Эту киноленту начали обсуждать и осуждать задолго до выхода на экраны. Уже в 1987 году шла активнейшая полемика в прессе: пускать или не пускать? А может, как в старые добрые времена, всё-таки закрыть и положить на полку? Или нам сегодня надобны именно такие жестокие, безнадёжные фильмы-пощёчины? Ничего не зная о пиар-технологиях, наивные перестроечные СМИ состряпали миф о "Маленькой Вере". Сделали из неё легенду и — "клубничку" за год до официальной премьеры. Её ждали и — осуждали, ещё не видя. Шушукались и посмеивались после очередной гневной или — одобряющей статьи. Ого! Грядёт первая в истории СССР кинодрама с полномасштабным отображением полового акта. На мой взгляд, сцена — абсолютно лишняя — она выглядит как неуместный и дурацкий штрих. Она туда втиснута (не нашлось иного потребного глагола) только для того, чтобы. Ибо. Для. Надо вывалить, иначе не. Кто, если не мы? Когда, если не сейчас? У данного фрагмента нет самостоятельного смысла в повествовании. Без дискотечного побоища или без пьяной истерики двух вчерашних школьниц сюжет невозможен, а вот без унылого "подёргивания" всё останется на своих местах. Но, увы — у кинотеатров стояли очереди. Всем хотелось кинуть взор. Хотя в редакции журналов и газет валом валили письма с требованием "запретить". Не потому, что "Маленькая Вера" — страшное и депрессивное зрелище, а из-за похабной сценки. Таким образом, публика не разглядела главного: Маленькая Вера = маленькая вера, точнее — никакой веры.
Зачем я вдруг вспомнила этот перестроечный трэш? Некоторое время назад скончался Василий Пичул, а новостных сообщениях была пометка — то не просто малоизвестный деятель искусств, но режиссёр "Маленькой Веры". Иначе никто бы и не подметил. А так — целый пласт воспоминаний и дум. Маленькая вера (собственно так — без кавычек) — сие состояние общества конца 1980-х, а неопрятная провинциалка с агрессивным начёсом здесь просто ходячий символ. Фабула, в которой нет положительного героя: все плохи либо от перманентно-несчастной жизни, либо от модного в ту пору цинизма. Взгляните на Верочку — она постоянно боится прослыть сентиментальной. Её страшно веселит и удивляет понятие "платоническая любовь".
А теперь обратите внимание на родителей Веры. Нестарые люди — им едва ли исполнилось 50, но перед нами уставшие, навек перегоревшие работяги, которые не видят никакого смысла в жизни, а тем более — в труде. Заурядная история: папа — в запое, мама — в слезах. С другой стороны, семья вроде как не самая последняя, бывало и много хуже. Есть старший брат Витя — он выбился "в люди" — в столичные жители и даже — в доктора. Тоже изображает из себя бывалого подонка, хотя и не хочет. Но время требует. Вон, у подружки-то Вериной, у Лены Чистяковой, житьё-вытьё ещё гаже и не спрашивайте, почему. И как шикарно она дует бражку из ковшика!.. А ведь талантливая девочка, между прочим: сочиняет двустишия и умеет заплетать слова в диковинные мысли-виньетки. Герой-любовник Серёжа? Схема. Вообще схема… Режиссёр Василий Пичул явил нам некомильфотную сторону бытия. Не тех девочек, которых надо. Но тех, которых тогда ожидали. Полоумным фоном звучат хиты Софии Ротару, вопли дерущихся и звон разбитого стекла.
Фильм о том, что свет в конце тоннеля почему-то совпал с Концом Света. Нам предъявили грязищу, из коей нельзя выбраться в белом фраке, да и вообще — нельзя. Жизнь — ужасна, даже в тех случаях, когда она удивительна. Кино-ад Василия Пичула — долгожданное дитя Перестройки, лучшее и важнейшее выражение идеи. Так жить нельзя! Смотрите — мы доползли со своими лозунгами до глобальной помойки, куда теперь осталось выбросить не только портреты членов Политбюро, но и самих себя. Вера — маленькая. Ибо не во что. Гегемон — спился. Интеллигенция — гнусно шутит. Город — бессмысленная железяка. Танцплощадка — поле битвы. Это, детки, и есть ваша бытность при развитом социализме! Любить такую вот родину-уродину? Да вы о чём?! Ломать и рушить. Каяться и открещиваться. Бежать. От маленькой веры — к большой (лучше всего — к американской) мечте.
А потом исполнительница главной роли — Наталья Негода сделалась популярной и востребованной. Правда, не как актриса, а как персонаж. Причём, скандальный и неприлично-интересный: нечто, вроде бородатой женщины и прочих ужасающих чудес старого цирка. Простые люди en masse как-то брезгливо о ней отзывались. Не о героине — об актрисе. Ах, да — её даже приголубили в журнале Playboy и показали всему миру, но затем, когда схлынул интерес к Mother Russia и к Perestroika, Вера-Негода, негодная Вера оказалась, по сути, никому особо и не нужна. Неинтересна. Актриса одной роли. Нет — одной сцены. А ведь могла бы стать талантливой, характерной лицедейкой со своим размашистым актёрским "почерком". В другое время и в другом месте. Не в перестроечном СССР 1988 года. Как и мы все могли бы — дальше и больше, по Космосам да светлым далям. Но не вышло. Выбрали другое, с маленькой верой, с распродажей Родины и с каким-то кичливым бесстыдством. В тот момент было почему-то нельзя ни остановиться, ни свернуть, ни подумать. Маленькая Вера — это мы все в 1988 году. Увы-увы-увы.