В моём сознаньи зреют остро
Оттенки, отблески угрозы.
Таит опасность Mare Nostrum,
Внушает мне былого грёзы.
Цари, тираны, полководцы,
Мечтатели-авантюристы,
Подонки, скотоводы, овцы,
Наивные идеалисты —
Кого только не помнят волны,
Шипящие в песок горячий.
Я всматриваюсь в них сегодня,
Но во вчера фантомы тащат.
Я вижу блеск на грани моря,
Медь на щитах, железо копий.
Вот-вот пристанет вестник горя,
Диктатор римский, и затопит
Свой флот на входе в порт, чтоб дальше
Пожаром эллинской стихии
Разжечь величье Рима ярче,
Чем маяки Александрии.
Я — старый злой габинианец,
Предатель, дезертир, обжора.
Победы дураков и пьяниц
Не смоют нашего позора.
На милость бывших сослуживцев,
Увы, рассчитывать не смеем.
Придётся нам, братоубийцам,
Встать под знамёна Птолемея.
Несёт от моря смрадным сыром,
Вином дешёвым, дымом пакли.
Вдруг от Фароса до Каира
Промчался корсиканский карлик.
Филиппа сыну подражая,
Он хочет обрести бессмертье,
Спалив мамлюкский дом в пожаре
Амбиций алчных круговерти.
Поставив на уши Европу,
Расшифровав Розеттский камень,
Он ускакал в Париж галопом,
Совсем не попрощавшись с нами.
Как я — лингвист, слуга науки,
Был выдернут из кабинета
Сырой сорбоннской серой скуки
В край комаров, песка и ветра,
Так он, томимый нетерпеньем,
Сбежал, нас бросив туркам в пасти.
Брюмер, последний цикл осенний,
Манил его огромной властью.
Я слышу с моря гул и грохот,
Звон рынды, тявканье приказов,
Моторов рёв и громкий хохот
Куряг-матросов долговязых.
От самого Туниса маршем
Погнав британцев быстрым темпом,
Германский генерал-фельдмаршал
Для них стал мифом и легендой.
Пустынный лис, забытый ставкой,
Метался он в песках ливийских,
И всё испортила нехватка
Людей, припасов, танков быстрых.
Я — грязный и уставший юнкер.
Плююсь песком, глодаю кости.
Воды осталось на полрюмки,
Солярки не осталось вовсе.
Наш генерал просил подмогу
В Берлине с вескостью Брасида.
Но, как Сократ, он был оболган,
Снят и накормлен цианидом.
Цари, тираны, полководцы —
В песок ушли все их деянья,
А мы копаем в нём колодцы
Приоткрывая эти тайны.
Алмазный щит встаёт над морем
Со звёздами чужого остья.
В рассказах славы и позора
Таит опасность Mare Nostrum.
