КРИТЕРИИ НОВЫХ ПРОЕКТОВ БУДУЩЕГО

Отношение к историческому эксперименту

Мы с вами пережили весьма неприятный исторический эксперимент на уровне гигантской страны. Радоваться этому или огорчаться – зависит от правильного понятия об эксперименте.

Что есть по понятию эксперимент и в чем он состоит? Рассмотрим на примере из автомобильной промышленности: инженеры берут автомобиль, разгоняют его, и на полной скорости направляют в бетонную стенку. Краш-тесты, называются. При этом камеры снимают рапидом этот процесс соуда­рения. А потом группа экспертов анализирует, куда дви­гатель поехал, куда полетел левый и правый манекен, кому руль пробил «грудную клетку» и т.д.

Они изучают удар буквально по кадрам и тем самым получают знания о конструкции автомобиля. После чего вносят туда из­менения, чтобы избежать неприятностей с живыми людьми в реальной ситуации: проектируют такое расположение двигателя, чтобы он ушел в сторону во время удара, подушку и ремни безо­пасности, где-то усиливают конструкцию и т.д.

В ходе такого эксперимента исходная конструкция ломается, но зато мы получаем знания о том, каковы недостатки конструкции и как можно делать лучше. Это нормативное знание, получаемое довольно дорогой ценой.

В историческом эксперименте под названием СССР нам на полном ходу подставили бетонную стенку «перестройки с ускорением», а потом «рыночно­го либерализма». Конструкция империи развалилась – как именно, все в курсе. Разлеталась она 30 лет, но у истории свой рапид. Было время отследить удар по кадрам, что мы и наблюдали, хотя и не все видели, как это происхо­дило. Теперь пора делать выводы и улучшать проект конструкции общества. Есть выжившие, их около 90 млн., и вот ради них надо попробовать улучшить конструкцию.

* * *

Дальше мы начинаем анализировать, а как нужно и ка­кова возможная норма? И получение ответов на эти вопросы мы и будем считать главным результатом своих поисков.

Последствия этого исторического эксперимента нужно анализировать очень быстро. Поэтому на первом месте стоят критерии: как анализи­ровать, чтобы потом сделать новое. Прежде всего – отбросить ненужное.

Кое-что я заявлял ранее, анализируя некоторые проекты. Главное – задана ориентация в будущее, или же в прошлое? Если в прошлое, проект отбрасываем. Ретрофутуризм (будущее как прошлое) нам не поможет, а только скорее утянет на дно. Никакая Русь, никакая Российская империя и даже СССР в будущем не пройдут. А смотреть надо только в ту сторону – в будущее.

Второй критерий – увеличение масштаба как второе главное исходное условие проекта. Масштаб следующей цивилизации, пусть даже начиная с этой территории, должен быть не страновой, а надстрановой, то есть – планетарный. Хорошо известно, что против нас воюет надстрановой субъект. Соответственно, мы должны наш масштаб хотя бы в проекте максимально увеличить.

В проекте нас никто не ограничивает, кроме оставшегося времени в существующей ситуации. Долгосрочные цели моментом не достигаются. Например, организаторами Первой мировой войны была поставлена задача ликвидировать Российскую империю. Они предпри­нимали попытки сто лет, и вот уже почти близки к победе. Этому умению быть настойчивыми и держать большую цель надо учиться.

Эти два критерия – хронотопические, хронос и топос.

Есть и третий критерий – социальный. В нем много аспектов, но принципиально он базируется на соотношении МЫ и Я.

Прежде всего: нам нужно не уменьшение, а рост населения. Например, в пределах России это элементарный вопрос ее выживания. Не будет остановлена и повернута вспять депопуляция, эти тексты просто сотрут вместе со страной. По отношению к любой силе, претендующей на власть, это вопрос номер один. Как? А с применением ранее выдвинутых двух критериев – не путем возврата к патриархальной семье, а иначе. Проект должен отвечать на вопрос, как.

Хотя это и противоречит принятой сейчас неявной доктрине «давления избыточного населения на биосферу», население Земли должно расти. Попытки реализовать всякого рода ретроутопии предпринимались еще с 70-х годов прошлого века (А. Печчеи, Римский клуб и т.д.). Но даже СПИД, проект, предназначен­ный для этой цели, не остановил роста населения в той же Африке, а там в ряде стран уже половина больна им, а рост продолжается.

По поводу расселения я считаю, что выход в космос неизбежен, а не уплотнение в нынешней коммуналке путем удушения соседей. В истории всегда бывали эпохи локальной деградации, но она никогда не поворачивала вспять. До плотности населения Китая и Индии всем нам вместе пока очень далеко. А уж России так точно. Нам есть куда развиваться – и это очень важный ресурс будущего. Его, как Арктику, нельзя потерять ни за что.

Социальный критерий в ценностной сфере должен звучать как колокол по либерализму: «МЫ» а не «Я». Много пишут о «соборности», но это термин из прошлого. И тянет он в прошлое. Не хочу здесь разбирать нюансов значения термина «соборность» – это сто раз сделано более умными людьми и без меня, – но почему бы нам не изобрести более адекватный времени ментальный лозунг и термин. Без отсылки к церквям и так далее. По мне так это просто ценность «МЫ».

Новая российская общность должна быть сориентирована на приведение людей всего мира в единое планетарное содружество, планетарный организм. Без войн и эксплуатации, без уничтожения «лишних» (по чьему-то жадному мнению), без отсечения людей от единого «пирога общечеловеческой культуры».

Все сказанное с «не» лучше повернуть в позитив:

- все люди имеют равное право развиваться и оно должно быть им обеспечено планетарным сообществом, ибо это и есть главный источник его силы и развития в будущее;

- эксплуатация людей навсегда запрещена и карается планетарным сообществом;

- мы живем в гармонии с природой, поскольку мы – ее часть; отсюда автаркия;

- мы живем в гармонии с космосом, поскольку мы – планетарный организм;

- планетный организм не может терпеть общностей, организующих войны, осуществляющих экспансию и т.д.;

- люди не ограничиваются в формах своего совместного существования, если эти формы не нарушают прав других людей и общностей.

И так далее. Это новое «МЫ» отличается от замятинского «Мы» и оруэловских и прочих антиутопий тем, что не делает нижнюю часть общества серой однородной массой – напротив, в новом мире поощряется разнообразие как источник роста. Стимулом развития является творчество (высшая креативная потребность человека), а не власть, деньги и максимум потребления (гедонизм).

Поскольку я циклист, то хорошо понимаю, что доминанта «МЫ» в естественном цикле общества непременно перейдет в доминанту «Я». Это закон, о котором будет разговор дальше. А отсюда главная проектная установка: в будущем обществе должно быть достигнуто равновесие МЫ и Я.

Читая грандиозный цикл «Основание» (1963-1986) А. Азимова (у нас это почему-то было переведено как «Академия») мы видим как раз постоянство циклов и попытку неких условных проектировщиков психоистории достигать поставленных целей поверх неизбежной цикличности. Фактически он говорит, что цикличность неуправляема и можно только «сесть на волну», достигая своих целей за счет резонанса. И вот что характерно: в ХХ веке образы того же Азимова (а по рождению нашего Озимова), Лемма, Ефремова и тех же Стругацких больше повлияли на менталитет нескольких поколений, чем вся наука, вместе взятая. Произошло это, поскольку евроамериканская цивилизация (и мы в ее рядах) вступила в чувственную фазу, по Питириму Сорокину. Фазу доминирования Я, где образы играют решающее значение.

Я считаю, что социальная цикличность «снимается» при переходе к высшему, планетарному состоянию Человечества. Не сама по себе, хотя это объективная закономерность истории, но хотя бы в потенции. Просто очень многие части целого при этом видоизменяются: в Целом невозможна экспансия руки или ноги, иначе это просто рак. Сегодняшние войны – что это, как не рак в картине Человечества как планетарного организма.

О понятийной катастрофе и уровне языка

Говорят, когда англосаксы захватывали острова Тихого океана, они использовали для общения с туземцами специальный адаптированный язык, он называлсяпиджин (pidgin). Вроде как язык с использованием слов нормального языка, но очень упрощен­ный: в нем всего 1,5 тыс. слов. И делали колонизаторы и торговцы это с целью, с одной стороны, чтобы себе облегчить беспрепят­ственное общение с туземцами, а с другой, чтобы туземцы никогда не освоили их куль­туры. Поскольку, изучив этот адаптированный язык, местные уже навсегда оставались по уровню развития попугаями. Когда пиджин усвоен местными детьми и становится их родным языком (как это происходило, например, с детьми рабов на плантациях), он даже может развиться до состояния креольского языка.

О чем речь? Периодически меня просят писать «все то же, но как-нибудь попроще». Попытки такой адаптации языка – это попыт­ка оста­ваться такими вот туземцами – ну и, соответственно, при этом требующие того же от других. Так опускаться или подниматься до уровня? Я против научной тарабарщины, а ее полно, но постоянно упрощать сложное тоже нельзя.

Когда-то мене попалась статья Г.Ч. Гусейнова «Ложь как состояние сознания» (Вопросы философии, 1989, № 11). Суть ее в наблюдении над сменами форм русского языка: начиная с 1917-го года те слова, которые раньше были ругательствами, упот­реб­ляются для обозначения чего-то высокого, а те слова, которыми раньше интеллигентные люди выра­жали свои мысли высокодуховно, вообще вышли из употребления. И сейчас мы имеем, по сути, другой язык. Добавлю от себя, что вторую трансформацию наш язык пережил в после перестройки, когда главной его частью становится жаргон бандитов и феня. Вот так вот, чисто конкретно, по понятию. Но на этом языке, как на пиджин, нет вариантов выбраться из наступившего всеобщего отупения. Болезнь куда глубже, чем кажется – она называется понятий­ная катастрофа. Нет понятий, позволяющих видеть реальность.

Поэтому для обсуждения реальности нужен специальный язык, публицистикой и феней обойтись не удастся. Поскольку от уровня языка и терминологического аппарата зависит уровень проекта.

Таковы вот пролегомены к теме. А тема – чего у нас сегодня нет. Чтобы говорить о том, чего нет, придется использовать схемы и особый язык.

* * *

Начнем с того, что ценного есть в русском сегменте мировой культуры, чего нет в других? Почему против России на глобальном уровне развернута настоящая ментальная война, главной целью которой является разру­шение наших структур управления – и кратко- и долгосрочных, и рационально организованных, и иррациональных. И особенно сильный удар нанесен нам по базовым ценностям и менталитету – это «психоисторическая» война, по определению того же Азимова – этот термин использует и А. Фурсов.

Ответ один: только в нашем российском менталитете есть объединительный потенциал для появления в недалеком будущем Человечества. Он сложился исторически и про это много написано. Не написано только, а что нам теперь с этим делать? Мы обладает тем, что накладывает на нас долженствование – мы обязаны перед будущим. Прибыли нам это не приносило, не приносит, и не принесет. В то время как все прочие обустраиваются и просто живут по французскому присловью «жить чтобы жить», мы (эти ужасные русские) озабочены чем-то таким, что нас вроде как вплотную не касается. Можете посмеяться, но озабочены мы счастьем всего Человечества. Его судьбой.

Если бы я пиарил какую-нибудь партию, страну, народ и т.п., ничего глупее не придумаешь, чтобы вызвать сегодня смех, ну по крайности – ухмылку. Сидит куча нищих, преимущественно за чертой бедности, по человеку на 10 км, и это вот они? Как вы там говорите? Счастьем всего человечества? Да они бы лучше своим обустройством занялись, чем водку пить. Прибрались бы в своем доме, как советует нам Никита Михалков в своих Манифестах. Перед революцией это очень полезно, успокаивает.

Справедливо. Картинка именно такая. И тем не менее. Это те же люди, что шли в красивых мундирах на Параде Победы и взлетали в красивых скафандрах в космос, присобачив кресло к военной ракете. Вот они в 20-х, творили невиданную новую культуру, а ведь все от той же сохи. Поэтому, да, все вот так у нас нелепо. А как оно обернется, еще поглядим. Свой потенциал мы знаем, да до поры помалкиваем. А чего кукарекать, когда ночь еще не кончилась?

Итак, если в запредельной нищете этот народ способен сохранять свое историческое предназначение, жить будущим и пойти за него до конца, то его надо уничтожить – говорят некие силы. Т.к. он мешает противоположному проекту. Какому? Проекту «темного прогресса», по которому 90 % населения Земли – лишние.

Для того, чтобы выйти из той исторической си­туации, в которую мы попали, нам необходимо реконструировать ту работу, которую провели черные проекти­ровщики. Теперь этот проект частично реализован и у нас. И более того: проект на нас оестествился. Я недавно посмотрел наш фильм «Рассказы», там как раз про это: зияющая духовная пустота хорошо упакованной молодежи, красивой, ухоженной, в новых иномарках, даже доброй по-своему, – и пустой донельзя. Но то Москва, а большая часть студентов, у которых я преподаю, живет в полунищем состоянии, а свою культурную пустоту осознает просто болезненно. Им хотелось бы ее заполнить, но уже не дают возможности.

Светлый регресс и темный прогресс

Для тех, кто живет в этом новом поколении, вот эти формы жизни – навязанные, выду­манные, искусственные, стали уже естественными, и у них других нет. А те люди, которые кри­чат, что надо вернуться к прежним формам, социалистическим, – яркие образцы оестествившихся на них других проектов. Социализм ведь тоже был проектом. И тоже оестествился на людях. А какой проект лучше? Применим набор критериев, данных выше – лучше тот, который не пожирает людей миллионами, не превращает их в рабов и не разрушает созданного поколениями до них. За 20 лет у нас население уменьшилось больше, чем за ту страшную войну. Получается, что либеральный «чистенький» проект оказался куда более людоедским, чем сталинизм. Он отбросил нас в глубокое прошлое, да к тому же еще и на руины этого прошлого. Это мы что, так за шмотки и иномарки расплачиваемся? А не дороговато ли, 20 миллионов человек в минусе? И убыль по миллиону в год.

Единственное мое убеждение по поводу истории, ее циклов и следующего ее этапа, выражается в том, что никакой проект никаких сил не может реализоваться, если он повернут в прошлое. В прошлое – это обязатель­но против хода истории – а Эгрегор Человечества не может этого допустить.

Впрочем, назовите это как угодно, но есть такая сила над нами, которая движет историей. Закон истории в научном аспекте – это и есть Эгрегор истории Человечества. Он описан в моих книгах.

А потому ни светлейшие, ни темнейшие проекты, обращенные в прошлое, для меня неразличимы. В «светлых» все замечательно, кроме полного непонимания инициаторов и авторов, что проект «русской» и даже «российской» цивилизации (почему именно цивилизации?) уже по названию повернут в прошлое. Характерные признаки: содержание культуры и менталитета взято из дискуссий конца 19 века, это раз; формы организации общества взяты из прошлого, это два: семья, род плюс гражданское общество (которого, к тому же у нас не было и нет). На Западе это общество усиленно демонтируется, как демонтируется и средний класс – его опора. А мы все изучаем его и некоторые даже стремятся его создать у нас. Может хватит уже становиться в хвост очереди, ведущей в тупик.

Про прекрасный и светлый проект ноосферного социализма я плохо сказать не могу: он повернут в будущее. За исключением одной детали, о которой я постоянно говорю, но никто меня не слышит – ноос есть ведь только разум. Мы в области коллективного разума совершили в СССР немало проры­вов, но получили удар совсем в другое место: в ментосферу (пневматосферу).

Ментосфера как особое понятие

Первое значение термина mental в переводе – интеллектуальный, мысленный. Оно особенно распространено на рациональном Западе.

Но есть и второе значение этого древнего термина mental – внутренний, иногда невидимый, и нередко – психический (от греч. psyche – душа).

Между тем по смыслу интеллект есть принадлежность ноосферы (от греч. νόος или noos ­ ум, разум), а поскольку понятия ноосферы в древности не существовало, в термине и содержится «склейка» значений. И она в опреде­ленном отношении правомерна (все внечеловеческое в человеке).

Кроме ноосферы в свое время выдвигались аналогичные понятия и термины: «поле разума» Э. Грина, «всеобщий ум» Г.-Г. Гадамера и т.д.

Теперь разведем: ноос, ноосфера, ум, разум и все значения подобного рода теперь мы будем относить сюда – к рациональной трактовке. И не будем относить их к термину «ментал».

Все бы хорошо, кроме одного. Парой к Разуму является Сома. И не только в человеке (разумное животное), но и в обществе: наука + техника, ноосфера + техносфера. Все равно НТП.

А парой к Душе? Воля, Дух. Вот почему второе значение термина mental – не только психический, но еще и внутренний, невидимый. Воля, Дух так же невидимы, как и Душа. И Дух так же относится к Душе, как Разум к Соме: управляет.

Эти две пары понятий порождают в обществе два контура управления: социотехнический (Разум – Сома) и социокультурный (Дух – Душа). Поскольку первый контур управления ноосферный, то как назвать второй?

Мешает многозначность термина «ментос» и она ослабляет порождаемый по аналогии с ноосферой термин «ментосфера».

Его первый аналог, это «психосфера», упомянутая Дж. Мёрреем. Это сфера «и разума, и понимания» – тот же ментал в его двойной трактовке. Между тем мы ищем как раз различия, поэтому «и то, и другое» нас не устраивает. И потом английский океанолог высказал это по аналогии с чем-то, что для него не есть живое в материальном проявлении. А в начале ХХ века все, что надстраивалось «над живым», мыслилось как «психическое», отсюда и появилась его трактовка «психосферы».

Иначе звучит понятие «психосфера» у А.Л. Чижевского, близкого друга К.Э. Циолковского. Но и он трактует его в естественнонаучных пределах, как и русский психолог Н.Н. Ланге и американский физик О. Рейзер. «Психосфера» А.П. Чижевского как и биосфера – естественное природное тело, оболочка Земли. Можно трактовать психосферу как «сознание биосферы» или «общее поле коллективного сознания на планете». Это Душа всего живого на Земле, конечно же, иерархически связанная с Космосом и т.д.

Но и она отражает только одну сторону пары «Дух-Душа» – Душу.

П.А. Флоренский ввел термин "пневматосфера" (духовная оболочка Земли, «сфера Духа», духовной связи). Термин произведен им от «пневматологии» – это раздел учения о Святом Духе в богословии. Что характерно, сам этот термин возник в его переписке с В. И. Вернадским в 1929 году, и только один раз, и только потому, что «невозможность личной беседы побудила меня высказать эту мысль в письме». Отец Павел пишет «о существовании в биосфере, или, быть может, на биосфере того, что можно было бы назвать пневматосферой, т.е. о существовании особой части вещест­ва, вовлеченного в круговорот культуры или, точнее, круговорот духа».

Флоренский пояснял: «Несводимость этого круговорота к общему круговороту жизни едва ли может подлежать сомнению. Но есть много данных, правда, еще недостаточно оформленных, намекающих на особую стойкость вещественных образований, проработанных духом, например, предметов искусства. Это заставляет подозревать существование и соответственной особой сферы вещества в космосе».

Помните: «рукописи не горят». Если следовать И.Л. Галинской, эту цитату Михаил Булгаков позаимствовал из весьма старинного текста.

П.А. Флоренский был великим ученым-естественником и потому добавил: «В настоящее время еще преждевременно говорить о пневматосфере как о предмете научного изучения; может быть подобный вопрос не следовало бы и закреплять письменно».

А ведь точно, как в воду глядел. Вот, например, Ю.В. Крупнов теперь говорит, что миссия России «в создании особой сферы духа или пневматосферы, объединяющей биосферу, техносферу и ноосферу в гармоничное единство и согласие». Если следовать о. Павлу, то создавать сферу Духа нет необходимости: она есть, и всегда была в истории.

А вот осознать связку пневмато-психо как особый управляющий контур в обществе как раз пора. «Пневмато» – это вторая, управляющая сторона пары «Дух-Душа», и в человеке, и в обществе.

Кстати, приближенными по смыслу к «пневмато» объединительными терминами, но не ранга Духа, было «Всеединство» В.С. Соловьева, «Всемира» А.В. Сухово-Кобылина и «микровиты», фигурирующие в неогуманизме П.Р. Саркара. И хотя они не сферные, этот кластер понятий следует впоследствии рассмотреть подробнее – та же тема.

Что мы в итоге получаем? Получаем мы такую вот схему попарной сборки человека из его компонентов:

<a href="http://fotki.yandex.ru/users/alex235532/view/603230/"><img src="http://img-fotki.yandex.ru/get/9515/48820184.9/0_9345e_583743be_L.jpg" width="432" height="131" title="" alt="" border="0"/></a><br/><a href="http://fotki.yandex.ru/users/alex235532/view/603230/">Посмотреть на Яндекс.Фотках</a>

Рис. 1. Попарное связывание и образование четверки.

В пределах данного текста сферу проявления «Духа + Души» мы обозначим как ментосферу, или сокращенно – ментос.

Если идти по шагам системного анализа, то человека как целое можно трактовать через пару «дух – материя» и иерархическую тройку «ум – ментос – сома». Ей соответствует в науке 60-х тройка «мышление – коммуникация – деятельность».

[url=http://fotki.yandex.ru/users/alex235532/view/603229/][img]http://img-fotki.yandex.ru/get/9480/48820184.9/0_9345d_381a29de_L.jpg[/img][/url]
[url=http://fotki.yandex.ru/users/alex235532/view/603229/]http://fotki.yandex.ru/users/alex235532/view/603229/[/url]

Рис. 2. Четыре системных шага описания человека.

Соответственно, состав человека четверичный. И общества – по аналогии – тоже, но об этом надо говорить отдельно.

У «ментоса» есть три уровневых признака.

Надсистемный признак в обществе: «ментал» гипотетически содержит некий «сценарий истории». Как видите, не имеющий отношения к разуму.

Системный признак: «ментал» участвует в реализации «программы истории», формируя ряд сменяющихся человеческих обществ.

Подсистемный признак: «ментал» оперирует людьми, принципиально меняя индивидуальное поведение протогоменид, в результате чего «люди» живут только в «обществе» и эти два понятия неразделимы (нет понятия «человек» вне общества). Выход за пределы общества (реальные «Маугли», дети, выросшие в животной среде) лишает их признаков принадлежности к обществу и «разумности», но не лишает их выживаемости – они иногда выживают в зверином сообществе за счет включения программ этого сообщества.

Впрочем, даже вопрос – а содержит ли ментал эту программу?, – для нас не так важен. Важно, что она где-то есть и ментал ее реализует в истории, оперируя людьми. Программа управляет а) обществами и б) людьми. А поскольку кроме людей и созданной ими техники в общественном субстрате ничего больше нет, то программа управляет прежде всего людьми, создавая из них фантом «общества».

Напомним, что мы выделяем не только социокультурный контур управления в обществе (Дух + Душа) и социотехнический (Разум ­+ Сома). О последнем разговор тоже особый. То есть Культуру и Цивилизацию.

Организационная война в ментосфере

Что касается инженерного подхода, применяемого Западом в рамках глобальной ментальной войны, первоначально осуществлялись попытки воздействия через культуру и они были доведены до кутуротехнических штампов – набора инструментов. Но это была все та же социальная инженерия, обозначенная в 20-х А.К. Гастевым. А последнее время идет воздействие на людей, минуя культуру. Это воздействие на психобиологическое основание личности, и прежде всего – личности лидеров.

Как пишет А.И Фурсов, характеризуя организационные войны в этой сфере: «главной целью является разрушение оргструктур (структур управления) общества-мишени – всех: от социальных и финансовых до структур сознания и познания, т.е. структур психосферы в самом широком смысле этого слова. Именно эта сфера постепенно становится основным театром действий организационной войны, которая в психосфере становится войной психоисторической.

У психоисторической войны (оргвойны в психосфере) несколько уровней измерений, а точнее – информационный, концептуальный и метафизический (смысловой). Информационная война в узком смысле – это действия на уровне фактов, их фальсификация, искажение определенным образом. Концептуальное измерение психоисторической войны затрагивает, как ясно из названия, концептуальную интерпретацию фактов, т.е. развивается в сфере перехода от эмпирических обобщений к теоретическим. Метафизическая война – высший пилотаж оргвойны в психосфере – есть преимущественно война смыслов; физическая победа без победы в метафизике, в смысловой сфере невозможна».

И еще: «это новое общество должно, по замыслам его проектировщиков, быть не "светлым будущим", а мрачным (для основной массы населения) прошлым. По сути, речь идет о демонтаже не только капитализма, но всей европейской цивилизации, европейскости, о возвращении во времена Древнего Египта, а для большей части человечества – в доцивилизацию, в футуроархаику и неоварварство с криминально-племенным душком.

Власть в будущем «неопрошлом» мире должна быть основана на контроле над ресурсами (явно некапиталистическая и даже не рыночная "глобальная распределительная экономика" Ж. Аттали), информацией (для этого сегодня рушат образование) и сознанием (психосферой)».

Ну и каков итог этого ретрофутуристического проекта Запада и мировой закулисы?

По проекту 80-90% населения Земли становится ненужным, и его будут сокращать, и сокращать жестко. Об этом еще А. Зиновьев писал, когда вернулся. Тогда над ним посмеивались. Сейчас не до смеха.

Альтернатива, которая вполне позволяет, как минимум, занять и значит прокормить эти 90% в новых отраслях деятельности уже была опробована в СССР. К ней можно вернуться, как предлагает Кургинян, но можно ведь и вперед шагнуть. Хотя бы в мысли.