Недавно появился альбом Псоя Короленко "Русское Богатство. Том второй". Это новая серия совместного проекта с петербуржской пианисткой и композитором Алёной Аленковой, в котором в кабареточной манере переосмысляются классические произведения русских и зарубежных авторов начала XX века.
Псой Галактионович Короленко (по паспорту Павел Лион) — удивительное и уникальное явление российской сцены. Его песни одновременно полны жизни и филологических игр. Псой провокационен и фундаментален. Богемный любимец и друг консерваторов-традиционалистов.
Последний раз с Псоем (а предпоследний был на лекции Славоя Жижека) я столкнулся на фестивале "От фольклора до авангарда" и чествовании народной певицы Лукерьи Кошелевой. Казалось бы, где Псой и где сбор исполнителей аутентичного фолка. Короленко после своего выступления уехал на сольный концерт. За ним, "Пашу слушать", мимо опешившего журналиста "Завтра" отправились… знакомые священники и православные активисты. За разъяснением всех этих ребусов я и обратился к Короленко.
"ЗАВТРА". Псой Короленко — это, конечно, культурное явление. Но такое явление, которое регулярно апеллирует к природному, к фольклорному. Стереотипно — между культурой и фольклором есть противостояние, как Псой Короленко уживается в этом конфликте?
Псой КОРОЛЕНКО. Фольклор и высокая культура на протяжении столетий сходились и расходились, были в почете друг у друга, в фаворе и в загоне, обзывали друг друга "жлобами" и "снобами", "деревней" и "самонадеянными элитистскими птичьеязычниками" (то есть говорящими на птичьем языке). К друг другу периодически вдруг прислушивались, узнавали, принимали за себя, присваивали в качестве ценностей, фишки, тренда. Фольклор мог вдруг стать популярным в салонах, а богема сама становилась фольклором в каких-то ее разновидностях. Кто такие хиппи? Особенно русские хиппи. Информанты или информаторы, или сами антропологи, приехавшие в экспедицию? Рыбы или ихтиологи? Эти границы условные, градации плавные. Культура и природа — это мемы, также, как Восток и Запад. Но это мемы, которыми мы живем. Я эти мемы сам люблю, но когда нужно в конкретном вопросе разобраться — они бессильны.
"ЗАВТРА". То есть, эти мемы, сродни репутации, мешают свободно действовать?
П.К. Скорее запутывают мозги, потому что если мы называем фольклор "природой", то мы используем метафору. Фольклор — это часть культуры. Культура — это весь широкий спектр различной языковой деятельности, социальных практик, включая фольклор. Другое дело, есть так называемые "низовые" формы культуры, но это тоже очень условное наименование. Да вроде бы — вот богема, а вот фольклор, вот Лукерья Кошелева, а вот Псой Короленко". Но если мы проведем плавную градацию: вот Лукерья Кошелева, а вот Сергей Старостин. Совсем они инопланетяне друг другу или им есть о чем поговорить в жизни? А Старостину и Владимиру Ивановичу Мартынову? Где тут богема, где фольклор? Слава богу, что эти градации плавные, иначе мы жили бы в мире дискретности. Есть только один мир, он един.
"ЗАВТРА". Но сцена сегодня отличается и от начала ХХ века и даже от 80-х годов. Она сужена потребительским отношением к творчеству, как к развлечению
П.К. Не надо обольщаться. Артист — это интертейнер. Композитор Владимир Мартынов как-то сказал: сейчас в церкви даже музыку играют и песни поют, хотя раньше там было знаменное пение. А музыка, в сущности, нужна либо для развлечения, либо для утешения, либо для каких-то положительных эмоций. Знаменное пение обращается к иному.
Однако Мартынов сделал оговорку, что не нужно слишком увлекаться максимализмом, и сослался на одного старца, который сказал: в последние времена, для того, чтобы соблазнить таких идеалистов будут и иконы самые старинные, и пение будет знаменное, но что это будет в действительности — большой вопрос.
"ЗАВТРА". И как тогда это чаемое подлинное определять?
П.К. Совесть, вера, внимательность, здравый смысл, иногда чувство юмора, способность посмеяться над собой. Иногда хорошие люди могут подсказать.
"ЗАВТРА". Грандиозный набор критериев, местами противоречивый. Вера и здравый смысл …
П.К. Вера стоит на страже здравого смысла, она охраняет его. Религия стоит на страже здравого смысла. Бог — это друг разума, а не враг. Но религия — это иррациональные глубокие матричные паттерны, которые служат для защиты нашего разума. В то время, как, например, либеральная парадигма — противоположность этого, это набор рациональных форм (закон, уважение к человеку, гуманизм), которые стоят на страже иррациональных (например, наших желаний), которые объявляются суверенной самоценностью. Я при этом, упаси боже, не хочу поставить знак "минус" на этом, но это как своеобразная левая рука. Есть правая рука, должна быть и левая. Только вместе они составляют единый процесс человеческого пути
"ЗАВТРА". Как человек — вы с годами меняетесь, развиваетесь, переосмысляете, обращаетесь к новым темам. Но опять-таки стереотипно: артист Псой Короленко — это маска, которая по идее должна была намертво прилипнуть. Нет конфликта между маской и человеком?
П.К. Никогда не было маски. Темы Владимира Короленко настолько мне эмоционально близки, что этот писатель может быть вполне моей культурной метафорой и моим символическим именем. А символическое имя не есть маска. Я в этом плане увидел себя как некоего Короленко, mutatis mutandis, с его целомудренным гуманизмом, идеализмом, попытками преодолеть экстримы и жаргоны своего времени, иногда, опираясь на них же, — преодолеть их через свои переживания, пропускание через себя. Псой — это его шутка в письме брату: "…родись я в День святого Псоя — быть мне бы Псоем Короленко", отсылает к Псою Египетскому, ученику Пахомия Великого, одного из основоположников монашества. А комический эффект имени Псоя отсылает к Островскому, к XIX веку, из которого мы все выросли. Маска здесь ни при чём. Ведь если я — артист, то Псой Короленко — так зовут мой центр. Это имя, мой творческий псевдоним, но не маска.
"ЗАВТРА". Почему альбом "Русское Богатство. Том второй" оформлен картиной Филонова?
П.К. Причин не одна и не две — это целая матрица предпосылок и факторов, о которых отдельно можно говорить часами и, в том числе, здесь будет очень много личного… На то и искусство, чтобы все вещи, которые не расскажешь, показать спонтанным жестом, художественным образом. Иногда это может быть даже привлечение уже имеющихся образов, как в данном случае, некоторая работа с наследием Филонова.
Естественно, обложка диска должна быть красивой и отражать музыку, которая внутри. Картина Филонова действительно отражает то, что там внутри. Эта идея одновременно пришла в голову сразу нескольким людям, но я её сформулировал, и вдруг оказалось, что Филонов идеально подходит. Коллективная интуиция — очень важная вещь.
"ЗАВТРА". Даже для Псоя Короленко? Было ощущение, что Псой Короленко — это достаточно одинокая боевая единица.
П.К. Правильное ощущение. Только при этом из тринадцати моих альбомов, чуть ли не десять — соавторские, коллективные, ансамблевые, дуэтные. Наверное, тоже неслучайно. Есть Псой Короленко — индивидуалист, а есть Псой — коллективист. Я думаю, что в такой диалектике я не уникален. Человек есть глубоко персональное животное, и он же является обращенным к коллективу существом. Иными словами, у него есть лицо, ипостась, а есть сущность, единая с миром.
"ЗАВТРА". Вы постоянно обращаетесь к прошлому — советская эстрада, Серебряный век, девятнадцатое столетие, а то и совсем глубокая древность. Но мы имеем дело с артистом, который действует в XXI веке. Современный контекст оказывает влияние?
П.К. Для меня важно в современных процессах, явлениях, именах, голосах, трендах увидеть то, что касается лично меня, что для меня конструктивно, творчески важно и позитивно, и увеличить внимание на этом позитивном аспекте. Соответствующим образом автоматически отсекается все, что является негативным, лишним, шелухой.
Соответственно, в каждом объекте есть что-то прекрасное, есть частица идеала. Ее найти, увидеть, принять этот аспект, и в этом аспекте пропустить через себя этот объект, и посмотреть, чем откликнутся сердце и ум на это. Не вижу смысла в модничаньи и актуальщине, как самоцели. Так же, как и в стилизаторстве под старину, в своеобразном эскапизме, в форме псевдоконсерватизма. Подлинный консерватизм связан с непрерывностью Традиции. Но непрерывность Традиции показывает то, что здесь и сейчас традиция продолжается и продолжается преодолеваясь, опять-таки диалектика.
Так же и новый альбом устроен. Здесь иногда есть пародизация, какие-то юмористические моменты по отношению к классике, но в то же время везде дышит любовь, бережность, стремление показать их актуальность. Или же желание придать другую актуальность. Но все это не самоцель — это побочные эффекты, а главное желание — это спеть то, что поётся.
Это очень важный момент сочетания интуитивности и концептуальности. "Русское Богатство" одновременно концептуальный и интуитивный, лиричный, и в то же время, все-таки слегка академичный альбом. Я думаю, что он может пригодиться студентам, которые изучают русскую культуру. Им можно давать задание: смотреть, где изменены тексты поэтов и почему эти изменения, в чем состоит этот неожиданный маленький люфт между оригиналом и откликом из XXI века. Это своеобразное эхо тех песен и голосов, которые раздавались в начале-середине ХХ века.
Для нас важна не какая-то Тема (именно с большой буквы), а для нас важна сущность — звуки, музыка, песни, судьба, дух. В конечном счете именно это важно, а Темы все закончились. Тут я согласен с условным Фукуямой, с которым я во многом не согласен.
"ЗАВТРА". То есть, всё уже спето?
П.К. Нет, спето никогда ничего не бывает до конца. Всегда на этом месте можно снова что-то спеть. Адорно сказал, что после Освенцима нельзя писать стихи. Но, вероятно, он всё-таки имел в виду, что хорошие можно и нужно.
"ЗАВТРА". А с чем Псой Короленко точно не будет работать?
П.К. Хулы не должно быть, хулы! Нужна любовь или, по крайней мере, внимание, уважение. Хула — это когда человек выплескивает какую-то злобу будто бы в конкретный адрес, а по сути, она обращена к миру, к Творцу, к себе. Конечно, есть такая вещь, как различение приемлемого и неприемлемого. Где-то можно и нужно просто сказать "нет". Но хулы — не нужно.
