В 5-й главе «Государя» Никколо Макиавелли описывает три варианта того, как держава-захватчик может лучше всего поступить с теми, кого она победила в войне. Первый - уничтожить их; второй - править напрямую; третий - учредить «там такое правление немногих, которое могло бы поддерживать дружеские отношения с вами».
В качестве примера последнего Макиавелли приводит дружественное правительство, созданное Спартой в Афинах после победы над ними в 27-летней войне в 404 г. до н.э.. Для высшей касты афинской элиты, уже презиравшей демократию, поражение города в Пелопоннесской войне стало подтверждением того, что система Спарты предпочтительнее. Это была энергичная военная аристократия, правившая классом постоянных слуг, илотов, которых периодически убивали, чтобы заставить их принимать свой статус недочеловеков. Афинская демократия, напротив, давала слишком много власти людям низкого происхождения. Проспартовская олигархия использовала победу своих покровителей, чтобы отменить права граждан и свести счеты со своими внутренними соперниками, изгнав и казнив их, а также конфисковав их богатства.
Афинское правительство, не соблюдающее законы Афин и пренебрегающее их традициями, было известно как Тридцать тиранов, и понимание его роли и функций помогает объяснить, что происходит в Америке сегодня.
Для моей последней колонки я поговорил с Томасом Фридманом из New York Times о статье, которую он написал более десяти лет назад, в первый год президентства Барака Обамы. В его важной работе задокументирован точный момент, когда американская элита решила, что демократия ей не подходит. Обвиняя Республиканскую партию в том, что она не дает им грубо игнорировать мнение американского общества, элита перешла к демократам в надежде укрепить отношения, которые сделали ее богатой.
Консультант по глобальной торговле говорил Фридману: «Необходимость конкурировать в глобализированном мире заставила меритократию, менеджеров многонациональных корпораций, финансистов с Восточного побережья и технологических предпринимателей пересмотреть то, что может предложить Республиканская партия. В принципе, они покинули партию, оставив после себя не прагматичную коалицию, а группу идеологических скептиков».
За более чем 10 лет, прошедшие с момента публикации колонки Фридмана, разочаровавшаяся элита, о которой говорил обозреватель Times, сделала американских рабочих еще беднее, одновременно обогащаясь сама. Девизом ее жизни стал "глобализм", то есть свобода строить коммерческие отношения и социальные предприятия без привязки к благополучию того общества, в котором они зарабатывают и воспитывают детей.
Основой глобализма стало вступление Китая во Всемирную торговую организацию в 2001-м году. В течение десятилетий американские политики и корпоративный класс говорили, что они рассматривают Китай как соперника, но элита, которую описал Фридман, считает просвещенную китайскую автократию своим другом и даже моделью - это неудивительно, учитывая, что Коммунистическая партия Китая стала для нее источником власти, богатства и престижа. Почему они торговали с авторитарным режимом и отправили миллионы американских рабочих мест в промышленности в Китай, тем самым обеднив работающих американцев? Потому что это сделало их богатыми. Они успокоили свою совесть, сказав себе, что у них нет другого выбора, кроме как иметь дело с Китаем: он большой, продуктивный и эффективный, и его подъем неизбежен. Кроме того, пострадавшие в результате сделки американские рабочие заслуживали наказания - кто будет защищать класс реакционных и расистских идеологических скептиков, стоящих на пути прогресса?
Возвращение этих рабочих мест в Америку, наряду с прекращением иностранных войн и нелегальной иммиграции, было ключевым политическим обещанием Дональда Трампа и источником его неожиданной победы в 2016-м году. Трамп вряд ли был первым, кто доказывал, что корпоративный и политический истеблишмент продал простых американцев в торговых отношениях с Китаем. Бывший конгрессмен-демократ и кандидат в президенты 1988-го года Ричард Гепхардт был ведущим голосом в важной, но, в конце концов, не очень влиятельной группе избранных должностных лиц и политических экспертов Демократической партии, которые предупреждали, что торговля с государством, в котором используется рабский труд, будет стоить американцам рабочих мест и плоха для американского достоинства. Единственными людьми, которые серьезно отнеслись к Трампу, были более 60 миллионов американских избирателей, которые поверили ему, когда он сказал, что будет бороться с элитами, чтобы вернуть эти рабочие места.
То, что он называл «болотом», поначалу выглядело просто случайным набором отраслей, институтов и личностей, которые, казалось, не имели ничего общего, за исключением того, что они подвергались резкой критике со стороны новоизбранного президента. Но непрекращающиеся атаки Трампа на эту элиту дали ей коллективное самосознание, а также мощный повод для солидарности. Вместе они увидели, что представляют связанные интересы государственного и частного секторов, разделяют не только одни и те же предрассудки и ненависть, культурные вкусы и потребительские привычки, но и один и тот же главный интерес - отношения США и Китая. Так родился Китайский класс.
Связи, которые когда-то казались незначительными или несуществующими, теперь стали ясными в свете нападок Трампа и ответных нападок ненавидящей его элиты.
Десять лет назад никто бы не поместил суперзвезду НБА Леброна Джеймса и генерального директора Apple Тима Кука в один семейный альбом, но сейчас они связаны своим фантастическим богатством благодаря дешевому китайскому производству (кроссовки Nike, iPhone и т. д.) и растущему китайскому потребительскому рынку. Контракт НБА на 1.5 миллиарда долларов с поставщиком цифровых услуг Tencent сделал китайскую фирму крупнейшим партнером лиги за пределами Америки. В знак благодарности эти двусторонние послы делятся мудростью Коммунистической партии Китая со своими невежественными соотечественниками. После того, как один из руководителей НБА написал пост в Твиттере в защиту гонконгских диссидентов, борец за социальную справедливость Король Леброн посоветовал американцам следить за своим языком. «Несмотря на то, что да, у нас есть свобода слова», сказал Джеймс, «она может принести много негативного».
Из-за давления Трампа на тех американцев, которые извлекли огромную выгоду из американо-китайских отношений, эти странные соратники приобрели то, что марксисты называют классовым сознанием, и объединились, чтобы дать отпор, еще больше укрепив свои отношения со своими китайскими покровителями. Теперь, объединившись, эти разрозненные американские институты потеряли всякое чувство осмотрительности или стыда по поводу обналичивания чеков Коммунистической партии Китая, какие бы страдания КПК ни причиняла узникам своих рабских трудовых лагерей, и какую бы угрозу национальной безопасности ни представляли шпионские службы Китая и Народно-освободительная армия. Аналитические центры и исследовательские институты, такие как Атлантический совет, Центр американского прогресса, Институт Востока-Запада, Центр Картера, Фонд Карнеги за международный мир, объелись китайскими деньгами. Всемирно известный Брукингский институт без колебаний опубликовал проплаченный китайской телекоммуникационной компанией Huawei отчет, в котором хвалит ее технологии.
Миллиарды, переданные Китай крупным американским исследовательским университетам, например, 58 миллионов долларов Стэнфорду, встревожили правоохранительные органы США, которые предупреждают о попытках китайской разведки украсть результаты секретных исследований. Но университеты и их именитые преподаватели фактически занимались продажей этих исследований, большая часть которых оплачивалась непосредственно правительством США - вот почему Гарвард и Йель, среди других крупных университетов, похоже, систематически занижали большие суммы, которые им дарил Китай.
На самом деле, многие сделки с КПК в академических кругах не были особо хитрыми. В июне 2020-го года профессору Гарварда, получившему исследовательский грант в размере 15 миллионов долларов из денег налогоплательщиков, было предъявлено обвинение в том, что он лгал о своей работе с ежемесячной оплатой в размере 50 тыс. долларов на учреждение КПК с целью «набирать и развивать научные таланты высокого уровня в интересах развития науки, экономического процветания и национальной безопасности Китая».
Но если Дональд Трамп и видел в отделении Соединенных Штатов от Китая способ избавиться от олигархии, которая его ненавидела и отправляла рабочие места американцев за границу, он не смог реализовать свое видение. После правильного определения источников коррупции в нашей элите, причин обнищания среднего класса и внешних и внутренних угроз нашему миру, он не смог укомплектовать кадры и подготовиться к победе в войне, для участия в которой он попросил американцев его выбрать.
И поскольку Китай действительно является источником силы Китайского класса, новый коронавирус, пришедший из Уханя, стал основой для его [класса] смертельного удара. Таким образом, американцы стали жертвами антидемократической элиты, которая использовала коронавирус для их деморализации; разоряла малый бизнес; оставила их уязвимыми для бунтовщиков, которые могут воровать, жечь и убивать; не пускала детей в школы и близких попрощаться с умирающими; оскверняла американскую историю, культуру и общество; порочила страну как систематически расистскую, чтобы дать обоснование того, почему обычные американцы на самом деле заслужили ад, который доверенные лица элиты из частного и государственного секторов уже приготовили для них.
В течение почти года американские чиновники целенаправленно опустошали нашу экономику и общество с единственной целью присвоить себе больше власти, в то время как экономика Китая выигрывала за счет Америки. Блокировки в Китае не имели ничего общего с нашими при такой разнице в результатах. Блокировки - это не меры общественного здравоохранения по снижению распространения вируса. Они являются политическими инструментами, поэтому официальные лица Демократической партии, которые подвергали своих избирателей многократным длительным изоляциям, такие как губернатор Нью-Йорка Эндрю Куомо и мэр Чикаго Лори Лайтфут, теперь публично сигнализируют о том, что им надо разрешить немедленно открыться, поскольку Трамп благополучно ушел.
То, что официальные представители Демократической партии намеренно уничтожали жизни и положили конец тысячам из них, отправив больных заражать пожилых людей в дома престарелых, не имеет значения для американской версии Тридцати тиранов. Задача заключалась в том, чтобы увеличить количество жертв коронавируса с целью победить Трампа, и им это удалось. Как и в случае с антидемократической фракцией Афин, самые лучшие и умные люди Америки давно заблуждаются. Во главе Тридцати тиранов стоял Критий, поэт и драматург, один из лучших учеников Сократа. Возможно, он помог спасти Сократа от гнева режима, и все же философ, похоже, сожалел о том, что его метод, ставить под сомнение все, привел к тотальному пренебрежению Крития к традициям. Оказавшись у власти, Критий обратил свой нигилизм на Афины и разрушил город.
Токсичные связи между американской элитой и Китаем начались почти 50 лет назад, когда Генри Киссинджер увидел, что установление отношений между двумя тогдашними врагами обнажит растущий разрыв между Китаем и более опасным Советским Союзом. В основе разногласий между двумя коммунистическими гигантами лежало неприятие Сталина советским руководством, которое китайцы рассматривали как начало конца советской коммунистической системы - и поэтому они не совершили этой ошибки.
Между тем, геополитический маневр Киссинджера стал краеугольным камнем его исторического наследия. Это также сделало его богатым человеком, торгующим доступом к китайским чиновникам. В свою очередь, Киссинджер открыл путь для других бывших высокопоставленных политиков участвовать в их собственных операциях по увеличению влияния за рубежом, как, например, для Уильяма Коэна, министра обороны в администрации Билла Клинтона, который очень помог Китаю в том, чтобы он получил постоянный статус наибольшего благоприятствования в торговле в 2000-м году и стал ключевым членом Всемирной торговой организации. Cohen Group имеет два из четырех зарубежных офисов в Китае, и в ней работает ряд бывших высокопоставленных чиновников, в том числе бывший министр обороны Трампа Джеймс Мэттис, который недавно не смог раскрыть информацию о своей работе в Cohen Group, когда подверг критике подход администрации Трампа к Китаю «с нами или против нас» в редакционной статье. «Экономическое процветание союзников и партнеров США зависит от прочных торговых и инвестиционных отношений с Пекином», писал Мэттис, которому Китай буквально платил за то, чтобы он занял именно такую позицию.
Однако вряд ли Киссинджер видел Китай как дойную корову для бывших американских чиновников, когда он и президент Ричард М. Никсон в 1972-м году отправились в китайскую столицу, которую тогда называли на Западе "Peking". «Китайцы чувствовали, что Мао должен умереть, прежде чем они смогут открыться», говорит бывший чиновник администрации Трампа. «Мао был еще жив, когда там были Никсон и Киссинджер, поэтому маловероятно, что они могли представить себе те реформы, которые начались в 1979-м году под руководством Дэн Сяопина. Но даже в 80-е годы Китай не мог конкурировать с США. Лишь в 90-е, когда ежегодно шли дебаты о предоставлении Китаю статуса наиболее благоприятствуемой нации в торговле, Китай стал торговым конкурентом» - и прибыльным партнером.
Главным глашатаем нового мирового порядка после "холодной войны" был Фрэнсис Фукуяма, который в своей книге 1992-го года «Конец истории» утверждал, что с падением Берлинской стены западная либеральная демократия стала окончательной формой правления. Ошибка Фукуямы была не в его оценках силы политических форм; скорее, это была глубина его философской модели. Он считал, что с окончанием почти полувекового противостояния сверхдержав историческая диалектика противопоставления конфликтующих политических моделей друг другу нашла решение. Фактически, диалектика сделала еще один поворот.
Сразу после победы над коммунизмом в Советском Союзе Америка вдохнула новую жизнь в выжившую коммунистическую партию. И вместо того, чтобы западные демократические принципы трансформировали КПК, американский истеблишмент проникся вкусом к восточной техно-автократии. Технологии стали якорем американо-китайских отношений, а финансирование от КПК стимулировало создание стартапов в Кремниевой долине, во многом благодаря усилиям Дайаны Файнштейн, второго по значимости после Киссинджера официального лица, продвигавшего отношениями между США и КПК в следующие 20 лет.
В 1978-м году, будучи новоизбранным мэром Сан-Франциско, Файнштейн подружилась с Цзян Цзэминем, впоследствии мэром Шанхая и, в конечном итоге, президентом Китая. Поскольку она была мэром технологического центра Америки, ее связи с Китаем помогли растущему сектору привлекать китайские инвестиции и сделали штат третьей по величине экономикой мира. Ее союз с Цзяном также помог сделать ее мужа-инвестора Ричарда Блюма богатым человеком. В качестве сенатора она настаивала на предоставлении постоянного торгового статуса для Китая, оправдывая нарушения прав человека в Китае, в то время как ее друг Цзян консолидировал свою власть и стал генеральным секретарем Коммунистической партии, послав танки на площадь Тяньаньмэнь. Файнштейн защищала его. «В Китае не было местной полиции», сказал Файнштейн, повторив слова Цзяна. «Отсюда и танки», успокаивающе объяснила сенатор от Калифорнии. «Но это в прошлом. Человек учится на ошибках прошлого. Вы не повторяете их. Я думаю, Китай извлек уроки».
Однако прошлое должно было бы поведать аудитории Файнштейн в Вашингтоне совсем другую историю. Соединенные Штаты не торговали с Москвой, не позволяли русским делать крупные пожертвования на избирательные кампании или вступать в деловые партнерские отношения с супругами политиков. Американское руководство времен "холодной войны" понимало, что такая практика открыла бы двери для Москвы и позволила бы ей напрямую влиять на американскую политику и общество опасными способами. Производство наших товаров на их заводах или разрешение им покупать наши и отправлять их за границу сделало бы наши технологии и интеллектуальную собственность уязвимыми.
Но дело было не только в угрозе национальной безопасности, а также в том, чтобы не открывать Америку воздействию системы, противоречащей американским ценностям. На протяжении всего периода Америка противопоставляла себя всему, что мы думали о Советах. Рональда Рейгана сочли грубияном за то, что он назвал Советский Союз «империей зла», но торговая и внешняя политика с конца Второй мировой войны до 1990-го года показывали, что это была общая позиция - американское руководство времен "холодной войны" не хотело, чтобы страна была связана с однопартийным авторитарным государством.
Промышленник Арманд Хаммер стал знаменит как американец, который делает бизнес с Москвой. Его точка зрения была полезной не из-за его уникального видения советского общества, политики и деловой культуры, которым он часто делился с американскими СМИ, а потому, что было понятно: он излагает взгляды, которые Политбюро хотело распространить среди американской аудитории. Сегодня в Америке тысячи армандов хаммеров, и все действуют ради собственных богатства, престижа и власти.
Все началось с решения Билла Клинтона в 1994-м году отделить права человека от торгового статуса. Он пришел в Белый дом, обещая сосредоточиться на правах человека, в отличие от администрации Джорджа Буша-старшего, но после двух лет пребывания в должности внезапно изменил свое мнение. «Нам нужно поместить наши отношения в более широкие и продуктивные рамки», заявил Клинтон. Американские правозащитные группы и профсоюзы были потрясены. Решение Клинтона стало четким сигналом, как сказал тогдашний президент AFL-CIO Лейн Киркланд: «что бы Америка ни говорила о демократии и правах человека, в конечном итоге наибольшее значение имеют прибыли, а не люди». Некоторые демократы, такие как тогдашний лидер большинства в сенате Джордж Митчелл, были против, в то время как республиканцы, такие как Джон Маккейн, поддержали шаг Клинтона. Глава Национального экономического совета Клинтона Роберт Э. Рубин предсказал, что Китай «станет еще более крупным и важным торговым партнером».
Спустя более чем два десятилетия количество американских отраслей и компаний, лоббировавших против мер администрации Трампа, пытавшейся отделить китайские технологии от их американских аналогов, является ошеломляющим показателем того, насколько сильно интегрированы две конкурирующие системы, которые утверждают, что отстаивают противоположные наборы ценностей и практики. Такие компании, как Ford , FedEx и Honeywell, а также Qualcomm и другие производители полупроводников, которые боролись за продолжение продажи чипов Huawei, существуют одной ногой в Америке, а другая твердо стоит на территории главного геополитического соперника Америки. Чтобы защитить обе половины своего бизнеса, они замыливают проблему, называя Китай конкурентом, чтобы скрыть свою роль в усилении опасного соперника.
Почти каждая крупная американская отрасль имеет интересы в Китае. От Уолл-стрита (Citigroup, Goldman Sachs и Morgan Stanley) до гостиничного бизнеса. Сотрудник отеля Marriott был уволен, когда китайские чиновники возмутились тем, что он лайкнул твит о Тибете. Все научились играть по правилам КПК.
«Это настолько распространено, что лучше спросить, кто не связан с Китаем», говорит бывший официальный представитель администрации Трампа генерал в отставке Роберт Сполдинг.
Неудивительно, что некогда республиканская Торговая палата США была в авангарде оппозиции политике Трампа в отношении Китая - не только против предложенных тарифов, но и против его призыва к американским компаниям начать перемещение важнейших цепочек поставок в другие места, даже после пандемии. Национальная ассоциация оборонной промышленности недавно пожаловалась на закон, запрещающий оборонным подрядчикам использовать определенные китайские технологии. «Практически все подрядчики, работающие с федеральным правительством», сказал представитель этой торговой группы, «должны будут остановиться».
Даже администрация Трампа была разделена на "ястребов" и приспособленцев, которых первые язвительно называли «любителями панд». Большинство чиновников Трампа принадлежало ко второму лагерю, в первую очередь министр финансов Стивен Мнучин, бывший голливудский продюсер. Хотя киноиндустрия первой и громче всех жаловалась на то, что Китай крадет его интеллектуальную собственность, в конечном итоге она стала сотрудничать с Пекином и умиротворять его. Студии не могут выйти на огромный рынок Китая, не соблюдая "красные линии" КПК. Например, в грядущем продолжении Top Gun Paramount предложила размыть нашивки с тайваньским и японским флагами на куртке «Maverick» Тома Круза в китайской версии фильма, но цензоры КПК настаивали на том, чтобы нашивки не показывались ни в одной версии нигде в мире.
В администрации Трампа, как говорит бывший советник Трампа Сполдинг, «существовало очень сильное стремление к продолжению бесспорного сотрудничества с Китаем. На другой стороне было меньшинство тех, кто хотел дать отпор».
Apple, Nike и Coca Cola даже лоббировали против закона о предотвращении использования принудительного труда уйгуров. В предпоследний день пребывания Трампа у власти его госсекретарь Майк Помпео объявил, что Соединенные Штаты «определили, что Китайская Народная Республика совершает геноцид и преступления против человечности в Синьцзяне (Китай), преследуя уйгурских мусульман и представителей других этнических и религиозных меньшинств." Это делает ряд крупных американских брендов, использующих принудительный уйгурский труд, в том числе, согласно австралийскому исследованию 2020-го года, Nike, Adidas, Gap, Tommy Hilfiger, Apple, Google, Microsoft и General Motors, соучастниками геноцида.
Идея о том, что страны, пренебрегающие основными человеческими и демократическими правами, не должны напрямую финансироваться американской промышленностью и иметь привилегированный доступ к результатам финансируемых правительством США исследований и технологиям, которые по праву принадлежат американскому народу, вряд ли является узкопартийной идеей - и имеет или должна иметь мало общего с личностью Дональда Трампа. Но исторические данные покажут, что слияние американской и китайской элит достигло апогея во время правления Трампа, поскольку президент сделал себя центром внимания Китайского класса, выбравшего Демократическую партию в качестве своего основного политического инструмента. Это не значит, что республиканцы из истеблишмента не входят в прокитайскую олигархию - миллиардер Джеймс Чао, судостроитель, тесть лидера Республиканской партии в Сенате Митча МакКоннелла, сильно выиграл от своих отношений с КПК, включая соученика по колледжу Цзян Цзэминя. Подарки от семьи Чао поставили МакКоннелла лишь на несколько позиций ниже Файнштейн в списке самых богатых сенаторов.
Пользуясь цунами ненависти к Трампу в СМИ, Китайский класс укрепил свою власть в государственных учреждениях и органах безопасности, которые долгое время оставались заповедником демократов, и чьи сидящие на зарплате от государства обитатели не хотели, чтобы их называли «сотрудниками» президента, которому они якобы служили. Принятие даже наихудших и наиболее опасных аспектов китайского коммунистического режима, продолжающееся с конца 90-х годов, ускорилось. Разговоры о том, что Nike производит кроссовки в китайских лагерях рабского труда, перестали быть модными. Новости про то, как Китай крадет американские научные и военные секреты, управляет крупными шпионскими сетями в Кремниевой долине, компрометирует конгрессменов, таких как Эрик Суолвелл, платит крупные гонорары ведущим профессорам Лиги плюща в рамках хорошо организованной программы интеллектуального воровства, или каким-либо образом представляет опасность для собственного народа и своих соседей, не говоря уже о американском образе жизни, приглушались и отвергались как пропаганда в поддержку Трампа.
Центральное разведывательное управление открыто покрывало усилия Китая по подрыву американских институтов. Руководство ЦРУ давило на аналитиков разведки, чтобы они изменили свою оценку китайского влияния и вмешательства в наш политический процесс, и ее нельзя было использовать для поддержки политики, с которой оно не согласно - политики Трампа. Неудивительно, что защита Америки - не самая важная задача руководства ЦРУ, поскольку технологии хранения информации агентства предоставляет Amazon Web Services, принадлежащая китайскому дистрибьютору №1 в Америке Джеффу Безосу.
Для тех, кто действительно понимал, что делают китайцы, партийность была явно второстепенной проблемой. Поведение Китая вызывало подлинную тревогу, равно как и кажущаяся неспособность основных американских служб безопасности воспринимать это всерьез. «В 80-е годы люди, отстаивавшие интересы иностранных держав, идеология которых враждебна республиканской форме правления, подвергались остракизму», говорит бывший сотрудник разведки администрации Обамы. «Но с приходом глобализма они придумывают оправдания для Китая, даже подгоняя разведданные под свои предпочтения. Во времена Буша и Обамы стандартной оценкой было то, что у китайцев нет желания строить морской флот. Это было бы неудобно для их взглядов. Сейчас у Китая в стадии постройки третий авианосец».
Ненависть к Трампу послужила ему политическим оправданием, но американский истеблишмент в области безопасности и обороны был заинтересован в том, чтобы закрывать глаза на Китай. Двадцать лет растраты человечесуих ресурсов, денег и престижа на военные действия, которые начались с «Войны с террором» Джорджа Буша, оказались стратегически мало полезны для Соединенных Штатов. Однако размещение американцев для обеспечения безопасности на Ближнем Востоке принесло огромную пользу Пекину. В прошлом месяце китайский энергетический гигант Zhenhua Oil воспользовался слабостью иракской экономики, заплатив 2 миллиарда долларов за пятилетние поставки нефти в объеме 130 тыс. баррелей в день. Если цены вырастут, сделка позволит Китаю перепродать нефть.
В Афганистане крупные месторождения меди, других металлов и полезных ископаемых, безопасность которых все еще якобы обеспечивают американские войска, принадлежат китайским компаниям. А поскольку Афганистан граничит с Синьцзяном, Си Цзиньпин обеспокоен тем, что «после того, как Соединенные Штаты выведут войска из Афганистана, террористические организации, расположенные на границах Афганистана и Пакистана, смогут быстро проникнуть в Центральную Азию». Другими словами, американские войска размещаются за границей в таких местах, как Афганистан, не столько для защиты американских интересов, сколько для обеспечения безопасности китайской инициативы «Один пояс, один путь».
«Есть мнение, что мы не находимся с ними в таком же конфликте, как с СССР», говорит бывший чиновник Обамы. «Но мы находимся». Проблема в том, что практически весь американский истеблишмент, центром которого является Демократическая партия, твердо на другой стороне.
Еще летом 2019-го года дела Трампа выглядели так, как будто он останется на второй срок в Белом доме. Мало того, что экономика росла, а безработица была на рекордно низком уровне, он добился успехов на том самом поле, которое он выбрал для противостояния своим противникам. Торговая война Трампа с Пекином показала, что он серьезно настроен заставить американские компании изменить свои цепочки поставок. В июле ведущие американские технологические компании, такие как Dell и HP, объявили, что собираются вывести большую часть своего производства за пределы Китая. Amazon, Microsoft и Alphabet заявили, что также планируют перенести часть своих производств в другие места.
Именно в это время, в конце июня и начале июля 2019-го года, жители Уханя, злые на то, что чиновники, ответственные за здоровье и процветание 11 миллионов жителей города, предали их, начали заполнять улицы. Они были больны и боялись, что будет еще хуже. Старики задыхались. Участники марша несли транспаранты со словами: «Мы не хотим быть отравленными, нам просто нужен глоток свежего воздуха». Родители переживали за жизнь своих детей. Были опасения, что больные получили необратимые повреждения иммунной и нервной систем.
Власти подвергали цензуре аккаунты в социальных сетях, фотографии и видео протестов, а полицейские под прикрытием наблюдали за нарушителями спокойствия и задерживали самых заметных. Когда предприятия были вынуждены закрыться, протестующим стало негде спрятаться. Некоторых увезли в "воронках". Власти предупреждали: «Силы общественной безопасности будут решительно пресекать незаконные преступные действия, такие как злонамеренное подстрекательство и провокации».
Тогда жители Уханя вышли на улицы не из-за COVID-19, распространение которого начнется только зимой. В начале лета 2019-го года общественному здоровью в Ухане угрожало загрязнение воздуха. Это до сих пор неизвестная часть истории ужасного прошлого года в Америке.
Чтобы справиться с горами мусора, отравляющего атмосферу, власти планировали построить завод по сжиганию мусора - план, который справедливо встревожил живущих там людей (в 2013-м году было обнаружено, что пять мусоросжигательных заводов в Ухане выделяют опасные загрязнители). В других городах люди аналогичным образом выходили на улицы в знак протеста против загрязнения воздуха (Сямынь в 2007-м году, Шанхай в 2015-м, Чэнду в 2016-м, Цинюань в 2017-м), каждый раз вызывая волну паники в руководстве КПК, которое опасалось малейшего эха продемократических протестов 1989-го года на площади Тяньаньмэнь и перспективы того, что неуправляемые демократические протесты в Гонконге перекинутся на материк и разожгут народный пожар. Что, если беспорядки распространятся из одного города в другой, и в конечном итоге вся страна, 1.4 миллиарда человек, выйдет из-под контроля?
КПК выяснила, что способ не допустить распространения беспорядков - это карантин. Партия показала себя особенно успешной в нейтрализации меньшинств страны, в первую очередь тибетцев, а в последнее время и тюркского этнического мусульманского меньшинства уйгуров, посредством массовых карантинов, управляемых через сети электронного наблюдения, благодаря которым нарушители отправлялись в тюрьмы и лагеря рабского труда. К 2019-м году мрачная судьба уйгуров Китая стала предметом озабоченности, искренней или просто на публику, даже среди многих, кто извлекал огромную выгоду из их принудительного труда.
13.5 миллиона уйгуров страны сосредоточены в Синьцзяне, или Восточном Туркестане, регионе на северо-западе Китая размером примерно с Иран, богатом углем, нефтью и природным газом. Синьцзян, граничащий с Пакистаном, является конечной точкой важнейших маршрутов поставок в рамках инициативы «Один пояс, один путь» - проекта Си на 1 триллион долларов, направленного на создание глобальной китайской сферы интересов. Любые потенциальные сбои в работе «Один пояс, один путь» представляют собой угрозу жизненно важным интересам Китая. Си увидел в нападении в апреле 2014-го года, когда уйгурские боевики нанесли ножевые ранения более чем 150 человекам на вокзале, повод для принятия жестких мер.
Приготовьтесь к «сокрушительному и очистительному наступлению», сказал Си офицерам полиции и солдатам. Его заместители издали повсеместный приказ: «Выловить каждого, кого следует задержать». Чиновников, проявивших милосердие, самих задерживали, подвергали унижениям и выставляли в качестве примера за неподчинение «стратегии центрального руководства партии в отношении Синьцзяна».
Согласно репортажу New York Times в ноябре 2019-го года, китайские власти больше всего беспокоились по поводу уйгурских студентов, возвращающихся домой из учебных заведений за пределами провинции. Студенты имели «широкие социальные связи по всей стране» и использовали социальные сети, «влияние» которых, как опасались чиновники, было «широко распространенным и трудно искоренимым». Задача заключалась в том, чтобы не дать распостраняться информации о том, что на самом деле происходит внутри лагерей. Если студенты спрашивали, где находятся их близкие и что с ними случилось, чиновникам советовали говорить «студентам, что их родственники были "заражены вирусом" исламского радикализма и должны быть помещены в карантин и вылечены».
Но не только те, кто с наибольшей вероятностью совершит теракты - молодые люди, подпадали под китайскую политику изоляции. Согласно документам, официальным лицам указали, что «нельзя щадить даже дедушек, бабушек и других членов семьи, которые кажутся слишком старыми для совершения актов насилия».
Когда осенью 2019-го года разразилась настоящая эпидемия, китайские власти следовали тому же протоколу, поместив в карантин не только потенциальных нарушителей спокойствия, но и всех жителей Уханя в надежде избежать еще большего общественного протеста, чем тот, который они подавили в том же городе всего несколько месяцев назад.
Есть веская причина, по которой изоляция, карантин тех, кто не болен, никогда раньше не использовалась в качестве меры общественного здравоохранения. Руководители города, штата или нации не сажают их в тюрьму целиком, если только они не хотят сигнализировать о том, что применяют коллективное наказание к населению в целом. Это никогда раньше не использовалось в качестве меры общественного здравоохранения, поскольку является общепризнанным инструментом политических репрессий.
В конце декабря 2019-го года китайские власти начали блокировать аккаунты в социальных сетях, в которых упоминался новый вирус, врачи, которые предупреждали о нем или говорили об этом со своими коллегами, получили выговор, а другой врач, предположительно зараженный COVID-19, скончался. Все внутренние поездки в Ухань и обратно были прекращены. Если цель блокировки действительно заключалась в предотвращении распространения инфекции, то стоит отметить, что международные полеты продолжались. Скорее, похоже, что запрет на поездки внутри страны, как и цензура в социальных сетях, должен был предотвратить распространение новостей о промахе правительства по всему Китаю, что могло привести к массовым и, возможно, неконтролируемым беспорядкам.
Если улицы Уханя были заполнены в июне и июле в знак протеста против смертоносной некомпетентности властей, когда они скрывали планы строительства мусоросжигательного завода, от которого болело бы население одного города, то как китайская общественность отреагировала бы, обнаружив, что источник респираторного заболевания, поразившего всю страну - это не ужасное стихийное бедствие на "мокром рынке", как утверждали официальные лица, а собственный Уханьский институт вирусологии КПК?
В январе бывший заместитель советника Трампа по национальной безопасности Мэтт Поттинджер сообщил британским официальным лицам: последние данные американской разведки показывают, что наиболее вероятным источником COVID-19 является Уханьский институт вирусологии. Поттинджер, согласно Daily Mail, британскому изданию, одному из немногих западных СМИ, сообщивших о его заявлениях, утверждал, что возбудитель, возможно, ускользнул из лаборатории из-за утечки или аварии.
Согласно информационному бюллетеню Госдепартамента, опубликованному в январе, у Соединенных Штатов «есть основания полагать, что несколько исследователей в лаборатории Уханя заболели осенью 2019-го года, до первого выявленного случая вспышки». В информационном бюллетене далее поясняется, что китайская правительственная лаборатория с 2016-го года проводила исследования коронавируса летучих мышей, наиболее близкого к COVID-19. По крайней мере, с 2017-го года УИВ проводит секретные исследования в интересах китайских военных. «В течение многих лет Соединенные Штаты публично выражали озабоченность по поводу прошлых работ Китая в области биологического оружия, которые Пекин не задокументировал и не отменил в явном виде, несмотря на свои четкие обязательства по Конвенции о биологическом оружии».
Доказательства того, что пандемия началась не на "мокром рынке" Уханя, были опубликованы еще в январе 2020-го года, через несколько дней после введения Пекином блокировок 23-го января. По данным британского медицинского журнала Lancet, 13 из первого 41-го случая, включая самый первый, не имели отношения к рынку. В мае глава китайского центра по контролю и профилактике заболеваний подтвердил, что ничто не связывает COVID-19 и "мокрый рынок". «Новый коронавирус существовал задолго до этого», сказал китайский чиновник.
После отчета Lancet официальные лица - республиканцы, близкие к администрации Трампа, оспорили официальную версию Пекина. «Мы не знаем, откуда это возникло, и мы должны досконально разобраться», заявил сенатор Том Коттон в феврале. «Мы также знаем, что всего в нескольких милях от этого продовольственного рынка находится единственная в Китае суперлаборатория с четвертым уровнем биобезопасности, которая исследует инфекционные заболевания человека». Коттон также заявил, что китайцы двуличны и нечестны. «Нам нужно хотя бы задать вопрос, чтобы увидеть доказательства», сказал Коттон. «И Китай прямо сейчас не предоставляет никаких доказательств по этому вопросу».
Корпоративная американская пресса проигнорировала поиск ответов Коттоном. Газета Джеффа Безоса Washington Post утверждала, что Коттон «раздувает тлеющие угли теории заговора, которая неоднократно опровергалась экспертами». Трампа высмеяли за то, что он противоречит американским разведслужбам, когда президент сказал: он очень уверен в том, что коронавирус возник в лаборатории Уханя. Сенатор Тед Круз заявил, что, отклоняя очевидные вопросы о происхождении пандемии, пресса «отказывается от всех претензий на журналистику для распостранения пропаганды КПК».
Январская публикация статьи Николсона Бейкера в New York Magazine, в которой обосновывается то же, о чем Трамп и официальные лица Республиканской партии говорят с прошлой зимы, вызывает полезные вопросы. Почему журналисты пытались автоматически дискредитировать скепсис администрации Трампа в отношении истории происхождения коронавируса, рассказанной Пекином? Зачем ждать до окончания выборов, чтобы разрешить публикацию доказательств того, что история КПК была ложной? Конечно, СМИ предпочитали Байдена и хотели, чтобы Трамп ушел любой ценой, но как мог повлияет на шансы демократа на выборах правдивый рассказ о Китае и COVID-19?
Китай приобрел много друзей в американской прессе, поэтому в средствах массовой информации с серьезным лицом транслируют статистику китайского правительства, например, что Китай, который в четыре раза больше Соединенных Штатов, имеет в 100 раз меньше смертельных случаев COVID-19. Но ключевой факт заключается в следующем: легитимизируя пропаганду КПК, СМИ покрывают в первую очередь не Китай, а американский класс, который черпает свою власть, богатство и престиж из Китая. Нет, Пекин - это не плохой парень, это ответственный член международного сообщества. На самом деле, мы должны последовать примеру Китая. А к марту, с первоначального согласия Трампа, американские официальные лица применили к американцам те же репрессивные меры, которые на протяжении всей истории использовались диктаторскими режимами, чтобы заставить замолчать собственный народ.
В конце концов, прокитайская олигархия увидила весь спектр преимуществ, которые дают блокировки. Они сделали ведущих олигархов богаче (на 85 миллиардов долларов только в случае Безоса), в то же время разоряя малый бизнес, базу Трампа. Введя неконституционные правила своими приказами, городские и государственные власти нормализовали автократию. И что немаловажно, изоляция дала американскому истеблишменту убедительную причину продвинуть своего кандидата после того, как он набирал лишь треть делегатов, а затем держать его в подвале на время президентской кампании. И все же в некотором смысле Джо Байден действительно олицетворял собой возвращение к нормальности в многолетних отношениях между США и Китаем.
После избрания Байдена министр иностранных дел Китая призвал к перезагрузке американо-китайских отношений, но китайские активисты заявляют, что политика Байдена в отношении Китая уже определена. «Я очень скептически отношусь к администрации Байдена, потому что опасаюсь, что он позволит Китаю вернуться к "нормальности" - геноциду уйгуров 21-го века», сказал New York Times один правозащитник после выборов. Другой заявил, что Байден в качестве президента - «это как если Си Цзиньпин сидит в Белом доме».
В ноябре в социальных сетях было распространено видео, якобы документально зафиксировавшее публичную речь главы китайского аналитического центра, близкого к правительству Пекина. «Трамп вел против нас торговую войну», сказал он китайской аудитории. «Почему мы не могли справиться с ним? Почему между 1992-м и 2016-м годами мы всегда решали проблемы с США? Потому что у нас там были люди. В ключевых кругах власти в Америке у нас есть несколько старых друзей». Благодарная толпа засмеялась вместе с ним. «В течение последних трех-четырех десятилетий», продолжил он, «мы пользовались поддержкой ключевых кругов Америки. Как я уже говорил, Уолл-стрит имеет очень сильное влияние... Мы привыкли очень полагаться на них. Проблема в том, что это влияние сокращается с 2008-го года. Самое главное, после 2016-го года Уолл-стрит не смог контролировать Трамп... Они пытались помочь в торговой войне между США и Китаем. Мои друзья в США сказали мне, что они пытались помочь, но не смогли. Теперь, когда Байден победил на выборах, традиционные элиты, политические элиты, истеблишмент, все они имеют очень тесные отношения с Уолл-стрит».
Правда? Информация о небольшом состоянии, которое министр финансов Джанет Йеллен заработала, просто выступая перед аудиторией на Уолл-стрит, стала достоянием общественности. Но в прошлом месяце на слушаниях по утверждению ее кандидатуры она нашла резкие слова в адрес Пекина, она даже критиковала КПК за «ужасающие нарушения прав человека» в отношении уйгуров. Но резюме людей, выбранных Байденом на высшие должности в системе национальной безопасности, говорят о другом. Новые директор национальной разведки Эврил Хэйнс и госсекретарь Энтони Блинкен трудились в вашингтонской фирме под названием WestExec, которая удалила со своего сайта упоминания о работе в пользу КПК незадолго до выборов.
Давний помощник Байдена по безопасности Колин Каль, занявший 3-ю по значению должность в Пентагоне, работал в исследовательском центре при Стэнфордском университете, связанном с Пекинским университетом, которым руководит бывший главный шпион КПК, и который давно рассматривается разведывательными службами западных стран как угроза безопасности.
Нира Танден, избранная Байденом на пост директора Управления управления и бюджета, в качестве главы аналитического центра «Центр американского прогресса» действовала совместо с американо-китайской организацией по обмену, созданной в качестве прикрытия «для кооптации и нейтрализации источников потенциальной оппозиции политике и авторитету» КПК и «для оказания влияния на зарубежные китайские общины, иностранные правительства и других игроков, чтобы они действовали или занимали позиции в поддержку Пекина».
Специальный помощник Байдена по персоналу президента Томас Циммерман был научным сотрудником Шанхайской академии социальных наук, которую западные спецслужбы считают связанной с Министерством государственной безопасности Китая.
Посол в ООН Линда Томас-Гринфилд выступила в 2019-м году в Институте Конфуция, финансируемом правительством Китая, в Саванне, штат Джорджия, где высоко оценила роль Китая в продвижении надлежащего управления, гендерного равенства и верховенства закона в Африке. «Я не вижу причин, по которым Китай не может разделять эти ценности», сказала она. «Фактически, Китай находится в уникальном положении для распространения этих идеалов, учитывая его сильное влияние на континент».
Семья нового главнокомандующего, как сообщается, получила беспроцентную ссуду в размере 5 миллионов долларов от бизнесменов, связанных с китайскими военными, а сын Байдена Хантер называл своего китайского партнера по бизнесу «шефом шпионов Китая». Причина, по которой пресса и социальные сети подвергали цензуре предвыборные сообщения о предполагаемых связях Хантера Байдена с КПК, заключалась не в его защите - 5 миллионов долларов меньше, чем Безос зарабатывал каждый час в ходе пандемии. Нет, для прокитайской олигархии цель избрания Джо Байдена заключалась в том, чтобы защитить себя.
Сообщения, в которых утверждается, что администрация Байдена продолжит агрессивные усилия администрации Трампа по оказанию давления на технологическую отрасль Китая, являются дезинформацией. Новая администрация заполнена лоббистами американской технологической индустрии, которые полны решимости вернуть отношения США и Китая в нужное русло. Глава администрации Байдена Рон Клейн ранее входил в исполнительный совет TechNet, торговой группы, лоббирующей интересы Кремниевой долины в Вашингтоне. Советник Байдена в Белом доме - Стив Риккетти, брат которого Джефф был нанят для лоббирования интересов Amazon вскоре после выборов.
Йеллен говорит, что «Китай, несомненно, является нашим самым главным стратегическим конкурентом». Но прокитайская олигархия не конкурирует со страной, из которой черпает свое богатство, власть и престиж. Китайское самодержавие - их образец. Посмотрите на размещение более 20 тыс. военнослужащих по всему Вашингтону для обеспечения безопасности инаугурации президента, которого редко можно увидеть на публике после отдельных случаев насилия на марше протеста, названных восстанием и переворотом; удаление голосов оппозиции из социальных сетей, наряду с удалением самих конкурирующих социальных сетей; зарождающиеся попытки отрезать поддерживающую Трампа половину Америки от доступа к здравоохранению, кредитам, законному представительству, образованию и занятости с конечной целью переопределения протестов против политики нынешней администрации как «внутреннего терроризма».
Что кажется очевидным, так это то, что инаугурация Байдена знаменует собой начало гегемонии американской олигархии, которая рассматривает свои отношения с Китаем как щит и меч против своего народа. Подобно афинским Тридцати тиранам, они не просто презирают политическую систему, признающую естественные права всех граждан, данные нашим создателем; они, в частности, ненавидят представление о том, что те, кем они правят, имеют такие же права, как и они сами. Они также думают, что свобода слова должна быть только для тех немногих просвещенных, кто знает, как правильно ее использовать. Подобно Критосу и его фракции сторонников Спарты, новая американская олигархия считает, что неудачи демократии являются доказательством их собственного исключительного права на власть, и они счастливы править в партнерстве с иностранной державой, которая поможет им уничтожить своих соотечественников.
Чему история учит нас в этом случае? Плохая новость заключается в том, что Тридцать тиранов изгнали известных афинских демократов и конфисковали их собственность, убив при этом около 5% афинского населения. Хорошая новость - их правление продлилось меньше года.
