Теперь я хотела бы остановиться на том, какие проблемы поднимали литературоведы, исследуя произведение Мильтона. И, прежде всего, обратиться к статье «Апофеоза восстания» Романа Михайловича Самарина.
Почему Мильтон выбрал именно этот сюжет? Самарин вспоминает слова Маркса о том, что «английская пуританская революция воспользовалась языком, страстями и иллюзиями, заимствованными из Ветхого Завета» (№12 , стр.246). И вдохновение Мильтон, по мнению Горького, черпал в народной поэзии.
В отличие от предшественников, писавших на эту же тему, Мильтон больше внимания уделил моменту борьбы, а также переживаниям Адама и « «историческому» последствию падения первых людей: бедствиям человечества, его горькой и суровой истории» (№12 , стр.253). Для Мильтона история Адама не горький урок, а призыв к дерзанию.
Cамарин пишет о том, что некоторые исследователи видели за Сатаной и богом просто революцию и монархию. «Параллель эта неверна, - объясняет Самарин, - хотя бы потому, что для Мильтона революция неразрывно связана с победой Добра и Закона, делалась во имя их, вела к победе над Злом, т.е. над Сатаной» (№12, стр.262). А вот некоторые вторжения в современность есть , например, сцена военного Совета Сатаны по ритуалу напоминает военный Совет у Кромвеля.
А. Аникст, много написавший о Шекспире, был заинтересован и поэмой Мильтона. По его мнению, «Потерянный рай» «не только отклоняется от церковного вероучения, но подчас вступает в прямое противоборство с ним» (№1, стр.5).
«Для пуританина Мильтона бог был высшей святыней. Для революционера Мильтона невыносима всякая единоличная власть» (№1, стр.10).
Аникст называет «Потерянный рай» своего рода поэтической энциклопедией. В начале своей работы я подробно рассказывала о том, сведения по каким наукам мы можем почерпнуть из этого произведения.
«Восприняв крушение республики как катастрофу и мучительно пытаясь разобраться в причинах трагического излома истории, поэт – в полном согласии с воззрениями своей эпохи – обратился к Книге книг, к тексту Священного писания. Не случайно именно в Библии он почерпнул сюжеты своих последних произведений, в веках сохранивших его имя, – поэм «Потерянный рай» (1667), «Возвращенный рай» (1671) и трагедии «Самсон-борец» (1671). Само обращение Мильтона к источнику, из которого английский народ заимствовал «язык, страсти и иллюзии» для своей буржуазной революции, было исполнено глубокого смысла: в обстановке победившей реакции поэт как бы заявлял о том, что дух революции не умер, что ее идеалы живы и неистребимы» (№15).
«Так он приходит к оптимистическому выводу о неизбежном торжестве Добра в жизни общества – выводу, особенно актуальному в «злые дни» Реставрации. Подобно другим творениям, на многие столетия пережившим свою эпоху, «Потерянный рай» дошел до нас отягощенный грузом ярких, дерзких, восторженных, но далеко не всегда корректных интерпретаций. Самой влиятельной среди них была (и остается поныне) утвердившаяся с легкой руки английских романтиков трактовка поэмы как произведения богоборческого, подлинным героем которого, независимо от воли и намерений автора, является Сатана» (№15).
«Опираясь на богатую традицию изображения «злодеев с могучей душой», сложившуюся к тому времени в английской литературе (достаточно вспомнить в этой связи персонажей Марло и Шекспира), Мильтон дает в «Потерянном рае» замечательный по своей драматической мощи портрет мятежного героя: «…Скорбь//Мрачила побледневшее лицо,//Исхлестанное молниями; взор,//Сверкающий из-под густых бровей,//Отвагу безграничную таил,//Несломленную гордость, волю ждать//Отмщенья вожделенного. Глаза//Его свирепы, но мелькнули в них//И жалость и сознание вины//При виде соучастников преступных,//Верней – последователей, навек//Погибших…» (№15).
«У Мильтона Сатана в нравственном отношении настолько же выше Бога, насколько тот, кто верит в правоту своего дела и борется за него, не страшась поражений и пытки, выше того, кто из надежного укрытия верной победы обрушивает на врага самую жестокую месть – и не потому, что хочет вынудить его раскаяться и не упорствовать во вражде, но чтобы нарочно довести его до новых поступков, которые навлекут на него новую кару. Мильтон настолько искажает общепринятые верования (если это можно назвать искажением), что не приписывает своему Богу никакого нравственного превосходства над Сатаной»(№15).
Такая трактовка, при всей ее популярности среди читателей и критиков XIX и даже ХХ веков, приходит в явное противоречие с подлинным замыслом Мильтона. Превращать автора «Потерянного рая» в богоборца, прямого предтечу романтических бунтарей – значит исказить культурный контекст эпической поэмы, написанной человеком с глубоко религиозным сознанием, для которого единственно правильным языком был язык обновленного христианства» (№15).
«Бог для Мильтона есть воплощение всемогущества и вечности» (№15).
«Бог-отец в изображении Мильтона производит своеобразное распределение полномочий: сосредоточивая в своих руках законодательную вселенскую власть, он препоручает Сыну власть исполнительную, через него осуществляет свои предвечные решения. Бог-сын предстает в поэме в самых различных ипостасях; он – разгневанный Мессия, низвергающий мятежных ангелов в Ад, он – творец прекрасного мира, он – заступник Человека перед Богом-отцом, и, наконец, он – Богочеловек, сын Бога и Человека, царь вселенной. Каждое из деяний Бога-сына должно выявить какую-то новую грань его облика. В нем воплощены определенные моральные принципы, которые были дороги поэту: покорность воле Бога-отца, беспощадность к врагам, милосердие к заблудшим, готовность к самопожертвованию» (№15)..
«Сатана – тоже сын Бога, но сын, избравший путь зла» (№15).
«По Мильтону, ослепленный гордыней могучий разум Сатаны обречен вечно служить пороку и разрушению. Разум Бога создает Мир и Человека, разум Сатаны воздвигает Пандемониум, изобретает артиллерию, подсказывает ему, как соблазнить первых людей» (№15).
«Совершенно очевидно, что в «Потерянном рае» Мильтон в соответствии с религиозными идеалами предполагал воспеть покорность благому и милосердному Богу и осудить Сатану» (№15).
«Не подлежит сомнению, что поэту-революционеру, в годы Реставрации познавшему горечь поражения, психологически легче было «вжиться» в роль поверженного ангела, нежели в образ победоносного Бога. Рисуя облик проигравшего сражение, но не покоренного Духа, автор наделял его подчас чертами – и притом лучшими чертами – своей собственной натуры. Не потому ли так проникновенно звучит в поэме обращенная к соратникам речь Сатаны, что мысли и чувства героя были хорошо знакомы его создателю?
«… Мы безуспешно
Его престол пытались пошатнуть
И проиграли бой. Что из того?
Не все погибло: сохранен запал
Неукротимой воли, наряду
С безмерной ненавистью, жаждой мстить
И мужеством – не уступать вовек.
А это ль не победа?»
Человек изображается в «Потерянном рае» как существо, стоящее в центре мироздания» (№15). «По Мильтону, люди сами ответственны за свою судьбу: наделенные разумом и свободной волей, они должны каждый миг своей жизни выбирать между Богом и Сатаной, добром и злом, созиданием и разрушением, духовным величием и нравственной низостью»(№15).
«Мильтон, мыслитель-гуманист, был убежден в пользе знания и не смог примирить библейскую легенду со своим отношением к знанию: для него оно – не грех, а благо, хотя за него и приходится иногда платить дорогой ценой» (№15).
«Адама не страшат те испытания, которые ожидают его в новой неведомой жизни. Его образ несомненно героичен…» (№15).
Архангел Михаил поясняет Адаму, что «Человек способен в конце концов стать даже лучше, чем был до грехопадения.
Устами Адама, невольного зрителя грозного «фильма веков» (В. Я. Брюсов), Мильтон осуждает растлевающие человеческую душу социальные бедствия: войны, деспотизм, феодальное неравенство» (№15). И мы, живущие в 21 веке, тоже осуждаем и войны, и неравенство. Его Адам смотрел «фильм», а мы смотрим новости, и у нас болит душа за людей и в Донбассе, и в Сирии, и в Нигерии.
«…причины установления диктатуры Кромвеля в 1653 г. и реставрации монархии в 1660 г. Мильтон сводил к факторам религиозного и морального порядка: в представлении поэта, его соотечественники, призванные, казалось, самим Богом указать другим нациям путь к свободе, не устояли в своей исторической богоизбранности, погрязли в пороках, гордыне, погоне за наживой, позволили хаосу эгоистических страстей заглушить голос праведного разума. В «Потерянном рае» автор поясняет:
«За то, что человек в себе самом
Дозволил низким силам подчинить
Свободный разум, правосудный Бог
В расплату подчинит его извне
Тиранству самозванных вожаков...».
Работая над поэмой в годы реакции, Мильтон верил, что новая тирания падет, как пала предыдущая; однако, умудренный опытом незавершенной революции, он склонен был полагать, что недооценил когда-то могущество темных сил зла, сумевших изнутри подточить устои республики» (№15).
«Мильтонов Дьявол предвосхищает Мефистофеля Гете: нимало не погрешив против истины, он тоже мог бы сказать о себе, что «вечно жаждет зла / И вечно совершает благо»» (№15).
По существу, на языке библейских образов в «Потерянном рае» выражено диалектическое понимание роли зла в истории, родившееся у Мильтона не без влияния его бурной, переломной эпохи. Положительная функция зла представлена в поэме двояко: во-первых, Сатана, порождая борьбу, разрушает застой, все приводит в движение. Во-вторых, Сатана выступает в роли великого Поверяющего Вселенной, движимого ненавистью к Богу и потому беспристрастного и неподкупного. Он выявляет в Добре то, что есть в нем зыбкого, неустойчивого, колеблющегося, выявляет, так сказать, изъяны в грандиозном архитектурном ансамбле мироздания и помогает Творцу своевременно их устранить. Благодаря божественному вмешательству каждое злое деяние Дьявола оборачивается своей противоположностью, служит вящей славе Господа. Даже грехопадение первых людей, влекущее за собой изгнание их из Рая и обрекающее род человеческий на жизнь, полную бедствий, трудов и лишений, в конечном счете – благодаря искупительной жертве Христа – оказывается «счастливым грехопадением», великим благом для человечества. Адам, изумленный открывшимся ему замыслом Творца, восклицает:
«О, Благодать, без меры и границ,
От Зла родить способная Добро
И даже Зло в Добро преобразить!
Ты чудо, большее того, что свет
При сотворенье мира извлекло
Из мрака. Я сомненьем обуян:
Раскаиваться ль должно о грехе
Содеянном иль радоваться мне,
Что к вящему он благу приведет…» (№15).
««Свободный мыслительный элемент» придает произведению Мильтона философскую глубину и размах, не доступные эпосу древности.
Не менее сложен и своеобразен лежащий в основе поэмы творческий метод. Его многосторонность отражает многообразие художественно-эстетических исканий в английской литературе XVII столетия. Тяготение автора к рационалистической регламентации поэтической формы, стремление к гармонии и упорядоченности, устойчивая ориентация на античное наследие безошибочно свидетельствуют о классицистических симпатиях Мильтона. С другой стороны, пристрастие автора к изображению драматических коллизий, к динамике, обилие в поэме контрастов и диссонансов, антиномичность ее образной структуры, эмоциональная экспрессивность и аллегоричность сближают «Потерянный рай» с литературой барокко» (№15).
Тетерина Елена Николаевна, кандидат филологических наук, в своей диссертации «Эпические традиции в «Потерянном рае» Дж. Мильтона и проблема специфики жанра» поднимает следующие проблемы, связанные с жанром этого произведения, в частности она пишет:
«Жанровый принцип исследования стал одним из наиболее продуктивных методов анализа художественного произведения лишь в литературоведении XX века в связи с работами видных отечественных и зарубежных учёных, с различных позиций подходящих к феномену литературного жанра: М.М.Бахтина, О.М.Фрейденберг, Г.Н.Поспелова, Н.Л.Лейдермана, Ц.Тодорова, Х.Даброу, А.Розмарин, Р.Шлайфера, Н.Фрая, Е.Хирш, Х.Яусса и многих других» (№14).
«Объектом данного исследования является жанр произведения
Дж.Мильтона "Потерянный рай"» (№14).
«Актуальность темы исследования определяется отсутствием работ, посвященных проблеме жанровой идентификации "Потерянного рая", и, как следствие — недостаточной степенью изученности этого вопроса за более чем трёхсотлетний период осмысления мильтоновского наследия. Уже на заре мильтоноведения анализ произведения, осуществлённый Дж.Аддиссоном на страницах восемнадцати номеров журнала "Spectator", показал, какое трудное исследование в этой области предстоит предпринять» (№14).
"Если сегодня мы с одобрением говорим... об ... энциклопедическом расширении жанровых разновидностей", то у некоторых ранних критиков расхождения структуры, темы, концепции героя "Потерянного рая" с гомеровско - вергилиевым эпосом вызывали тревогу, побуждая их не одно десятилетие развивать ожесточённые дискуссии о том, укладывается ли произведение в рамки образцовой эпической поэмы» (№14).
«Так, Дж.Драйден, одним из первых поделившийся с читателями результатами своих наблюдений над поэмой в работах "A Parallel of Poetry and Painting"(1695) и "Dedication of the Aeneis"(1697), опиравшийся в своих рассуждениях на "Поэтику" Аристотеля и "Lectures" английского литературоведа XVII века Дж.Траппа - стороннника классического вкуса, счёл бы "Потерянный рай" эпической поэмой, если бы автор в своём творении "не сделал... такого промаха, что Дьявол стал героем вместо Адама и ... если в поэме было бы меньше механических персон, нежели человеческих"» (№14).
Называли её «героической поэмой», «подобием эпической поэмы». И как
только её не называли, и как только не определяли жанр произведения!
В XIX веке Г.В.Ф.Гегель определял жанр произведения так: «"религиозная эпопея, переживающая период своего позднего расцвета"» (№14).
Рубеж XIX-XX века – «английский учёный этого времени Д.Мэссон писал: "Потерянный рай" есть эпос ... но не национальный эпос, подобный "Илиаде" и "Энеиде" и он не похож ни на один из эпосов известных типов. Это эпос всего человеческого рода, ... нашей целой планеты или ... целой астрономической Вселенной, ... уникальный среди эпосов"» (№14).
Споры о жанре «Потерянного рая» не утихают и до сих пор.
«Гипотезой настоящего исследования является предположение о том, что произведение Джона Мильтона "Потерянный рай" — традиционная эпическая поэма, а жанрообразующее значение приобретают эпические традиции в его художественной ткани, т.к. "наличие традиции свидетельствует о распространённости и сформированности жанра"» (№14).
Предмет исследования диссертации: «эпические традиции в поэме Джона Мильтона "Потерянный рай" как ведущий фактор формирования жанровой специфики произведения» (№14).
Результаты исследования отражены в публикациях автора о творчестве Мильтона.
Джон Мильтон – мастер слова, мастер сравнений, метафор.
«Грандиозности сюжета соответствует возвышенный строй поэтической речи. Поэма написана белым стихом, который звучит то певуче и плавно, то энергично и страстно, то сурово и мрачно. Мильтон придает своей речи торжественные интонации певца-рапсода и в то же время пафос библейского пророка» (№15).
Как красиво звучит такое сравнение:
«Просиял
Сапфирами живыми небосклон,..» (№1, стр.122)!
В этом плане мне особенно понравились описания райских врат, реки в четвёртой книге и вообще природы Ассирийского сада.
Все Вселенские описания даются автором с размахом – колесницу Бога Сына сопровождает двадцать тысяч Господних колесниц, во врагов Бог Сын кидает десять тысяч молний и т.д.Можно сказать, что Мильтон «широко использует характерные для эпоса приёмы гиперболизации, постоянные эпитеты, развёрнутые сравнения» (№15 ).
Торжественно у Мильтона сотворение мира. Дух захватывает от такой картины! Жаль, что не знаю английского – в подлиннике это, наверное, ещё краше.
И как всё просто…
«взял Он циркуль золотой,
Чтоб рубежи Вселенной очертить…» (№1, стр.203).
Хотя и известно, что впервые о золотом циркуле написал поэт Джон Донн (1572-1631), но хотя бы включение этого моментика в поэму, уже интересно.
Всё сотворение происходит под пение эмпирейского хора, который восхваляет Бога.
Сегодня, когда пишу эти строки, этот хор для меня реален, как никогда, так как несколько дней назад я слушала выступление одного из сотрудников МГУ, обладающего прекрасным басом и поющего по воскресеньям в церковном хоре. Он пел так прекрасно, не было аккомпаниатора, и он исполнял русские романсы акапелла. И я тогда подумала: «Эмпирейский хор бы принял его в свой состав. Божественное пенье!».
Хотелось бы сказать ещё об одной метафоре:
«Любовно улыбался шар земной,
В убранстве пышном» (№1, стр.213).
Здесь шар земной радуется сотворению, словно живое существо.
Хочу сказать даже об употреблении отдельных слов. То, что увидел Адам сразу после своего создания, буквально потрясает его. Он вскричал. Обратите внимание на слово «вскричал», то есть употребление именно
этого слова даёт понять восторг Адама от увиденного.
Мильтон и психолог в какой-то степени. Как он показывает смену чувств у Сатаны:
Лицо «Бледнело трижды; зависть, ярый гнев,
Отчаянье,..» (№1, стр.106).
Как тонко через действие передан испуг Адама:
«ослабевшая рука
Венок из роз, для Евы им сплетённый,
Бессильно уронила, и цветы
Увядшие рассыпались в пыли» (№1, стр.260).
Джон мог бы ещё и ещё восхвалять красоты земли, но он решил сказать об этом по-другому:
«С каким восторгом вдоль и поперёк
Тебя я исходил бы, если б мог
Порадоваться хоть чему-нибудь…» (№1, стр.244), - говорит Сатана.
И через призму его слов мы понимаем великолепие земли.
В эпосе (поэме) Мильтона многое мне напомнило теперешнее, наше время. Вот она социальная злободневность библейской символики !
Читаю строки:
«…Ведь у нас
Осталось то, чего не может Он
Ни яростью, ни силой отобрать –
Немеркнущая слава!» (№1, стр.26).
И думается мне о том, что славу наших отцов и дедов, расписавшихся на Рейхстаге, никто не сможет отобрать, никакой Яценюк, никакой польский дипломат! Что бы они там ни говорили!
А слова сподвижников Сатаны вообще мне показались знакомыми:
«Всего мудрее – действовать тайком,
Обманчивою хитростью достичь
Того, что в битве не далось» (№1, стр.41).
Прочтите в Интернете План Даллеса, эти строки как будто из него взяты.
Но план бы этот провалился полностью, если бы не стремление некоторых людей к наживе, к золоту:
«…Немудрено,
Что золото в Аду возникло. Где
Благоприятней почва бы нашлась,
Дабы взрастить блестящий этот яд?» (№1, стр.42).
И далее:
«… мы так удалены,
Что ежели Его не раздражить,
Оставит нас в покое…» (№1, стр.53).
Нет, не оставят нас США в покое, всегда найдут к чему прицепиться, в чём нас обвинить! Сильная Россия им не нужна.
Читая «Потерянный рай» была возможность вспомнить и о хорошем. Так
«Велиал
Не мир – трусливый предлагал застой,
Постыдное бездействие…» (№1, стр.53).
Пора уже всем нам признать, что то, что называют застоем, было расцветом нашей страны. Конечно, Велиал предлагал другой застой – действительное бездействие. А во времена Брежнева школы, больницы и сберкассы не закрывали и не объединяли.
И вынуждены мы думать сейчас так (по крайней мере, большинство из нас), как Велиал:
«…Увы
По-моему, разумней нам сносить
Страданья нынешние, чем навлечь
Намного худшие» (№1, стр.52).
Такая наука, как история, показывает, что периоды расцвета государств сменяются периодами их развала, объединения стран сменяются их разъединением, но есть вечные истины, ориентиры в жизни, и вот один из них:
«Должен Человек,
Духовно иль телесно, - каждый день
Трудиться,..» (№1, стр.122).
И трудиться должны все.
«Рискнём заявить, что глубочайшей из его догадок является обнаружение – пускай смутное, вневременное, отвлечённо-поэтическое – внутренней связи созидательного труда и процесса грядущего освобождения человечества» (№17, стр. 156).
В заключение своего рассказа о поэме Мильтона «Потерянный рай» мне хочется сказать о том, что поэзия Джона была оценена по достоинству. Были, конечно, исключения из правила, так Вольтер относился к творениям Мильтона с прохладцей, правда не объяснял в чём дело, то ли ему не нравилась чрезмерная религиозность Джона, то ли не нравился призыв к труду, исходящий из уст Адама (Вольтер на старости лет разбогател).
К концу 17 века каждая читающая семья в Англии чтила «Потерянный рай» наравне с Библией: на нём воспитывались дети. В 1737 году в Вестминстерском аббатстве Джону Мильтону поставили памятник. У нас же в стране Мильтона ценили и ценят до сих пор. «Радищев называл имя Мильтона рядом с именами "Омира (Гомера) и Шакеспера" (№15).
Александр Сергеевич Пушкин , говоря и достижениях литературы в разных странах Европы, писал так: «Англия противу имени Данте, Ариосто и Кальдерона с гордостию выставляла имена Спенсера, Мильтона и Шекспира» (№13, стр.719). И вторя мыслям Мильтона об отмене и ограничении цензуры, Пушкин тоже напишет о свободе печати и о свободе слова. И мы ещё раз убедимся в том, что творения Мильтона - на все времена.
Библиография.
1.Джон Мильтон. Потерянный рай. Москва, «Художественная литература», 1982.
2.Агата Кристи. Собрание сочинений, том 27. Автобиография. Москва, «АРТИКУЛ – ПРИНТ», 2003.
3.Артамонов С. Д. История зарубежной литературы 17-18 веков. Москва. «Просвещение». 1988.
4. Бертольт Брехт. Мамаша Кураж и её дети. Москва, «Текст», 2008.
5. (Михаил Булгаков. Полное собрание романов, повестей и рассказов в одном томе)
6. Ионина Н. А. , Кубеев М. Н. 100 великих катастроф. Москва, Издательство «Вече», 1996.
7. Михаил Юрьевич Лермонтов – выходных данных нет, обложки утеряны
8. Никколо Макиавелли. Государь. Москва, «Планета», 1999.
9.Татьяна Павлова. Милтон. Москва, «РОССПЭН», 1997.
10. Н. Г. Помяловский. Мещанское счастье. Очерки бурсы. Москва, Издательство «Правда», 1981.
11. Поэзия Сопротивления. Книга первая. Москва. 2010.
12. Р. М. Самарин. Творчество Джона Мильтона. Москва, «Издательство Московского Университета», 1964.
13. Сочинения А. С. Пушкина в одной книге. Золотой том. Полное собрание. Издательский дом в Москве, «Имидж», 1993.
Ресурсы Интернета:
14. (Диссертация Тетериной о Милтоне. lib.ua – ru.net/diss/liter 208125…>копия)
15. А.Зиновьева. Чамеев С. Джон Милтон. 17v – euro – lit.niv.ru/17v – euro – lit…> копия
16. Галилей, Галилео – Википедия ru.wikipedia.org/wiki/Галилей,_...
17. Геннадий Гусев. Странствия Великой Мечты. Москва, «Молодая гвардия», 1987 (не Интернет).
