С 28 июня по 31 октября в Эрмитаже проходит «Манифеста 10» - биеннале современного искусства. Это событие, этот глобальный проект (за счет казны Петербурга) уже назвали «цивилизующим событием» в культурной жизни северной столицы, спасением России от обскурантизма и мракобесия. Жители города и туристы имеют редкую возможность - познакомиться с шедеврами современного искусства Запада, который гоняет эти шедевры, как грязного цыгана, по своим задворкам. Но вот – Петербург, Эрмитаж, «Невы державное теченье». Корреспондент газеты «Завтра», «Манифесты» ради, специально выехала в Петербург.
Провокация – «голубая» фишка современного искусства. «Манифеста 10» – биеннале современного искусства. Провоцирует, по крайней мере, на три утверждения.
Первое. Михаил Пиотровский вправе сложить с себя полномочия директора Эрмитажа, Государственного художественного и культурно-исторического музея. Ибо клан Пиотровских – отца и сына – вельможный вне всяких сомнений, но даже не ему, что тоже сомнений не вызывает, приватизировать дворец династии Романовых.
Второе. Здание Главного штаба (с 1993 года передано Эрмитажу) вернуть по назначению – ведомству министра обороны Сергею Шойгу. Ибо гений Росси не для того шедевр создавал, чтобы в его стены понапихать, выражаясь поэтическим языком петербуржца Георгия Иванова, «барахла американского пошиба».
Третье. Позиция министра культуры РФ Владимира Мединского «культура вне политики» - актуальна, но неадекватна РФ сегодня. И если такова позиция не есть еще одна из «акций» современного искусства, в пандан «Манифесте», то что такова позиция есть?
Вопреки – ключевое слово современных специалистов по искусству. Пушкин, как поэт, состоялся вопреки царю Николаю-«Палкину». Шостакович, лауреат сталинских премий, Пятую симфонию написал вопреки людоеду-Сталину. И только СССР рухнул благодаря художникам-нонконформистам, кто нанес – дело было в начале 80-х - такой удар кистью по картону, что «лёд тронулся, господа присяжные». Череда похорон: Брежнева, Андропова, Черненко. Кто был никем, тот стал всем. И всё потому, что жил и творил вопреки жизни. Из подвалов, из щелей повыползали на свет «новые художники», художники-некрореалисты. Аристократы теперь. Ода аристократам сопровождала выставку современного искусства, что года три назад состоялась в Петербурге, в Мраморном дворце. В атриуме дворца – памятник Александру III. Во дворце (филиал Русского музея) – картины: что-то типа людей, типа чертей испражняются. В качестве эксперта живописи аристократов выступила,в том числе,Екатерина Дёготь.
Екатерина Дёготь – один из ключевых игроков на поле искусства ХХ-ХХI веков. Арт-критик ИД «КоммерсантЪ» в 90-е, куратор выставок на рубеже веков, её слово во властных и бизнес-структурах – закон. Достаточно было Екатерине Деготь накануне Олимпиады-2014 в Сочи заметить на билбордах - рекламной кампании жилого комплекса «Горки-Град» - синеглазых, русоволосых спортсменов (арт-проект Doping Pong), как на следующий день ни билбордов, ни арт-проекта, ни синеглазых, русоволосых спортсменов. «Нувориши – экспертиза Екатерины Деготь для The Guardian – эксплуатируют потенциальную притягательность в нацистской стилистике». Кометой в карьере Екатерины Деготь промелькнул ресурс OPENSPACE.RU, русофобский и отчаянно про современное искусство. Здесь она, в качестве шеф-редактора, чуть было Таисию Круговых под монастырь не подвела. Заловила в трясине «болота» малоздоровую девушку, на которую случайно пришелся кулак возмездия, накинула удавку «агента перемен», представив фотохудожником, «борцом с режимом». OPENSPACE.RU худо-бедно приказал долго жить, Екатерина Деготь «инвестировала себя в работу в Европе». Теперь она в Кёльне, арт-директор Академии искусств мира, где ощущает «расширение своих интеллектуальных горизонтов», поддерживает «независимо мыслящих людей в России». Накануне открытия «Манифесты 10» Екатерина Дёготь дала интервью DW. Ужас-ужас-ужас: «В России происходит просто фашистский клерикальный переворот», по типу «иранской революции». Радость-радость-радость (по умолчанию) – факельное шествие нацистов «Правого сектора» на Майдане, холокост в Одессе. Приоритет: готовить «фундаменталистский переворот на всех уровнях».
«Манифеста 10» - один из уровней. И надо ли говорить, что состоялась - вопреки. Вопрекизаконопроекту РФ о запрете гей-пропаганды, в то время как Европа признала однополые браки. Вопреки призыву к организаторам отложить «Манифесту» в Петербурге до тех пор, пока Россия не очухается, не восстановит права ЛГБТ. Вопреки страху перед «казачьими дозорами» и «простыми верующими». Вопреки требованию бойкотировать Россию-агрессора во имя Псаки на земле… Михаил Пиотровский, открывая биеннале подчеркнул: все эти «вопреки» поддали пиару «Манифесте» в Петербурге, заверил: «это яркое событие позволит сделать еще один шаг к появлению интереса у широкой публики к духу современного искусства».
За духом дело не стало. Очередная Таисия Круговых назвалась груздем. Обернулась в жовто-блакитный флаг, легла на ступени Главного штаба, заранее выбросив в сеть: считайте меня художницей украинского Крыма! Итальянская газета La Republica сообщила на следующий день: «Манифеста 10» - очаг, пусть даже маленький, который сопротивляется цензуре, пропаганде и потерявшему чувство меры патриотизму России под руководством Владимира Путина».
О рисках «Манифесты»? - такой вопрос не раз задавали Михаилу Пиотровскому. В ответ респектабельный директор Эрмитажа и любовь Екатерины II к современному искусству помянул, и дремучесть бояр, от которых Петр защищал Венеру Таврическую, припомнил, и про «территорию искусства, на которой действуют свои правила» сказать не забыл… «Всего бояться – выставки можно не открывать» - зарекомендовал себя верным ленинцем. Умолчал об одном. О договоре Министерства культуры РФ с Фондом Гуггенхайма (июнь 2000 года), результатом которого стало создание музея «Гуггенхайм-Эрмитаж» в Лас-Вегасе. Михаил Швыдкой – министр культуры в ту пору – отметил в меморандуме встречи президентов России и США следующее:
«Воплощение в жизнь беспрецедентной по своему масштабу, культурной и политической значимости программы долгосрочного партнерства Государственного Эрмитажа и Фонда Соломона Р. Гуггенхайма несомненно выведет гуманитарное и культурное сотрудничество России и США на принципиально новый уровень».
Вывело. Несомненно.
Долг платежом красен.
Фонд Гуггенхайма в качестве партнера Эрмитажа и мэтра в организации музейной деятельности взял на себя участие в реконструкции Главного штаба. В обмен: Главный штаб – площадка для современного искусства, мультимедийных установок, фотографий из коллекции Гуггенхайма, особых программ в создании Центра искусства и технологии. «Принципиально новый уровень сотрудничества» в следующем: шедевры Эрмитажа отправляются в «постпредства», филиалы Эрмитажа в Лондоне, Амстердаме, Лас-Вегасе. Биеннале современного искусства – в Эрмитаж. Style от Пегги Гуггенхайм.
Пегги Гуггенхайм (музей Пегги Гуггенхайм – один из четырех музеев Фонда Соломона Гуггенхайма). Племянница магната Соломона Гуггенхайма, бывшая жена сюрреалиста Макса Эрнста, от бедствий Второй мировой войны она укрылась в своем палаццо Веньер дей Леони на Гранд-канале, в Венеции. Любила взглянуть из окна палаццо на скульптуру, ею приобретенную, под названием «Ангел горда» (второе название - «Конь и всадник»). Эта скульптура, автор - Марино Марини - «взорвала» все 118 островов лагуны. Всадник с распростертыми, словно в экстазе, руками, эйфория подчеркнута состоянием эрекции. Венецианцы, не снеся позора, взяли за правило откручивать детородный орган всадника. Пегги Гуггенхайм – женщина-бунтарка, чуждая пуританизму, - детородный орган возвращала. Такой истории вполне достаточно, чтобы «Конь и всадник» стал самым знаменитым экспонатом в коллекции Марино Марини, на торгах «Кристи» ушел лет несколько назад за семь миллионов долларов.
Стоит ли удивляться теперь «вторжению», как пишут СМИ, «Манифесты 10» в Эрмитаж? Акции капитализации кураторов «Манифесты».
***
Дворцовая площадь. Главный штаб. Попадая в эти имперские просторы от Растрелли, теряешься: говорить о реконструкции Главного штаба всё равно, что о реконструкции Большого театра с прорытым под землю Бетховенским залом говорить (кстати, какова судьба наворованных миллиардов? и где таки бронзовые ручки дверей с вензелем Николая II?). Приспособление к современным условиям, точнее – к условиям современного искусства, выражено в нагромождении декораций из фальшь-стен с фальшь-окнами, покрытии пола плитами в смазанных коричневатых разводах, до боли знакомых по строительным рынкам. Служащий штаба с улыбкой на лице назвал материал плит – «наверно мрамором». Хотя в тренде «реконструкций» искусственный мрамор. Вдобавок, маслянистость поверхности плит создает впечатление неустойчивости на её нахождении. Лестница, знаменитая теперь акцией художницы украинского Крыма, ведет на фальшь-этаж. По центру лестницы, которую тоже назвали «наверно мраморной», выложены плиты словно из бутылочного стекла. «Лунная дорожка».
«Красный вагон» Ильи Кабакова - первый раритет современного искусства. Дар художника Эрмитажу. Немудрено, что Илья Кабаков, концептуалист всех времен и народов, принес в дар свой вагон Эрмитажу. Мудрено, что Эрмитаж – сей драгоценный дар принял, тогда как от коллекции первого в СПБ частного музея – гудит «весь Петербург» - отказался. Малахит, миниатюры, за которыми «охотились» «Кристи» и «Сотбис», парадный портрет великой княгини Елены Павловны, портрет кисти Рокотова, мебель в стиле «русский ампир» с люстрой на зависть Версалю – для Эрмитажа «не вариант».
«Срез» - следующее произведение современного искусства. Художник Томас Хиршхорн. Перед вами - снесенный фасад дома, похоже панельного, вырванные куски цемента, ворох магнитных пленок, какие-то брусы, оборванные обои… разруха - от пола до потолка. На двух верхних этажах дома – остов квартир с нехитрым скарбом: виднеется радиатор, письменный стол, угадывается диван, кое-где картины на стенах. В современном искусстве главное – «что-то значить». Сам ли художник артикулирует значение? или то дело рук кураторов? Как бы то ни было, «Срез», согласно атрибуции, вовсе не гора мусора, а «метафора истории». Тогда как «неприхотливо обставленные интерьеры с атрибутами обычной петербургской квартиры: диванами, журнальными столиками, телевизорами» от обычных квартир отличаются подлинниками на стенах картин Малевича, Филонова, Розановой. Впрочем, публике ни Малевича, ни Филонова – ни зги не разобрать. Да и не столь важно что там на верхотуре висит. Важно, что вся эта конструкция - «забытая и вновь ставшая видимой история». И предстает она «как оммаж представителям русского революционного авангарда – искусства, которое Хиршхорн, по его собственным словам, любит больше всего». От любви, как говорится, до ненависти один «Срез».
Если бы Пегги Гуггенхайм взглянула в зимний московский день из окна библиотеки имени Ленина на Моховую, то вокруг вытяжки предстала бы перед ней жизнь бомжей. Эта жизнь проходит среди коробок, забитых бесчисленным количеством газет, журналов, упаковок из-под чулок. Об этом я подумала, ходя вокруг да около приблизительно таких же вот коробок. Перед ними - телевизор, балетные артисты проделывают незамысловатые па. Всё вместе – работа Клары Лиден, «Разминка: Эрмитажный театр». Сделана специально по заказу «Манифесты» при поддержке международной программы шведских художественных грантов. Тенденция современного искусства – переход к непростому визуальному изображению. С «классом» балетных в телевизоре – тоже оказалось не всё так просто. «Предметом интереса здесь является «смешанный» характер, приобретаемый телами, взаимодействующими друг с другом в танце, - изучаем значение. - В классическом балете с его стандартными ролевыми моделями четко разграничиваются и воспроизводятся мужские и женские качества, но в то же время физические данные танцоров и танцовщиц неуклонно сближаются». Оставим без комментариев «стандартные ролевые модели» в «Лебедином озере». Вернемся к коробкам. Жаль, конечно, что не из-под ксерокса. Вот эти коробки, полные кип бумаг, обрывков газет, журнальных обложек – ничто иное как – реплика скамеек и стульев, которые художница увидела в театре «Эрмитаж». Всё вместе: телевизор со скамейками – скульптурная инсталляция, которая «исследует различия и столкновения между приватным и публичным, между тем, что происходит на сцене и за кулисами».
Увы, формат газеты не позволяет представить все произведения «Манифесты», весь этот диалог художника с пространством, весь этот «брак современного искусства и прогрессивного мышления». Поверьте, среди галереи русских царей и императоров, полотен Рембрандта, фресок Джотто есть что исследовать, на что взглянуть и не обернуться в медузу Горгону. «Имажинарий» биеннале столь изощрен, «этическое столь погружено в поэтическое», что трудно не упомянуть вскользь «Подвала» Эрика ванн Лисхаута. Полгода художник просидел в подвалах Эрмитажа, снял на «цифру» каждый день своей подвальной жизни и вытащил её на свет Божий, «не по децки» обрамив аркой из бумаги типа переход штаба и приклеив на стены коллажи из Путина, эрмитажных котов, «пуссек»; ор стоит в подвале децибельный. Значит такая инсталляция следующее: до революции эрмитажные коты жировали, «в советский период финансовое положение страны изменилось и средства на содержание дворцовых стражей решено было не выделять». Искусство требует жертв, современное искусство – не исключение. Пришлось полотна Матисса убрать со стены, чтобы повестить на их месте работы Марлена Дюма, серию портретов знаменитых гомосексуалистов.
«Эта выставка слишком тонкая для русской художественной общественности, она слишком субтильная и слишком про искусство. У нас же все привыкли к скандалу, к медиальности», а здесь «поэтически сложные решения» - заключение Виктора Мизиано, эстета, любителя покоя, хорошего вина, орехового мороженого. Это он встал на защиту публичной рубки икон Тер-Оганяном, это он участвовал в проекте Interpol, российско-шведской выставке, во время которой Олег Кулик цепным псом бросался на людей и покусал одного до крови; это он подписал письмо в защиту организаторов выставки в Сахаровском центре «Осторожно, религия!». Условия необходимые и достаточные, чтобы Виктор Мизиано в кресле председателя фонда «Манифеста» пил вино, ел ореховое мороженое под оливами bella Италии. Видный теоретик современного искусства.
Джозеф Най-младший, профессор Гарвардского университета, автор концепции «мягкой силы», рассматривал массовую культуру в качестве инструмента политического и общественного влияния. Произведения искусства транслируют это влияние с наибольшим эффектом, поскольку содержат в себе подсознательные образы и информационные послания.
«Манифеста» - проект 1989 года. Политической задачей биеннале называли «культурное объединение двух Европ: бывшего коммунистического и западного блоков». С Петербургом «Манифеста» впервые вырвалась за пределы Европейского Союза. Тех двух Европ, которыми биеннале интересовалась 20 лет назад,уже не существует.
***
«Манифеста 10» не первая и не последняя биеннале современного искусства в России. Внимания достоин разве что прорыв. Демонстрация искусства - на которое жалуются дворники европейских стран: выбросят его, как мусор, на свалку, а потом возвращай – проходит в Эрмитаже, в год 250-летия хранилища сокровищ. История учит тому, что ничему не учит. И современное искусство, с претензией на новую сакральность, эксгумирует всё тот же новояз. Ида Авербах в работе «От преступления к труду» (1936 год) говорит о «скверном людском материале», Екатерина Деготь в статье о «Манифесте 10» (2014 год) – о «человеческом сырье»:
«Хотя «Манифеста» только один раз проходила в стране бывшего коммунистического лагеря, она является детищем 1989 года, когда были открыты одновременно новые рынки и новые залежи разнообразного, в том числе культурного и человеческого сырья».
Парадоксально, но факт. Все те же «совки» в ермолках всё тех же «коммуняк» продолжают экспортировать в страну русского авангарда – «трансгрессивный эстетический жест».
На фото: Томас Хиршхорн, "Срез". Инсталляция представлена как "метафора истории с атрибутами обычной петербургской квартиры"
