Так что же произошло у нас 23 февраля 1918 года, что уже целый век отмечается по меньшей мере, как памятный день, временами - праздничный? Да абсолютно ничего заслуживающего внимания уважаемой Отечественной Истории. Наши хроники так насыщены первостепенными событиями, что случаям менее значительным на их страницах не остаётся места, разве что быть названными «и другие». Ради интриги скажу, что названный выше день отмечен-таки коротким, локальным делом, которое в потоке наступившего грозного времени затерялось в нём, осталось незамеченным и «дежурными по истории» и общественностью. Но… Об этом в конце очерка, потерпите.
По капризу Клио, тот день, 23 февраля 1918 года (по меркам российской истории пустой на заметные дела) породили предшествующие ему несколькими днями ранее события на западном крае русской земли, овеянной славой Александра Невского. Они, надо честно признаться, покрыли бесславием, мягко говоря, ту давнюю славу. Причём, о факте постыдного «урока» первым на всю страну честно и мужественно, резко, с болью, высказался сам Ульянов-Ленин уже 25 февраля 1918 года на полосах газеты «Правда»:
«Эта неделя является для партии и всего советского народа горьким, обидным, тяжелым… уроком… мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожить все и вся при отступлении; не говоря уже о бегстве, хаосе, близорукости, беспомощности, разгильдяйстве».
Итак, по мнению Вождя мирового пролетариата, так сказать, «Вождя вождей» (не путать с шах-ин-шахом!), те события - роженицы нынешнего официального праздника – мучительно-позорны(!). Другие ленинские эпитеты я не повторяю, человеколюбиво в отношении известной части нервных читателей ПСИХО- Качановского толка.
Допустим, Председатель СНК, человек увлекающийся, тогда не сдержал эмоций. Но вот и вожди помельче, не столь одарённые, были близкого мнения о «победе под Нарвой и Псковом», не уточняя, чьей победе. Например, луганский слесарь маршал Ворошилов, который, как пелось в песне, «водил полки по скошенным лугам» (т. е. только после сенокоса, хозяйственный мужик). Как-то он осторожно заметил, что дата 23 февраля, как праздник, носит случайный характер. Почему же мнение Вождя №1 стыдливо замолчали? Воспитатель патриотизма в студентах А. Чудаев объясняет: «Это не праздник, а день национального позора России, - в ночь на 24-е ленинское правительство отправило германцам обращение о полном принятии их условий мира, то есть о капитуляции… Но, поскольку Сталин в "Кратком курсе" написал, что части молодой Красной Армии наголову разгромили германских интервентов под Псковом и Нарвой, то сомневаться в этом тезисе долго еще никто не посмел». Комментарии излишни, согласитесь.
Но вернёмся к «Ленину в 1918 году» (см. одноимённый фильм). Что же вызвало его гнев? Бравые революционные матросы были горазды убивать своих офицеров – кувалдой, ударом сзади, давить санными упряжками умирающих. Но встречи с немцами лицом к лицу на «нарвской линии» (см. слова Ленина выше) не выдержали. Да и командир их, случайный нарком, вчерашний нижний чин Павел Дыбенко, на суше, как и на море, ни чудес храбрости, ни полководческого таланта не проявил. Его воинство опомнилось от такой «битвы под зад», когда осушило цистерну спирта, прихваченную при бегстве от нескольких сотен немецких пехотинцев. В те же дни два эскадрона кайзеровских кавалеристов при поддержке шести броневиков заняли Псков. Вскоре сухопутного моряка Дыбенко, главного виновника будущего праздника, взяли под стражу. От трибунала и расстрела за трусость и очередное дезертирство его выручила пылкая и отважная валькирия Коллонтай. Эта урождённая аристократка не первой молодости (в то время высокопоставленная большевичка, наркомша), ради своего молодого жеребца-любовника, рискнула бросить вызов самим Ленину и Троцкому(!!!), призвав на помощь братков в брюках клёш. Те рванули тельняшки на грудях: «Если в течение 48 часов Дыбенко не будет освобожден, мы откроем артиллерийский огонь по Кремлю». Подействовало: молодая советская власть ещё не была уверена в себе. Незадачливый стратег ограничились временным исключением из партии.
Что ещё происходило в те знаменательные дни? Напоминаю, в ночь с 23 на 24 февраля ленинское правительство принимает германские условия мира. Первый, значит, осушим праздничный бокал? Я воздержусь, увольте. Но у сторонников во что бы то ни стало праздновать то, что Ленин назвал позором, есть железный аргумент. Ради истины, излагаю.
22 февраля 1918 г. Совнарком обратился к народу с воззванием «Социалистическое отечество в опасности!». На следующий день (наш 23-й!) в Москве под революционные марши духового оркестра авторы «Декрета о мире» зазывали добровольцев с открытой трамвайной платформы кумачовым транспарантом «Записывайтесь в Красную Армию» и речами тыловых агитаторов. Очереди не наблюдалось: известно, солдаты воевать устали и были развращены пораженческими настроениями, которыми несколько военных лет заражали их те же большевики. Некоторые из рабочих в обмен на солдатскую шинель требовали обеспечить продуктами питания остающиеся семьи. Охотно пошёл под ружьё люмпен, легкомысленно надеясь, что войне всё равно скоро конец. Памятен был приказ первого советского главнокомандующего, из прапорщиков(!), Крыленко: «Возобновить братание с немцами! Разъяснять им всю преступность немецкого наступления!». Да, массовости записи в новую армию не было. В 60-е годы, когда в примитивную ложь о «разгроме немцев под Нарвой и Псковом» не верили даже профессиональные лжецы от партийной пропаганды, официальные переписчики истории сочинили версию о начале формирования Красной Армии, якобы выпавшем на 23 февраля.
И это далеко от истины! По Брестскому миру, крайне унизительному для ленинского правительства , России запрещалось иметь армию. Обойти этот запрет можно было организацией нерегулярных отрядов, вроде милиции или ополчения. А посему создание настоящей армии под красным знаменем, по революционному принуждению, началось только через два месяца. Отнюдь не армии добровольцев. Когда немцам, в связи с успехами Антанты на западе, стало не до Брестского мира, ВЦИК объявил всеобщую воинскую повинность (это белые соединения были вначале действительно добровольческими). Армия Советской России получила название Красная. Не скоро на её счету появятся разгромленные неприятельские силы. Гражданскую войну опустим, ибо в братоубийственном противостоянии не может быть побед, как не может быть героев. Есть только поражения и только жертвы. РККА Ленина-Троцкого (а точнее, Троцкого) – это не РККА и СА Сталина, дошедшая до Эльбы. Первая, «классовая», создавалась для подавления инакомыслящих соотечественников, Белой Армии и Зелёного крестьянского антибольшевистского движения. Вторая – всесословная, всенародная - явила себя как армия защитников общего для всех граждан Отечества. И неверно, безнравственно, преступно против истины вести историю Красной, затем Советской Армии, одолевшей Вермахт, непосредственно от победителей в Гражданской войне 1918-22 годов. Основной корень российских ВС лишь раздвоен на белую и красную части в «столетней глубине», но ниже и выше (от Халхин-Гола до наших дней) он представляет собой единое целое, российское, державное.
А теперь я раскрою интригу, о которой обмолвился в первом абзаце настоящего очерка. Каким делом, коротким и локальным, тем не менее, для нас и соседей поучительным, стал день 23 февраля 1918 года?
Немецкое командование после трудной позиционной (в основном) войны с царской армией, после незначительных приобретений на востоке при Временном правительстве, вдруг с изумлением обнаружило, что при большевиках разложение старой российской армии достигло стадии её фактического небытия, а большевики могут противопоставить им лишь рабочее и разночинное городское, плохо вооружённое и необученное ополчение. Дороги на Петроград и Москву оказались открыты. Небольшие немецкие команды садились в поезда как простые пилигримы, пересекали условную линию фронта и занимали на территории вчерашних врагов станцию за станцией. Дошёл черёд до крупных городов, на очереди были Нарва и Псков. Они стали последними русскими призами кайзера. Так почему же (возвращаюсь к своему вопросу) здесь закончились прогулки немецких солдат по русской земле? Только ли нехватка «колонистов» в том причина, только ли трудности на западном фронте?
Причина в русском характере. Перед вдруг осознанной всем Мiромъ угрозой массового вторжения иноземцев и иноверцев, на короткое время, отбросив в сторону сословные распри, стихийно объединились в одном «горячем месте» монархисты и марксисты, республиканцы и сторонники народовластия, как понимали его большевики-ленинцы. На один «исторический миг» объединились патриоты Единой и Неделимой России и мечтатели о мифической Земношарной республике.
Накануне захвата немцами Пскова, а именно «23 февраля в 15 верстах от Пскова передовой отряд германцев встретил первый отпор и даже попятился под огнем. Город защищали наспех собранные войска под командованием бывшего полковника Генерального штаба Г. Пекливанова (дворянина. – С.С.) — 2-й красноармейский полк Черепанова, сформированный из солдат Северного фронта, отряды латышских стрелков, псковских красногвардейцев, питерских рабочих и солдат, а также отступившие сюда остатки частей 70-й пехотной, 15-й кавалерийской дивизий, двух ударных батальонов старой армии. Отмечено участие в боях под Псковом и Нарвой офицеров 15-го Украинского гусарского, 15-го Татарского уланского, Копорского пехотного полков, некоторых других людей, Советской власти, конечно, никак не симпатизировавших, но сражавшихся за честь России» (Харьковские хроники, 17.02.2012 г.).
Конечно, невелик успех в том, что враг «встретил отпор» и «попятился» неизвестно насколько. Крупный город в конце концов был вскоре потерян. Значение этого боевого эпизода в другом. Во дни смертельной опасности для России стали плечом к плечу дворяне, рабочие, крестьяне, великороссы и малороссы, инородцы. Эти объединённые силы ещё вчера непримиримых, готовых к взаимному кровопусканию сословий, отнюдь не разгромили немцев; в то время они могли их лишь ненадолго задержать, никак не остановить. Но дали понять врагу, что ждёт его на просторах России народная война, подобная Отечественной войне 1812 года. А завещание Бисмарка – не пытаться даже расчленить Россию, немцы тогда ещё помнили. И они остановились на линии, с которой, к досаде Ленина, позорно бежали классово-отборные, рафинированно-пролетарствующие вояки во главе с профессиональным фронтовым дезертиром Дыбенко, закончившим-таки свою бесславную жизнь у расстрельной стенки.
Вот, пожалуй, единственное значение событий февраля 1918 года. Разумеется, 23 февраля «не тянет» (по меркам русской истории) на День защитника Отечества. Однако помнить его полезно для патриотического воспитания, чтобы больше никому не приходила в голову безумная идея заменять всевременное, всесословное Отечество на отечество пролетарское или какое иное по предпочтению самозваных вождей. Пока жива Россия, все попытки заменить её на государство диктатуры самоизбранной группы опасных фантазёров могут породить лишь державную бабочку-однодневку, что так убедительно доказали большевики на 75-м году своего правления.
Послесловие
С другой стороны, на фоне грандиозных сражений I Мировой войны временная сдача нескольких населённых пунктов не может восприниматься национальным позором. Сильную досаду и недоумение вызывает то, что Днём защитника Отечества официально выбран календарный день, с которым не связано ни одно значимое событие русской военной славы. Как будто не было у нас ни
Ледового побоища (5 апреля 1242 г.), ни Куликовской битвы (8 сентября 1380 г.), ни Полтавского сражения (27 июня 1709 г.), ни Бородина (26 августа 1812 г.), ни овладения Парижем (31 марта 1814 г.), ни Шипки (август 1877 г.), ни Сталинграда (2 февраля 1943 г.)… В этот «кандидатский ряд» просятся сражение при Молодях, штурм Измаила; даже «Севастопольская страда» и оборона Порт-Артура достойны гордой памяти, ведь мёртвые сраму не имут. А морские баталии – Чесменская, Гангут, Синоп, Корфу? Так нет же, выбрали такой день, о котором лучше погрустить.
В который раз вспоминаешь слова Тютчева: «Умом Россию не понять».
