Александр Проханов. Сергей Валерьевич, я видел ваш изумительный завод, который справедливо считают явлением, связанным с шестым технологическим укладом, завод, который по своей организационной и технологической сущности вырывается из всех сегодняшних российских предприятий. Хочется понять: те формы, которые сегодня принял ваш завод, это результат эволюционного развития или это рывок, революция, это накопление потенциалов, умений, знаний, которые позволили вам совершить скачок и перепрыгнуть эволюционные звенья?
Сергей Максин. Конечно, Александр Андреевич, на нашем заводе наблюдаются эволюция, преемственность. Свою историю наш завод ведет от небольшой фирмы по продаже немецких оптических приборов и приспособлений, основанной в 1850 году в Москве немцем Теодором Швабе. Уже в XIX веке кроме оптических приборов фирма выпускала большой ассортимент медицинских и геодезических приборов. Швабе был лично знаком с выдающимися врачами того времени — Г.А. Савостицким и Н.В. Склифосовским.
В 1912 году фирма "Швабе" претерпела реорганизацию, став акционерным обществом. Интересно и исторически закономерно, что спустя без малого сто лет, в 2010 году, Уральский оптико-механический завод сменил форму собственности, став открытым акционерным обществом.
После Октябрьской революции предприятие было национализировано. В 30-е годы это фактически было единственное предприятие в стране, которое могло выполнить любой заказ по производству военной продукции оптического профиля.
Собственно уральская история предприятия началась в годы Великой Отечественной войны. В октябре 1941 года было принято решение об эвакуации завода в Свердловск. За 28 дней были полностью вывезены оборудование, лаборатория предприятия, материалы, полуфабрикаты, инструменты, техническая документация, а также библиотека фирмы "Швабе". На Урал выехали 10 тысяч рабочих и их семей. В целом для эвакуации завода потребовалось 10 эшелонов, насчитывавших 630 вагонов. За годы войны завод произвел и поставил фронту десятки тысяч оптических приборов.
В послевоенные десятилетия предприятие принимает активное участие в восстановлении и последующем развитии промышленности страны. Завод — один из пионеров производства лазерной техники. Здесь выпущен первый серийный лазерный дальномер, первая авиационная станция лазерного дальнометрирования и целеуказания. Уральский оптико-механический завод был включен в советские космические программы. Таким образом, наше предприятие обладает богатой и уникальной историей со множеством славных страниц, побед и успехов. У нас есть колоссальные традиции и преемственность.
В то же самое время на современном историческом этапе потребовались абсолютно новый подход, новое решение, новая философия. К подобному развитию нас побуждал рынок, конкуренция, особенно в отраслях гражданской продукции, где нас стремительно настигал Китай, где победителями оказались страны Европы и Америки. В самые тяжёлые 90-е годы, при нехватке средств, в условиях экономического развала мы начали модернизацию и развитие. У нас сложилась команда, знающая законы рынка. Появились молодые инженеры, склонные к творчеству. Возникла среда, которая формулировала необходимость этого скачка. И мы его совершили.
А.П. Если это был рывок, то из каких усилий он складывался? У спортсмена, идущего на рекорд, у воина, идущего на подвиг, соединяются силы, знания, умения, воля. Из каких компонентов складывался ваш рывок? Что он значил для вас лично? Как он на вас воздействовал, и как вы изменялись вместе с заводом?
С.М. Вы упомянули о спортсмене, идущем на рекорд. Я активно занимался спортом, как и большинство работников завода. Вы сказали о солдате, идущем на военный прорыв. Я служил в армии. И весь мой жизненный путь: учение, начало работы, — были связаны с ощущением сверхзадач. С мобилизацией сил, со стремлени- ем вперёд, с оптимистической верой в то, что как бы тяжело и трудно ни было, поставленные цели могут быть достигнуты.
Но, конечно, я не приписываю успех нашего завода исключительно моим способностям и волевым устремлениям. Меня окружала и окружает блестящая команда. Наш успех — результат коллективных усилий. Это наши коллективные открытия, коллективное детище.
Повторяю: нас подстёгивал рынок. Мы понимали: если не будем активно развиваться, то проиграем и исчезнем. И в этой острейшей конкуренции мы всегда стремились быть первыми. В условиях рыночных схваток выигрывает лидер: самый умный, самый смелый, самый осторожный, самый удачливый и самый оснащённый.
Хотя, конечно, рынок предлагает разные формы поведения. Кто-то на рынке стремится быть первым, а кто-то предпочитает оставаться вечно вторым, потому что первый принимает на себя удары, риски, часто первый не выдерживает этих схваток, ломается и исчезает. Тогда на авансцену выходит второй.
Но для нас этот второй путь неприемлем, мы стараемся быть лидерами. Я не идеализирую свой завод. Не идеализирую холдинг "Оптические системы и технологии", в состав которого входит наш завод. Мы не являемся абсолютным лидером на мировом рынке. Но я исповедую философию лидерства. И весь наш многотысячный коллектив, мне кажется, тоже перенял эту философию.
Каждый рабочий, приходя на завод, должен за день одержать хоть какую-нибудь, пусть самую малую и крохотную, победу. Работа на заводе, подобном нашему, — это непрерывное, неуклонное накопление побед. Так же и народ, живущий своей историей. Он изо дня в день, из года в год, из столетия в столетие накапливает победы, преодолевая поражения. И, в конце концов, становится народом-победоносцем.
Александр ПРОХАНОВ. Моё знакомство с современной российской индустрией не приносит особых радостей. Многие заводы лежат в руинах, почти исчезли целые отрасли. Другие заводы не горят, а тлеют. Но ваше предприятие сверкает на общем фоне. И я спрашиваю себя: это частный случай, исключение из правил, или это признаки возрождения? Этот великолепный ансамбль цехов, это восхитительное оборудование, эта новая организационная философия — это знак того, что долгожданное русское развитие началось? Кем вы себя считаете: счастливчиком, избранником, белой вороной, или вы знаменуете своим существованием начавшееся русское развитие?
С.М. Я тоже вижу разрушительный результат 90-х годов, картины деградации и деиндустриализации. Но я по натуре оптимист. И сосредотачиваю свою волю, внимание и интересы на тенденциях возрождения. Изучаю и приветствую те экономические индустриальные программы, которые предлагаются оборонно-промышленному комплексу; ресурсы, которые правительство вкладывает в эти программы: эти огромные деньги, организационные усилия, эту волю, которая появилась у руководителей страны. Началось долгожданное перевооружение Российской армии. Это обеспечивает нам устойчивые оборонные заказы — мы получаем государственные деньги. Мы добились немалых успехов, закрепились на рынке оптико-электронных систем для военной техники. Наши изделия находят применение на новейших самолётах, вертолетах, на кораблях военно-морского флота и технике сухопутных войск, делают эту технику более конкурентоспособной. И ее охотно покупают многие страны.
Я понимаю, что ресурсы нашего государства не безграничны. Мне кажется, что они должны быть сконцентрированы на наиболее важных, актуальных направлениях. Ресурсы не следует ровным, но тончайшим слоем размазывать по всему оборонно-промышленному комплексу, а нужно направлять туда, где они обеспечат быстрый прорыв, наибольшую эффективность, создадут точки роста, которые затем вытянут за собой и остальные сферы оборонно-промышленного комплекса.
Мы развиваем наш завод системно. Невозможно освоить сверхсовременные, сверхточные изделия, не насытив станочный парк ультрасовременными сверхточными станками. Невозможно использовать эти сверхдорогие, сверхтехнологичные станки, не имея сверхквалифицированных, морально оснащённых рабочих и инженеров. Невозможно привлечь на завод сверхквалифицированных рабочих и инженеров, не обеспечив им условия труда, материальные и моральные, которые превосходят те условия, которые они получили бы за пределами завода в гражданском секторе. Только соблюдение всех этих системных условий даёт синергетический эффект.
Хочу особо подчеркнуть необходимость социальной сферы. У нас изумительный спортивный комплекс, ориентированный на лёгкую атлетику, и в этом комплексе занимаются и полуторагодовалые, двухлетние ребятишки, из которых потом вырастают олимпийские чемпионы. Детские сады, медицинское обслуживание, пенсионное обеспечение, особый ипотечный проект — это завод. Всё это — необходимые компоненты, позволяющие нам производить современные системы и комплексы.
А.П. Вы приобрели уникальные — по-видимому, лучшие в мире — станки. Вы соединили эти станки в линии. И эти станки и созданные из них линии помещены вами в очень сложную управленческую среду. В этой управленческой среде присутствует масса разных открытий больших и малых, превращающих весь завод в живую, дышащую, постоянно меняющуюся гармонию, симфонию. В вашем заводе есть нечто музыкальное, гармоничное, эстетическое. Технические процессы соединяются с психологическими. Интеллектуальное с моральным. Откуда взялась эта организационная среда? Вы получали это вместе со станками в виде особых инструкций? Вы наблюдали, её копировали у западных заводов? В чём тайна этой организационной структуры?
С.М. Мы изучали и изучаем опыт лучших зарубежных фирм. Учимся у лучших заводов России. Мы стараемся находить и заимствовать лучшие компетенции. Но зарубежные фирмы тщательно сохраняют свои организационные инновации. Это является секретом в большей степени, чем секреты технологические. Поэтому организационную управленческую структуру, основанную на информационных технологиях, мы создавали сами. Смотрели, какие элементы этой системы следует развивать, улучшать, чтобы повысить производительность и эффективность труда. Решали, какие элементы этой системы старомодны, устарели, мешают, вредят производству. Весь завод пронизывают информационные технологии, которые управляют ресурсами, персоналом. Движутся огромные потоки электронных данных и документов.
Хочу подчеркнуть, что эта система не была навязана сверху, она не родилась изначально, не пришла одновременно со станками. Она создавалась. Её создавали люди, человеческий разум. Её создавали наши ошибки и достижения. Каждый человек принимал и принимает участие в создании, совершенствовании этой управленческой структуры. Он выходит со своими, пусть и малыми, предложениями и изобретениями, которые обязательно рассматриваются. Если они реализуемы и полезны, то встраиваются в производственный процесс.
Человек на нашем заводе чувствует себя не приложением к станку, а творцом, хозяином. Тысячи самых разных предложений поступают от сотрудников и фиксируются. Каждый за свои идеи и открытия получает поощрения, бонусы, мы материально стимулируем людей. Человек, совершивший открытие, внедривший усовершенствование, становится известным всему заводу. О нём говорят электронные экраны, размещенные в подразделениях. Такого человека мы награждаем, двигаем вперёд. И все, даже самые небольшие изобретения, мы не пускаем на ветер, а учитываем и патентуем. И не делаем из наших достижений тайну. Мы хотим, чтобы наши знания и победы служили общему делу, общему развитию.
А.П. Что меня поразило на вашем заводе, что я редко встречал, посещая другие производства, — это удивительная пластичность, гибкость, живучесть, способность немедленно перестраиваться, реагировать на малейшие изменения среды. Вы оперативно откликаетесь на смену условий рынка, на новые тенденции в области военной техники. Ваш завод представился мне не чем-то однажды возникшим, обретшим форму кристалла, а живым, органичным, способным выпускать побеги, одеваться каждый раз новой и новой листвой. Мне посчастливилось закладывать с вами новый корпус, где будут производиться, в том числе, и системы для истребителя нового поколения. Куда сейчас стремится ваш завод?
С.М. В наших планах нет экспромта, слепой моментальной реакции. Мы всё считаем, анализируем, вглядываемся в тенденции. Ежегодно рассматриваем десятки бизнес-планов. Мы помним те времена, когда разрушался Советский Союз. И в экономике, и в политике господствовало утверждение, что план — это пережиток, вздор, план мешает быстрому гибкому развитию. Но мы не отказались от системы планирования. Все наши "экспромты" хорошо просчитаны и спланированы. Во многом гибкость нашего завода определяется гибкостью рынка. Рынок тоже живёт, дышит. Какие-то его части отживают, сужаются или вообще исчезают. Другие, наоборот, расширяются, бурно развиваются. Мы учитываем эти тенденции.
Население страны всё в большей степени перетекает в города, мегаполисы. Медицина больших городов, транспорт больших городов, энергетика больших городов... Мы откликаемся на все эти явления. Мы поставляем для родильных домов уникальные инкубаторы, куда помещаются недоношенные дети. И в этом сложном коконе они получают дыхание, необходимую влажность, температуру, искусственное питание. С помощью этих инкубаторов мы сберегли жизнь двух миллионов детей. Заметьте, это отечественная техника, которая смогла состояться благодаря грамотному использованию в том числе и оборонных технологий.
И, конечно же, специальная техника, выпускаемая для защиты страны, — это приоритетное направление.
Изделия под маркой УОМЗ хорошо известны во всем мире. В минувшем году мы освоили и поставили на рынок 35 видов новых изделий. Мы проникаем во всё новые и новые секторы рынка, потому что так мы застрахованы от падения одного из сегментов рынка, поскольку всегда сохранимся и нарастим производство в другом, развивающемся.
Мы активно занимаемся микромеханикой. Наши станки и центры обрабатывают детали на микроуровне. В системе нашего производства замыслили и будем скоро возводить центр нанотехнологий.
Мы без потерь прошли кризис. Там, где другие предприятия погибали или резко сворачивались, мы выстояли и нарастили производство. Наша стратегия основана на оптимизме, на воле к победе. Мы готовы к неблагоприятному развитию событий. Мы вышли на рынки Азии, Европы, Латинской Америки и видим, как политические процессы, революции, перевороты переформировывают рынок. И наша страна учитывает эти грозные и не всегда положительные явления.
А.П. Ваши военные изделия, которыми оснащают самолёты, корабли, бронетехнику вы готовите с прицелом на будущее. Вы создаёте эти изделия, исходя из ваших собственных представлений о характере потенциальных конфликтов или параметры этих изделий спускают сверху из Генштаба, из армейских научных институтов, и вы только воплощаете эти тактико-технические данные в стекло, серебро, в платину, в пластик? Как вы выстраиваете свои отношения с заказчиком?
С.М. Бывает по-разному. Оптимальным вариантом является тот, когда идёт плотная творческая дискуссия между заказчиком и исполнителем. В ходе мозгового штурма находятся верные решения. Но на практике бывает иначе. Сегодня военная наука слабо себя проявляет. Многие институты просели. Иные закрылись совсем. И на нас, производственников, ложится задача предвидения, задача создания необходимых рынку образцов. Поэтому мы изучаем тенденции мировой военной техники, изучаем военную футурологию. Исследуем опыт прошедших войн, используя для этого различные источники. Справедливость наших решений проверяется рынком, который покупает или не покупает изделия с нашим участием.
Мы активно выезжаем за рубеж. Участвуем в выставках, сравниваем свои изделия с изделиями наших конкурентов. Конфликтность между Министерством обороны и оборонной промышленностью, между заказчиком и исполнителем — вещь недопустимая, она влечёт за собой потерю времени, а потеря времени сказывается на быстроте изготовления того или иного изделия, на скорости поступления его в вооруженные силы, на скорости перевооружения Российской армии. Что касается нашего завода, то мы стараемся ужесточить требования к нашим изделиям. Если армия или Генштаб предлагают нам создать изделия с теми или иными тактико-техническими данными, то мы стараемся, как правило, ужесточить эти требования, заложить в наши изделия большие возможности, нежели даже те, что от нас требуют.
А.П. А как вы, директор, чувствуете конфликты будущего, их блуждания по миру, новую геополитику, которая возникла после крушения Советского Союза, новые потенциалы сил, которые сложились и складываются в мире? Как эта военная футурология формирует ваше сознание и вашу производственную деятельность?
С.М. Специалисты говорят, что человечество за всю свою историю только три года существовало без войн. Наверное, войн не было, когда Господь Бог создавал этот мир. Как только он его создал, начались столкновения. Сейчас мир вступил в фазу острой борьбы на ресурсы. Мировые ресурсы ограничены. Места, где сконцентрированы эти ресурсы, известны. Нефть, газ — это Ближний Восток, некоторые районы Африки и, конечно, Россия. Урановые месторождения, полиметаллы, никель, железо… Туда устремлены интересы индустриальных держав, там возможны возникновения военных конфликтов. Арктика с её нефтеносными шельфами, с её ресурсами. Туда перемещается конфликтность мира.
Современные войны будут в корне отличаться от продолжительных позиционных войн, которые описаны военными хрестоматиями. Современные войны и войны будущего станут быстротечны, стремительны. Например, вертолёт в условиях этих войн, если он не укрылся от противника, живёт не более сорока секунд: его просто уничтожают.
В этих войнах, даже самых незначительных, будут участвовать космос, разведывательная техника, техника оповещения. В этих войнах огромную роль будут играть информационные технологии. Сражения станут проходить не просто на поле боя в материальной среде, но и в кибер-пространстве. В этих войнах будут сражаться военные идеологии, военный интеллект. Эти войны во многом будут проходить с минимальным участием человека. Беспилотники, разведывательные роботы, солдаты-роботы — это уже не фантастика, а почти реальность.
Но хочу заметить, что все эти хай-теки, эти технологии шестого технологического уклада мы не замыкаем в военной сфере, мы направляем их, где это возможно, в мирный сектор. И проникновение технологий нашего предприятия в мирную продукцию, в те же детские инкубаторы, достигает 64%.
Оборонно-промышленный комплекс, в отличие от советского времени, перестаёт быть замкнутым, сверхзасекреченным, он делится своими разработками с гражданским сектором. Существует шлюз, через который наши открытия проникали или будут проникать в мирные гражданские предприятия, даже самые малые. Все участники бизнес-сообщества должны пользоваться нашими достижениями в рамках возможностей, созданных законами РФ по вопросам безопасности. В противном случае вновь произойдёт остановка, оскудение многих областей развития. И оборонно-промышленный комплекс опять станет замкнутой системой, вызывающей нарекания общества.
А.П. Существует утверждение, весьма модное и распространённое, что частная собственность эффективней государственной. Что частное управление эффективней управления государственного. Ваш завод — совершенное доходное предприятие с высокой эффективностью. Каково ваше отношение к соотношению государственного и частного в стратегических отраслях?
С.М. Мы, к сожалению, постоянно впадаем в крайности. Если коллективизация — то стопроцентная и полная. Если приватизация — тоже стопроцентная и полная. Конечно, сейчас мы — не примитивное унитарное предприятие. Мы — акционерное общество, мы акционировались, выполнили все постановления в рамках нашей корпорации "Ростехнология", в рамках тех установок, что исходят от правительства. Кризис 2008 года, который прокатился по миру, по Америке и по России, заставил пересмотреть многие представления о роли государства. Он усилил государство. С помощью государства были спасены многие частные предприятия и банки. Те гигантские вливания, которые были произведены со стороны государства в частную экономику, многие рассматривают как скрытую форму национализации. В Германии, Франции, Южной Корее, Англии, Китае бизнес развивается с очень активным присутствием государства. Симбиоз частного предпринимательства и государства иногда оказывается более эффективным, чем чисто государственный или чисто частное предпринимательство. Конечно, это дискуссионная сфера. И в этой сфере предстоит достичь общих взглядов.
Оборонный сектор — это особый сектор. Он подчинён государственным интересам, подвергается государственному волевому воздействию. А если вся цепочка смежников, иногда состоящая из сотен предприятий, наполненна частными предприятиями, неподконтрольными государству, как всем этим управлять? Как частному смежнику навязать ту или иную продукцию, ту или иную приемлемую государству цену? Здесь ещё много неясного, не проверенного. Эти дискуссии продолжаются среди экономистов и в недрах корпораций.
Оборонный комплекс несёт в себе сложные металлоемкие, наукоёмкие направления, в нём существует проблема сбережения, сохранения секретной информации. И ко всему этому нужно подходить крайне осторожно и щепетильно. Наша корпорация "Ростехнологии" будет очень внимательно следить за процессом приватизации. Ибо очень важно, чтобы при передаче или продаже определённого пакета акций в эти предприятия не зашли наши конкуренты, которые, войдя, остановят или навредят производству. И таким образом можно потерять целые важные направления.
А.П. Ваш завод находится в центре Екатеринбурга — уральской столицы, и прекрасно гармонизирует с храмами, небоскрёбами, транспортными коммуникациями. Вы — абсолютная часть уральской столицы. А что такое уральское самосознание? Что такое уральский подход к делу, к миру?
С.М. Это сознание трудно описать какими-то определёнными терминами. Но совершенно определённо: оно есть. Есть такое понятие, как уральский дух, уральский характер. Уральцы — трудовой, мастеровой народ. Народ, который, быть может, первым в России стал создавать тяжёлую промышленность, почувствовал мощь железа, стал создавать вооружение, пушки. Мы создали индустрию, которая имеет множество мощных и прогрессивных направлений. Это и космос, и ядерная энергия, и энергетика, и металлургия, и могучее машиностроение. Здесь симбиоз науки, труда, интеллекта с огромной историей, традициями.
На севере Урала существует старинный духовный центр — Верхотурье с его православными церквями и соборами. А на юге Урала существует недавно открытый Аркаим.
Урал — это Бажов с его языческой поэзией подземных руд и красот. Урал — это Демидов с его жёсткой, иногда жестокой индустриальной политикой и утончённым чувством красоты, благодаря которому в Невьянске возведена дивная наклонная башня, соперничающая с итальянской башней в Пизе.
Недавно, когда в предвыборный президентский период началось брожение, когда заговорили, что чуть ли не начинает качаться государство российское, уральцы проявили своё мужество, свою верность государственной идее. Отсюда, с Урала, прозвучало твёрдое слово трудового народа в поддержку государства российского. Потому что уральцы — это народ-созидатель, народ-государственник.
