Создатель ляшского языка, чей псевдоним явился и вариантом словесного робингудства: Ондра Лысогорский – в честь промышлявшего в районе Лысой Горы разбойника Ондрашека наименовавший себя так…
Жизнь плескала естественностью в его стихи, и, оная, подхваченная Цветаевой, перетолкована ей по-русски – без характерных для Цветаевой-поэта взрывов:
Под ивой хата приткнулась криво.
В той хате бабка варила пиво.
Входили парни в лохматых шапках,
Хвалили пиво, хвалили бабку.
Но деньги сплыли, и парни сплыли.
Одна Калорка среди бутылей.
Согнулась бабка прениже ивы:
Куда как страшен налог на пиво!
Пять долгих дней не пила, не ела —
Все на налоговый лист глядела!
Земляная тяжесть жизни не мешает факельной лёгкости стиха.
Испытав влияние мистического Гёльдерлина, Лысогорский первые стихи писал на немецком; затем собирал и обрабатывал ляшские баллады, одновременно разрабатывая язык.
Эмигрировал от немцев в Польшу, затем – в СССР, где стал членом Союза писателей.
…грянет «Сон вагонов»:
Были вагоны, стали — могилы…
Крытые снегом, битые вьюгой.
Встали — вагоны. Цугом уклоны
В ряд друг за другом, в ряд друг за другом.
Нет о нас вести в братственных странах.
Ржавчина кровью кроет колеса…
Пусты и немы угольных кранов
Пасти и глотки… Зов безголосый.
Ржавь железа вопиет болью…
Сок сочности цветаевского слога сильно подходил для переводов Лысогорского.
Он вернулся в Чехословакию после войны, где работал учителем, библиотекарем.
Он продолжал исполнять свои песни.
…он исполнил их – сильно, с душою и перцем, огнём и истово пульсирующим сердцем; исполнил и для того – чтобы явился новый язык в соцветие существующих – ляшский.
