Недавнее происшествие в эфире у Владимира Соловьёва, где был подвергнут обструкции известный военный эксперт Александр Артамонов, вызвало бурные комментарии в патриотической блогосфере. В целом разделяя позицию уважаемых коллег, позволим себе некоторые замечания научно-аналитического плана.
Вначале о терминологии. Племя – это общность людей, возводящая себя к общему тотему. Этнос – это общность, имеющая общего предка. (Евреи – дети Авраама). Сложнее с гражданской нацией. Таковые стали формироваться, как известно, в постфеодальную эпоху, приходя на смену понятию «подданства». Признаков нации всего четыре. Это, во-первых, общность языка и культуры. При этом, какая бы ни была секулярность, культуру невозможно полностью отделить от религии. Остаточные элементы религиозности всегда остаются в эпоху модерна, поскольку полная оторванность от религии и от религиозных знаний не позволяет человеку ориентироваться в культуре от слова совсем. Характерный пример касается сáмой секуляризованной и либеральной страны Европы – Франции, где в свое время был подготовлен известный специалистам доклад Режи Дебре (советник президента Миттерана, доктор социологии), в котором настойчиво предлагалось вернуть элементы религиозных знаний в систему образования в светской государственной школе по описанной выше причине.
Итак, язык, культура, история (общность исторической судьбы) и, наконец, этос, то есть совокупность нравов и обычаев народа – вот признаки гражданской нации.
В Российской империи имело место сочетание национального принципа и имперского. Русский в широком смысле означало подданный империи, тот, кто признаёт над собой власть «Белого Царя», то есть русского православного императора. Именно это было основой имперской идентичности, а не только вероисповедание, как полагает Соловьев.
Однако было ещё значение слова «русский» и в более узком смысле. Этим словом обозначалась принадлежность человека к становому хребту империи – русскому народу, который мыслился состоявшим из великороссов (это и есть «русские» в сегодняшнем, сильно зауженном смысле), малороссов и белорусов. Некоторые относят сюда также и русинов, как относительно самостоятельную составляющую русского народа. Новороссия же (широкая дуга побережья, где сейчас идут боевые действия) входила в состав Империи отдельно от Малороссии. У нее была своя, отличная историческая судьба.
Сегодняшняя Украина – это химерическое, искусственное образование, являющееся наследием национальной политики большевиков (что как раз очень хорошо понимает президент Путин). Она включает три разнородные части: собственно «Украину» (Малороссию), то есть центральные области со столицей в Киеве, Галичину (западные области со столицей во Львове) и Новороссию со столицей в Харькове. Эти области никак не могут составлять единую нацию хотя бы потому, что у них разная историческая судьба. Что касается языка, то любой славист скажет, что западно-украинские диалекты, близкие к восточно-словацким и восточно-польским с их обилием полонизмов и галлицизмов, существенно отличались от малороссийского наречия, которое ещ` в ХIХ веке было отлично понятно русским (великороссам) безо всякого перевода. То издевательство над языком, которое искусственно предпринимается на «Украине» сегодня – это уже следующая печальная история. Ну, и наконец, в том, что касается религии (от которой, как мы указали выше, невозможно отделить культуру), то общеизвестно преобладание униатства на западе «Украины» и приверженность Православию ее центральных и восточных областей – Малороссии и Новороссии. Сейчас же в попытках насильственно слепить из совершенно разнородных частей гражданскую нацию политтехнологи переходят всякие разумные грани, пытаясь загнать украинцев в канонически ничтожную, незаконную ПЦУ, не имеющую ни с каким христианством ничего общего.
Само понятие «украинец» стало активно использоваться во второй половине ХIХ века в первую очередь именно в западных областях, входивших в состав Австро-Венгрии. Понятно, откуда возникло слово: «западэнцы» жили именно на окраинах Австро-Венгрии. В отличие от малороссов, которые с древности населяли «Малую» (то есть центральную) Русь. Данное национальное движение было вполне органичной составляющей общего процесса поиска самоидентичности и борьбы за свою национальную «особость», который касался и других славянских народов: сербов, болгар, словаков и др. Последний пример здесь наиболее близок, поскольку Словакия также входила в состав Австро-Венгрии, этой искусственной, лоскутной империи, и всю вторую половину ХIХ века в лице своих культурных лидеров (Людевита Штура, Янко Краля и др.) боролась за свой литературный язык и культурное своеобразие. К Российской империи данный процесс не имел никакого отношения. И лишь в ХХ веке революционная пропаганда, в которой большевики играли ведущую роль, стала внедрять данное понятие в среду южнорусских губерний. Получалось так, что малороссам (то есть исторически «центральным» русским) стали навязывать психологию и идеологию «окраины», тем подспудно посягая на их идентичность.
Дальнейшая политика т.н. «коренизации» (то есть, в применении к Украине – самой откровенной насильственной украинизации), проводимая большевиками уже в советское время, как раз и стала той ретортой этих политических алхимиков, в которой был выращен гомункул бандеровщины и сегодняшнего укронацизма. Апеллируя к советскому опыту, Соловьев выдает себя с головой. Для таких, как он, любой вариант хорош, лишь бы не допустить возрождения исторической России.
С сокращениями – «Царский крест»
Илл. М. Хмелько. Переяславская рада 1654 г. (1951 г.)
