Вам нравятся российские кинокомедии? А российская эстрада? Быть может, здесь собрались поклонники наших фантастических боевиков или — иронических детективов, намаранных какой-нибудь тётенькой, имеющей слабое представление как о детективах, так и о понятии "иронический"? Скорее всего, многим из вас кажется, что просто нет цензуры, и оттого возобладало нахрапистое дурновкусие, столь всегда явное в развлекательном жанре. Мол, именно поэтому комедии выглядят глупыми, эстрада — похабной, а приключенческие навороты отдают перегаром и стойким криминальным душком. Я бы с вами согласилась, если бы не одно важное, непримиримое но, и не в цензуре дело. Вам не приходило в голову, что всё это — попросту не наши жанры? Нам они в принципе не дадены, ибо изначально мелки, легкомысленно скроены и лишены масштабности? У нас иные задачи во Вселенной. Ещё в конце XIX столетия один театральный критик выдал буквально следующее: обычный русский водевиль — сие нечто тяжеловесное и при этом — невыносимо, до жгучего стыда, скабрезное, тогда как французский — на ту же тему — искрист, очарователен и остроумен. Автору бы дописать пару строк, что русский ум не заточен под водевили, кафешантаны, песенки про модисток и прочих девушек с пограничной репутацией. Для галла это — норма, любимый пунктик, природа. Очарование фиалок и похождения хитроумной белошвейки. А у нас оно не выплясывается.
Русский смысл — это предельная серьёзность. Высокая. Вековая. Роман-эпопея. Глубокая драматургия. Отточенный и техничный, но одухотворённый балет. Прорыв в Космос. Оружие. Наука. Олимпиада. Если кино, то — Андрей Тарковский и Сергей Эйзенштейн. Поклонники science fiction дружно утверждают: советская фантастика оказалась вторичной и, если честно, средненькой. Больше вещала о человеке будущего, нежели завлекала сюжетными коллизиями. А зачем нужна эта самая fiction, если есть реальный космос? В период перестройки много писалось о том, что развлекательный жанр у нас — в загоне, на заднем плане. В отстое, как говорит по любому поводу современная молодёжь. Недодают зрителю и читателю смешинок! Надо начать срочно создавать шлягеры (пожалуй, самое мерзкое слово тех лет!); искромётные, уморительно смешные киноленты, никак не связанные с социальным посылом; а также — эротику, боевики, приключения и космические саги. И — понеслось! По сцене заплясали девочки-карамельки в платьицах с леопардовым узором, а бывшие народные артисты и театральные корифеи безотлагательно засветились в дешёвых комедиях с преобладанием сортирного юмора. Критики и зрители недоумевали — получалось глупо, гнусно, коряво и — погано. Вроде бы всё путём: цензуру — уничтожили, спонсоров — ублажили, массы — алчут. А получается несусветная, запредельная дрянь. Увы и ах! Неужели не можем, как в Голливуде или как у Луи де Фюнеса? Почему когда кривляется Джим Керри — это талантливо и действительно смешно, но когда то же самое проделывает выпускник "Щепки" или "Щуки", на это противно смотреть? А ведь взаправду мы такое не можем. Честно. Никак. Только Гамлета и Лира. А вот Аманда Лир не получается.
И это — повод для гордости, а не для раскаяния и национального самоуничижения. Прекрасно, что попса у нас — ниже плинтуса и кошмарней ужаса. Что мы не умеем стряпать эксцентрические комедии, даже если их режиссёр — Григорий Александров. Вспомните сюжеты его картин — трюки и голливудские gags составляют фон повествования, а социальные темы — на первом плане. Например, "Цирк" — это не набор прыжков и нелепых ситуаций, свойственных жанру киношной эксцентрики, но драматический рассказ о любви и ненависти, о расизме и мерзостях капиталистического бытия, о лучшей в мире стране и самом справедливом обществе. В какой американской, французской или итальянской комедии будут петь песню с такими словами: "Но сурово брови мы насупим, если враг захочет нас сломать"? Всякая вещь Эльдара Рязанова — бесконечная, осенняя печаль, красивая грусть интеллигента 1970-х, пытающегося отыскать своё счастье. Леонид Гайдай, говорите? Ловко выстроенные фельетоны на злободневные темы — то воюем против самогонщиков, то высмеиваем жульё, то иронизируем начёт хулиганов-тунеядцев и лупим, лупим их нещадно с рефреном: "Надо, Федя, надо!" Это не дебильное "Ха-ха-ха!", это — борьба, а борьба — это серьёзно.
Осталось понять, откуда масштабность и почему серьёзность? Полагаю, тут дело в пространстве, в географии. Всё слишком далеко, громадно, величественно, мощно. Всё предстоит освоить и понять. А ведь есть ещё и космос, который изначально был заточен под русскую мысль, — от Циолковского до Королёва и Гагарина. Во Франции тоже есть космонавты, но Париж — столица моды, парфюма и лёгкого жанра. Нам интересны не стены, а горизонты. Высота. Разговор с Богом. А серьёзность — ещё и от сложных погодно-климатических условий. Русь = зима. Как там, у Олега Куваева в "Территории", этой энциклопедии русского духа? "Серьёзные не умирают. Серьёзность — путь к бессмертию. Легкомыслие — путь к смерти". Да. Одним из символов России всегда являлся медведь — тоже серьёзное животное. Очень.
