ли у вас некий идеал шахматного мира, пусть даже утопический?
А.Ф. Так глубоко не фантазировал. Но если вспомнить про великое произведение Ильфа и Петрова, я бы обратил внимание на такую вещь. Любая мысль — материальна. Была авторская фантазия о Нью-Васюках, где будут проводиться всемирные шахматные слёты. Прошло много лет, и Кирсан Илюмжинов построил шахматную деревню Сити-Чесс, и полностью воплотил текст. Триумф фантазии налицо.
Если говорить о более "приземлённых" планах, я бы хотел, чтобы шахматы пошли в школы. Не как обязательный предмет, но так, чтобы максимальное количество детей имели возможность ознакомиться с этой великой игрой, могли заниматься. Советская модель, когда при школах существовали шахматные кружки, была очень правильной. В шахматах ребёнок соприкасается с какими-то правилами, в рамках которых он учится побеждать. Если мы хотим построить общество законности, надо с детства приучать двигаться по правилам.
Популяризация детских шахмат — это самое главное. И если с помощью таких международных соревнований можно сдвинуть ситуацию, привлечь государство к подобным проектам, то это может серьёзно изменить среду, в которой мы живём, изменить наше общество.
"ЗАВТРА". Можно ли провести какую-то связь между вашими успехами в бизнесе и интересом к шахматам?
А.Ф. Между шахматами и бизнесом есть много похожего. И в бизнесе, и в шахматах надо оценивать риски, ставить цели, делать планирование. Я с детства играл во дворе, как-то в школу пришёл тренер, предложил заниматься — и, что характерно, весь класс записался. Конечно, постепенно, многие отсеялись. Потом из разных школ собрали группу, педагог с нами занимался, воспитывал нас — и как спортсменов, и как людей. Дальше я поступил в Институт физкультуры на шахматную специализацию, собирался стать тренером или шахматным арбитром. Но достиг успехов в другой сфере. Однако с шахматами никогда не порывал.
"ЗАВТРА". В чём смысл вашего участия в покровительстве матча за мировую шахматную корону, какие цели и задачи вы перед собой ставили?
А.Ф. Получилось всё абсолютно случайно, можно сказать, стечение обстоятельств. Мой студенческий товарищ Борис Гельфанд приехал ко мне в гости после победы на претендентском турнире в Казани. Он рассказал, что место проведения матча еще не определено, разные города претендуют, но Москвы нет. Я подумал, а почему бы и не Москва? У нас будет Олимпиада в Сочи, будет чемпионат мира по футболу — всё это знаковые соревнования, и почему бы не попробовать привезти в страну мировые шахматы. Почему бы не подать заявку, если Российская шахматная федерация её поддержит. А когда выиграли, то решили сделать нечто интересное. С помощью шахмат попробовать показать наше великое русское, советское искусство. Как площадка была выбрана Третьяковская галерея. И с помощью шахмат мы демонстрировали великие творения русских мастеров. Я видел потрясённых журналистов мировых СМИ, когда они смотрели картины Коровина. Или услышал, что Пластова интерпретировали как величайшего советского импрессиониста, который не уступает ни одному из великих французов. Они этого не знали. А это такая мощь. И если мы хотим, чтобы в Россию шли инвестиции, технологии, надо завоёвывать внимание, и добиваться этого нужно через культурную экспансию.
"ЗАВТРА". Почему именно Третьяковская галерея? Не боитесь ли вы, что для определённой части культурной публики и музейного сообщества шахматное "вторжение" стало раздражающим фактором, и это недоверие объяснимо: хватало в последние годы историй, "реформ", нововведений, фактическим содержанием которых было разрушение?
А.Ф. Изначально рассматривались две площадки: Музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина и Третьяковская галерея. Пушкинский музей фигурировал по двум причинам. Во-первых, в этом году мы отмечаем столетний юбилей музея. Во-вторых, в 1935 году в Пушкинском музее уже проходил турнир великих гроссмейстеров. Иосиф Виссарионович хотел показать миру, что Советский Союз накапливает культурные ценности, а не распродаёт, в чём порой нас обвиняли на Западе. Приехало огромное количество журналистов, турнир успешно состоялся.
А в Третьяковке множество сокровищ русской культуры, в том числе — наших художников советского периода. И возникла идея через шахматы показать миру нашу культуру. Идёт трансляция партий через Интернет, и человек, который наблюдает партию, дополнительно смотрит фильмы о Третьяковской галерее, о наших художниках. Миллионы людей в Индии могут узнать про Шишкина, Васнецова. А так как любители шахмат есть везде, то русская культура приходит, например, в Австралию. Мне кажется, это грандиозно. Гроссмейстер думает сорок минут, в это время можно спокойно послушать, как наши лучшие искусствоведы рассказывают о великих русских художниках.
Главным художником матча стал Виктор Попков, русский советский художник, трагически погибший в 1974 году. Его работа "Бригада отдыхает", где рабочие играют в шахматы — главный символ матча. Мы вспоминаем Попкова, которого порядком подзабыли. А ведь это единственный советский художник, который выигрывал биеннале в Париже. У него при жизни Третьяковка и Русский музей купили более семидесяти работ. Воистину, это художник мирового масштаба. Его забыли, он стал достоянием искусствоведов и знатоков, а теперь к нему, к его картинам большой интерес.
Что касается сомнений… Матч за мировую шахматную корону — уникальный инструмент, через который мы показываем наши богатства. Я уверен, что миллионы людей в Индии не знали о существовании Третьяковки, как многие наши соотечественники не знают про индийские музеи. А теперь центральные индийские каналы, освещая партии, говорили о Викторе Попкове.
Когда мы изучаем партии прошлого и позапрошлого века, то знаем, где они игрались. И когда через сто лет любители шахмат будут разбирать партии матча Ананд—Гельфанд, то прочитают: "Москва, 2012 год, Третьяковская галерея". Сегодняшний опыт — это новое и настоящее открытие Москвы, России, Третьяковской галереи, нашего великого искусства.
Фото: Википедия
