«Любовь к отеческим гробам»
Через каждые 20 минут три колокольных звона будоражат зимнюю тишь засыпанной снегом степи под легендарной Прохоровкой. Разносятся они, плывут над полем с памятником Победы, который своими архитектурными формами напоминает колокол-звонницу, как говорят здесь. Да, впрочем, это и есть звонница народной славы, народной памяти, воздвигнутая в середине 90-х годов прошлого века.
…Как появилась Звонница на легендарном поле под Прохоровкой?
В какой-то мере помог случай, хотя появление памятника назвать случайностью нельзя. Вначале мемориальная звонница предназначалась для Поклонной горы в Москве, где было решено соорудить комплекс с парком Победы и музей Великой Отечественной войны.
Создал проект Звонницы русский зодчий Вячеслав Клыков, уроженец курской деревни Мармыжи, что в двухстах километрах от места исторического сражения. А если вспомнить, что до 1954 года (тогда и была образована Белгородская область) Прохоровка входила в Курскую область, то белгородцы справедливо считают Вячеслава Клыкова своим земляком.
Строительные работы на Звоннице, которые финансировались правительством России, начались в октябре 1993 года. А торжественное открытие монумента Победы состоялось 3 мая 1995 года, в канун 50-летия Великой Победы.
В тот весенний день принял первых прихожан и величавый храм святых апостолов Петра и Павла, построенный в Прохоровке.
В старых добрых русских традициях он сооружен в поле, как храм – памятник погибшим в боях под Прохоровкой. Церковь построена в традициях русского православного зодчества в стиле так называемого нарышкинского барокко. И напоминает белую зажженную свечу. Естественно, в ее росписи преобладает военная тематика. На белых мраморных стенах начертаны имена погибших на Прохоровском поле – более восьми тысяч представителей разных национальностей.
Заурядный провинциальный городишко Прохоровка преобразился за последнее десятилетие. Рядом с памятником выросли на окраине культурно – исторические центр с современными библиотекой и гостиницей, дом ветеранов Великой Отечественной войны, приюты для детей – сирот, дом притча, где разместились различные церковные службы.
У западного крыла историко – культурного центра, 3 мая 2000 года открыт памятник «Воинам, павшим на Прохоровском поле», скульпторов Ф.Согояна и его сына В. Согояна. В день этой церемонии президенты России, Беларуси и Украины посадили ели у монумента на территории храмового комплекса и открыли звонницу с Колоколом единения.
«Три великих ратных поля России – Куликово, Бородино и Прохоровское – это как опоры единого моста над временем, эстафета высочайшей воинской доблести и мужества, три кольца на срезе могучего древа нашей державы» - напишет вскоре журналист и политики Виктор Бекетов.
Звонят колокола над Прохоровкой, напоминают о доблести и славе героических предшественников, которые спасли землю русскую от вражеского нашествия…
(Из публикации А.Добровольского в журнале «Европа-центр» от 01.07.2005)
* * *
Написано все верно, аж дыхание спирает, чувствуются профессионалы. Вот только побывав на том Монументе, я сам чуть не расплакался от злости за наше двуличие и кощунственное отношение к памяти погибших в великой битве.
Было это в июне 1999 года.
Вместе с заместителем начальника одного из управлений Генеральной прокуратуры и моим близким другом, тогда еще полковником юстиции В.И. Лазо, я выехал в очередную служебную командировку в Белгород.
Она была обычной и касалась проверки деятельности областной прокуратуры и поднадзорных ей правоохранительных структур.
Тогдашний прокурор области П. Кондрашов и его первый заместитель В. Дахно встретили нас по южному радушно и не смотря на дотошность проверяющих, оставались таковыми до конца.
А в последнюю перед отъездом субботу предложили нам экскурсию к монументу Победы под Прохоровку.
Мы с готовностью согласились и на то были причины. Отец Виктора и мой дядя Алексей - командиры экипажей «тридцатьчетверок», в 1943 году участвовали в том сражении.
Выехали на место ранним утром на двух прокурорских «Волгах». Места там степные, привольные, как у меня на родине, да и находится Белгород в нескольких часах езды от Луганска. Настроение было приподнятое, к тому же утро радовало восходящим солнцем и звенящими в бездонной синеве неба жаворонками.
У храма святых апостолов Петра и Павла нас уже ждал стоя рядом с автомобилем прокурор Старого Оскола. Это был преклонного возраста и болезненного вида человек, который держался, однако, с достоинством и без заискивания. Короче настоящий прокурор старой закалки. Познакомились и прошли во двор храма, а затем и под его своды. Он был монументальным, поражал своими размерами и отделкой.
Сразу же появился настоятель, со свитой упитанных монахов, который рассказал об истории создания храма. Особо упирал на то, что создан он на святом для России месте, здесь же организован монастырь, в котором неусыпно молятся за здравие всех убиенных воинов, а в приюте доживают свой век несколько десятков фронтовиков.
После этого благообразный старец отвел нас в сторону и поинтересовался, не можем ли мы помочь с финансированием обители. Мол, де строили ее на федеральные средства, а теперь позабыли и монахи бедствуют.
Мы ответили, что таких полномочий не имеем и разочарованные хозяева удалились.
А к нам робко подошли несколько стоявших неподалеку бабушек.
Самая маленькая из них, в белом платочке и плисовой душегрейке, перекрестилась на один из ликов и спросила: - А можно с вами поговорить?
- От чего же, говорите, - улыбнулся Лазо.
- Только не в храме, а на улице, - прошептала старушка.
Вышли за ограду. Помимо наших автомобилей, рядом с ней уже стояли черные «Джип» и «БМВ», от которых к церкви шествовали несколько рослых парней известной наружности.
- Антихристы приехали, грехи замаливать, - прокомментировали бабки.
- А вы точно из Москвы?
- Из нее, бабушки,- ответил Лазо, - вот заехали посмотреть где наши отцы воевали.
- А хоть одну солдатскую могилку поблизости видели?
- Да нет, они, наверное, в другом месте похоронены.
И тут бабки наперебой стали рассказывать, что в округе до сих пор лежат незахороненными останки наших солдат.
- Все окрестные поля и буераки их косточками усеяны, и некому дела нет. На храм этот деньги нашли. Сам Ельцин на открытие приезжал со своим другом – германцем Колей. А вот про солдат забыли. Церковь то можно было и помене выстроить, куда она такая для наших мест. Вот мы помрем, и ходить туда будет некому, кроме разве вот таких антихристов - указали они на роскошные иномарки.
Местный прокурор попытался было остановить все более распалявшихся старух, но не получилось.
- Ты Александр Иванович нам рот не затыкай! Мы тебя хоть и уважаем, но скажем московским начальникам все, что думаем, нам бояться нечего.
Церковь огромадную на солдатских костях сварганили, обитель с молодыми дармоедами при ней открыли, мол молятся за убиенных. А чтоб глаза всем замылить, приют для брошенных фронтовиков открыли – доживайте мол, как на паперти.
- А хотите, покажем, где хоронят солдат? Это настоящее святотатство!
Сопровождавшие нас коллеги не выразили особого желания, но мы с Виктором Ивановичем настояли, и, через несколько минут, прихватив с собой одну из старух, выехали на место.
Сразу за поселком располагалась брошенная ферма. Зияющие провалами окон полуразрушенные коровники и ржавый сельхозинвентарь, поросший степным бурьяном двор.
А рядом с одним из коровников длинный ров, наполовину засыпанный грунтом, и стоящий неподалеку старенький «Беларусь» с навесным щитом.
- Вот тут их хоронят,- утирая мокрые глаза, сказала старушка.
- В силосной яме, как хлам. А кости в мешках свалены в этом сарае – показала на коровник.
- Мы, старухи, да ребятня, собираем в полях и приносим. А их меньше не становится – каждую весну, как талая вода сойдет, под каждым кустом лежат и кости и черепа. И никому дела нет. Александр Иванович пытался что-то сделать, да его в области в оборот взяли – не лезь, мол, куда не следует…
Долго стояли и молчали. Люди мы не сентиментальные, видели всякое. Но такое?!
А что, впрочем, удивительного? Для страны с алкоголиком президентом и окружающими его ворами, у которых все мысли только о собственном благополучии. Какие там кости?
Высадив бабушку у ветхой хаты, выехали на трассу.
По пути, вняв предложению Александра Ивановича, заехали к нему и помянули солдат. Тех, что лежали брошенные на Прохоровском поле.
И до этого молчаливый прокурор рассказал нам, как открывали храм.
Действительно был Ельцин со всей свитой и многочисленными зарубежными гостями. Европа должна была видеть, как в канун 50-летия Великой Победы новая демократическая Россия чтит память своих павших героев.
Незадолго до начала действа Александра Ивановича вызвали к начальнику охраны президента Коржакову, и тот приказал организовать несколько бутылок местной водки. Ельцину захотелось. Привез.
К гостям тот вышел в своем обычном рабочем состоянии…
Как пишет в своей публикации А. Добровольский, в мае 2000 года Президенты России, Украины и Белоруссии побывали в тех местах на открытии памятника «Воинам, павшим на Прохоровском поле».
Хотелось бы верить, что, погибшие там солдаты наконец нашли свое упокоение в братских могилах.
Хотелось бы верить…
