В Бангладеш дотлевает протест. С июля страна горела хаосом, начавшимся с демонстраций студентов. В прошлом месяце молодёжь выступила против введения квот на госслужбу для участников войны за независимость Бангладеш 1971 года. Почитать ветеранов – дело верное даже спустя полвека, но квота в 30% рабочих мест в госсекторе распространялась также на родственников участников той войны, создавая привилегированное сословие. Относительно мирный протест студентов премьер-министр Шейх Хасина старательно гасила руками силовиков. Но эффект был обратный – не без помощи денежных потоков извне страны за молодёжью последовала деревенская и городская беднота. Так или иначе, у нищей прослойки Бангладеш в последние годы с регулярными природными катаклизмами, работой индийской дамбы Фаракка, ковидом сформировался чёткий запрос на социальную справедливость – запрос, проигнорированный мадам премьершей, принявшейся давить протесты против сословия родственников ветеранов. Потому 5 августа Шейх Хасина, резко уйдя в отставку, по-английски сбежала на вертолёте в Индию, где то ли встала в очередь на политическое убежище в Лондоне, то ли стала обустраиваться на пенсию.
Оставшиеся в Бангладеш президент Мохаммад Шахабуддин с главой военного правительства Вакер-Уз-Заманом посадили временным премьером Мухаммада Юнуса – восьмидесятичетырёхлетнего банкира и лауреата Нобелевской премии мира 2006 года. Несмотря на то, что Мухаммаду Юнусу из-за деятельности его «Граммен Банк» можно задать вопросов не меньше, чем Шейх Хасине, протестующие в городах на короткий миг пережили эйфорию от победы. А затем исламские радикалы из числа бунтующих стали заживо сжигать как индуистов, так и однопартийцев сбежавшего премьер-министра.
Да, протест в Бангладеш дотлевает. Однако в его кострище разгорается пламя громадного межконфессионального конфликта, который может переброситься на соседние Индию и Мьянму если не искрами террористов-радикалов, то языками многотысячных потоков беженцев. Все ведь помнят, что в небольшой по площади Бангладеш живут почти 170 миллионов человек? Отсюда миграционный кризис с бегущими бенгальцами станет для Индии неразрешимой задачей на фоне собственных внутренних трений между исламистами и индуистами. В то же время нестабильная Мьянма, когда-то гнавшая мусульман рохинджа в Бангладеш, слишком поглощена гражданской войной.
Надвигающаяся гуманитарная катастрофа видится тем трагичней, что ретировавшаяся в Индию Шейх Хасина имела в своём реноме солидное количество экономических успехов. Будучи дочкой отца-основателя Бангладеш Муджибура Рахмана, она постепенно вытаскивала страну из болота нищеты. За время премьерства Шейх Хасины бедность уменьшилась вдвое, и достаточный процент местного населения переориентировался с сельского хозяйства на лёгкую промышленность: в первую очередь на шитьё одежды для крупнейших массмаркет сетей, в том числе для H&M и Zara. Бангладеш сменила – а название страны употребляется именно в женском роде – плуг и серп на иглу и швейную машинку. И пускай это превращение было не самым зрелищным или стремительным, но Дакка была включена в глобальные торговые цепочки, вошла в символическую «Группу одиннадцати».
Бангладеш становилась заметной частью мировой экономики, и Шейх Хасина пользовалась этим на мировой арене, развивая международные отношения в русле многовекторности. Правда, как показывает практика последних лет, партнёрство со всеми означает партнёрство ни с кем – чтобы избегать подобного, нужно быть великаном вроде соседа и друга Хасины индийского премьера Моди. К примеру, контракт с Россией о строительстве атомной электростанции «Руппур» ничуть не помешал милованию Шейх Хасины с Владимиром Зеленским в Мюнхене в минувшем феврале. Больше странностей, впрочем, обнаруживается во внешне близких отношениях с премьер-министром Индии Нарендрой Моди. Тёплая дружба первых лиц государств-соседей почему-то не обернулась вводом индийских силовиков в Бангладеш, когда протест заметно набрал критическую массу. Более того, посаженный сейчас временный премьер Мухаммад Юнус первыми заявлениями предупредил, что нестабильность Бангладеш окажет влияние на ближайшие к границе бенгальские штаты Индии. Добавляя сюда факты агрессии мусульман по отношению к индуистам внутри страны, не стоит ли посчитать слова Юнуса за неловкую просьбу о помощи?
К слову, личность нового старичка — премьера Бангладеш крайне занимательна. Получивший экономическую степень в США Мухаммад Юнус широко прославился за счёт введения микрокредитования для нищих бенгальцев. По теории гения-миллиардера-банкира-филантропа, бедняки, получив кредит, начнут открывать бизнесы или предоставлять услуги – ведь так это обычно и работает. Якобы главная проблема бедноты Бангладеш в том, что она не может самостоятельно скопить деньги на нужные инструменты, рабочее помещение, зарплаты будущим работникам. На практике люди попадали в бесконечные долговые ямы, беря новую ссуду, чтобы погасить старую. В случае неуплаты должники общественно порицались и отдавались на съедение коллекторам, которые бесконтрольно обирали и без того нищих людей. На таком фундаменте вырос «Граммен банк» (или по-русски «Сельский банк»), формулу микрокредитования которого стали применять в Мексике и странах Африки: мизерные деньги давались под гигантский процент, а долги трясли с почти что мафиозной жестокостью. Параллельно с великим комбинаторством Юнус не единожды был замешан в крупной неуплате налогов, а 1 января 2024 года и вовсе приговорён к полугоду тюремного заключения за нарушение трудового законодательства. От тюрьмы банкира спасли апелляция, залог и – как это ни странно – репутация за пределами Бангладеш, ведь в западном мире Мухаммад Юнус – это коллекционер премий за борьбу с нищетой. Репутацию святого помогают поддерживать заметные связи с семейством Клинтонов, а конкретнее — с бывшим госсекретарём и кандидатом в президенты США Хиллари Клинтон, которая не раз заступалась за его бизнесы в Бангладеш. Строго говоря, чудо Мухаммада Юнуса – это чудо грамотной рекламы и сотворения неолиберального мифа о гениальном экономисте из трущоб. Благо, что собственную политическую никудышность горе-банкир в свои 84 года сознаёт здраво, и поэтому говорит о том, что после вверенных ему временных обязанностей без претензий уступит кресло премьер-министра. Учитывая нынешнее развитие событий, для стабильности региона важно, чтобы это кресло в принципе не сгорело в огне классовой, религиозной и этнической резни.
Наконец, за всеми новостями о бангладешских протестах потерялась вырисовывавшаяся столетиями линия Великобритании в регионе. Дело в том, что экс-метрополия занята притиркой нового правительства к британскому обществу и ваянием халтурного нарратива о беспорядках после убийства детей в Саутпорте. Хоть это не отменяет сопричастности лондонских элит к любым политическим ходам в бывших колониях, однако даёт предположить, что бесхребетный лейбористский Лондон банально не знает, какому мнению следовать в отношении Шейх Хасины. С одной стороны, у экс-премьерши предостаточно родственников с британским гражданством, а её племянница 9 июля даже заняла пост младшего министра по экономическим вопросам в новом правительстве Кира Стармера. С другой стороны, всплывший в газетах запрос Шейх Хасины о предоставлении политического убежища в Лондоне получил от британского МИДа уклончивый ответ. Дескать, при том, что Великобритания за всё хорошее и против всего плохого, фигуры типа Шейх Хасины «должны просить убежища в первой безопасной стране, в которую они попадают». Переводя с языка дипломатического на язык человеческий, Лондон делегировал обязанности разгребания шлака бангладешского конфликта Нью-Дели. Нужно же дать Индии шанс оправдать звание «крупнейшей демократии в мире»? А вот что Великобритании не нужно, так это давать лишний повод гуляющим по городским улицам исламским патрулям выбивать зубы бледной британской шпане. Прочитать «бездействие» Лондона можно и сложней. Многочисленные военные и гражданские контракты Индии и США, заключённые на излете лета 2023 года, стали для Великобритании неприятным сигналом о том, что Нью-Дели пытается уменьшить количество чего-либо британского, будь то оружие, финансы, технологии. Идущая вразрез с европейской повесткой покупка Индией российских углеводородов завершает картину оскорблённых джентльменов из Уайтхолла. Зону своей ответственности они желают превратить в зону чужой безответственности.
Пока что далёкая от России Бангладеш кажется такой же далёкой любому другому государству – вплоть до соседей: Индии и Мьянмы. Между тем события в стране бенгальцев нагнетаются: вслед за Шейх Хасиной в отставку подали верховный судья и глава местного центрального банка. Административный кризис соответственно нарастает и умножается на нескрываемое беззаконие на улицах. О ценности порядка заикается даже уголовник-премьер Мухаммад Юнус. Что хуже, сформированное им правительство не стесняется обвинять во всех невзгодах Бангладеш именно Шейх Хасину. Происходит и переписывание сюжета с отставкой премьерши. Сын Шейх Хасины говорит о том, что его мать с должности официально не уходила, а значит до сих пор остаётся первым лицом Бангладеш. В довесок новое правительство в Дакке намеревается Шейх Хасину арестовать.
До кульминации ещё далеко, но уже сейчас из бангладешского кризиса складываются три сценария. По первому из них временный премьер Мухаммад Юнус силами сбоящей государственной машины оперативно тушит конфессиональный конфликт и наводит порядок, так что крохотная страна в 170 миллионов человек избежит внутреннего геноцида по религиозному, социальному или национальному признаку. Второй сценарий не лучше: Шейх Хасина в возрасте семидесяти шести лет возвращается в Бангладеш и вновь обретает власть. В таком случае наиболее реалистичной здесь кажется поддержка от Индии по причине того, что новое правительство в Дакке обещает повернуться к Пекину лицом, а к Нью-Дели задом. При помощи индийских силовиков Шейх Хасина подавит что межконфессиональный конфликт, что возможный протест. В конце концов, третий вариант подразумевает договор между Мухаммадом Юнусом и премьер-министром Индии Нарендрой Моди. Взаимное соглашение о помощи если не прекратит религиозные чистки, то хотя бы не даст возникнуть многомиллионному кризису бенгальских беженцев. Индуист Моди, сознательно или случайно заработавший в бытность губернатором Гуджарата репутацию антиисламиста, сможет контролировать потоки мусульман, направляющиеся внутрь или из Бангладеш. Какой бы из сценариев ни воплотился в жизнь, Южная Азия пополнилась ещё одной страной, которая находится на волосок от разрухи. Наследуя кровавую историю местной государственности, кострище Бангладеш разгорается снова.
