Современный Запад — это цитадель ростовщической экономики, подобную модель представители данной цивилизации передают из поколения в поколение. Но обязаны ли все остальные народы слепо следовать её заветам?
Почему Западу не хватает устойчивости, и кто займёт его место
Самая большая проблема, с которой сталкиваются общества, всегда заключалась в том, как вести торговлю и кредитование, не позволяя торговцам и кредиторам зарабатывать деньги, эксплуатируя своих клиентов и должников. Все древние цивилизации признавали, что стремление к приобретению денег вызывает привыкание и действительно имеет тенденцию превращаться в предельно грубую эксплуатацию, и, следовательно, оно является социально вредным. Моральные ценности большинства обществ противостояли эгоизму, прежде всего в форме алчности и пристрастия к богатству, которые греки называли филаргурией – любовью к деньгам, сребролюбием. Отдельные лица и семьи, предающиеся демонстративному потреблению, как правило, подвергались остракизму, поскольку было признано, что богатство часто приобретается за счет других, особенно слабых.
Греческая концепция высокомерия включала в себя эгоистичное поведение, причиняющее вред другим. Алчность и жадность должны были быть наказаны богиней справедливости Немезидой, у которой было много ближневосточных предков, таких как Нанше из Лагаша в Шумере, защищавшая слабых от сильных, должника от кредитора.
Эта защита – то, что должны были обеспечить правители, служа богам. Вот почему они были наделены достаточной властью для защиты населения от долговой зависимости. Вожди, короли и священнослужители отвечали за распределение кредитов и посевных площадей, чтобы позволить мелким землевладельцам служить в армии и обеспечивать барщинную рабочую силу. Правители, которые вели себя эгоистично, могли быть свергнуты, их подданные могли сбежать, поддержать повстанцев или иностранных захватчиков, если последние обещали отменить долги и организовать справедливый передел земли.
Самой главной функцией ближневосточного царствования было провозглашение «экономического порядка», отмена долгов, согласно принципам мишарума и андурарума, что нашло отражение в Юбилейном году иудаизма. Не было никакой «демократии» в том смысле, что граждане избирали своих лидеров и администраторов, но «божественное правление» было обязано достичь скрытой экономической цели демократии: «защиты слабых от сильных».
Королевская власть опиралась на храмы и этические или религиозные системы. Основные религии, возникшие в середине первого тысячелетия до нашей эры, учения Будды, Лао-цзы и Зороастра, считали, что личные побуждения должны быть подчинены содействию общему благосостоянию и взаимопомощи.
Что казалось маловероятным 2500 лет назад, так это то, что аристократия военачальников завоюет западный мир. Создавая то, что стало Римской империей, олигархия взяла под свой контроль землю и, со временем, политическую систему. Она отменила королевскую или гражданскую власть, переложила финансовое бремя на низшие классы и ввергла население и промышленность в долги.
Это было сделано на чисто конъюнктурной основе. Не было никакой попытки идеологически защитить подобные изменения. Не было и намека на появление архаичного Милтона Фридмана, который популяризировал бы радикально новый моральный порядок, прославляющий алчность, утверждая, что жадность – это то, что движет экономикой, убеждая общество предоставить распределение земли и денег «рынку», контролируемому частными корпорациями и ростовщиками, вместо общественного регулирования со стороны правителей и священнослужителей – или, в более широком смысле, сегодняшнего социализма. Дворцы, храмы и гражданские правительства были кредиторами. Они не были вынуждены брать кредиты, чтобы функционировать, и поэтому не подвергались политическим требованиям класса частных кредиторов.
Но загон населения, промышленности и даже правительств в долги по отношению к олигархической элите – это именно то, что произошло на Западе, который сейчас пытается навязать всему миру современный вариант этого основанного на долгах экономического режима: неолиберальный финансовый капитализм, ориентированный на США. Вот в чем суть сегодняшней «новой холодной войны».
Согласно традиционной морали древних обществ, Запад – начиная с классической Греции и Италии примерно в VIII веке до нашей эры – понимался как пространство, населенное варварами. Он действительно находился на периферии древнего мира, когда сирийские и финикийские торговцы принесли идею процентного долга с Ближнего Востока в общества, где не было монархической традиции периодического списания долгов. Отсутствие сильной дворцовой власти и храмовой администрации позволило олигархиям-кредиторам появиться по всему средиземноморскому миру.
Греция оказалась завоеванной сначала олигархической Спартой, затем Македонией и, наконец, Римом. Именно алчная правовая система последнего, ориентированная на кредиторов, сформировала последующую западную цивилизацию. Сегодня финансиализированная система олигархического контроля, корни которой уходят в Рим, поддерживается и фактически навязывается американской дипломатией «новой холодной войны», военной силой и экономическими санкциями странам, пытающимся противостоять ей.
Олигархический захват классической древности
Чтобы понять, как Западная цивилизация развивалась по пути, который скрывал роковые семена своей собственной экономической поляризации, упадка и падения, необходимо признать, что, когда в исторических записях появляются классические Греция и Рим, Темная эпоха охватила экономическую жизнь от Ближнего Востока до восточного Средиземноморья с 1200 по около 750 года до нашей эры. Изменение климата, по-видимому, вызвало серьезную депопуляцию, положив конец линейной экономике Греции, и в этот период жизнь вернулась на более низкий уровень.
Некоторые семьи создали мафиозные автократии, монополизировав землю и привязав к ней рабочую силу с помощью различных форм принудительной клиентуры и долга. Прежде всего, это была проблема процентных долгов, которые ближневосточные торговцы принесли в эгейские и средиземноморские земли – без соответствующей практики аннулирования долгов, характерной для монархии.
Из этой ситуации вышли греческие реформаторы – «тираны», возникшие в VII-VI веках до н. э. от Спарты до Коринфа, Афин и греческих островов. Сообщается, что династия Кипселидов в Коринфе и аналогичные новые лидеры в других городах аннулировали долги, которые удерживали клиентов в рабстве на земле, перераспределили эту землю среди граждан и направили государственные расходы на инфраструктуру для развития торговли, открыв путь для гражданского развития и зачатков демократии. Спарта провела строгие «ликурганские» реформы, направленные против демонстративного потребления и роскоши. Поэзия Архилоха с острова Парос и Солона из Афин осуждала стремление к личному богатству как вызывающее зависимость, приводящее к высокомерию, причиняющему вред другим, и наказанию со стороны богини справедливости Немезиды. Дух этих сочинений был похож на вавилонский, иудейский и другие нравственные религии.
В Риме были легендарные семь царей (753-509 до н. э.), которые, как говорят, привлекали иммигрантов и мешали олигархии эксплуатировать их. Но богатые семьи свергли последнего царя. Не было религиозного лидера, который мог бы сдержать их власть, поскольку ведущие аристократические семьи контролировали священство. Не было лидеров, которые сочетали бы внутреннюю экономическую реформу с религиозной школой, и не было западной традиции списания долгов, подобной той, которую отстаивал Исус, пытаясь вернуть Юбилейный год в иудейской практике. Было много философов-стоиков, а религиозные амфиктионические места, такие как Дельфы и Делос, выражали религию личной морали, пытаясь избежать высокомерия.
Римские аристократы создали антидемократическую конституцию и сенат, а также законы, которые сделали долговую кабалу – и последующую потерю земли – необратимой. Хотя «политкорректная» этика заключалась в том, чтобы избегать участия в торговле и ростовщичестве, она не помешала появлению олигархии, которая захватила землю и обратила большую часть населения в рабство. Ко II веку до н. э. Рим завоевал весь Средиземноморский регион и Малую Азию, а крупнейшие «корпорации» представляли собой группы мытарей-сборщиков налогов, которые, как сообщается, грабили римские провинции.
У богатых всегда были способы лицемерно действовать в гармонии с альтруистической этикой, избегая выставляемой напоказ алчности, но при этом обогащаясь. Богатые люди западной Античности смогли примириться с такой этикой, избегая прямого кредитования и торговли сами, поручая эту «грязную работу» своим рабам или свободным людям, тратя доходы от такой деятельности на демонстративную филантропию (которая стала ожидаемым шоу в предвыборных кампаниях Рима). А после того, как христианство стало римской религией в IV веке н. э., за деньги можно было купить отпущение грехов путем соответствующих щедрых пожертвований Церкви.
Наследие Рима и финансовый империализм Запада
Что отличает западные экономики от более ранних ближневосточных и большинства азиатских обществ, так это отсутствие списания задолженности для восстановления общеэкономического баланса. Каждая западная нация унаследовала от Рима принципы кредиторской неприкосновенности долга, которые ставят требования кредиторов в приоритет и узаконивают постоянную передачу последним имущества неплатежеспособных должников. От древнего Рима до габсбургской Испании, имперской Великобритании и Соединённых Штатов западные олигархии присваивали доходы и земли должников, перекладывая налоги с себя на рабочую силу и промышленность. Это привело к жесткой экономии внутри страны и заставило олигархии стремиться к процветанию за счет иностранных завоеваний, чтобы получить от иностранцев то, что не производится отечественной экономикой, загнанной в долги и подчиняющейся правовым принципам, поддерживающим кредиторов, передающим землю и другую собственность классу рантье.
Испания в XVI веке награбила огромные партии серебра и золота из Нового Света, но это богатство утекало сквозь пальцы, растрачиваясь на войну вместо того, чтобы вкладываться в отечественную промышленность. Оставшись с крайне неравной и поляризованной экономикой, погрязшей в долгах, Габсбурги потеряли свое прежнее владение – Голландскую Республику, которая процветала как менее олигархическое общество и получала больше власти как кредитор, чем как должник.
Британия также стала примером аналогичного взлета и падения. Первая мировая война оставила ее с большими долгами за оружие перед собственной бывшей колонией, Соединёнными Штатами. Навязывая рабочим жесткую экономию внутри страны в стремлении выплатить эти долги, британский фунт стерлингов впоследствии стал сателлитом доллара США по условиям американского ленд-лиза во время Второй мировой войны и британского займа 1946 года. Неолиберальная политика Маргарет Тэтчер и Тони Блэра резко увеличила стоимость жизни за счет приватизации и монополизации государственного жилья и инфраструктуры, уничтожив былую промышленную конкурентоспособность Великобритании за счет повышения стоимости жизни и, следовательно, уровня заработной платы.
Соединённые Штаты пошли по аналогичной траектории чрезмерного имперского влияния за счет своей внутренней экономики. Их военные расходы за рубежом с 1950 года и далее вынудили доллар отказаться от золота в 1971 году. Этот сдвиг имел выгоду в виде введения «долларового стандарта», который позволил экономике США и ее военной дипломатии получить бесплатное содержание от остального мира, увеличив долларовый долг центральным банкам других стран без каких-либо практических ограничений.
Финансовая колонизация постсоветского пространства в 1990-х годах путем «шоковой терапии» приватизации, за которой последовало вступление Китая во Всемирную торговую организацию в 2001 году – в расчете на то, что Китай, как и ельцинская Россия, станет финансовой колонией США, – привела американскую экономику к деиндустриализации за счет перемещение рабочих мест в Азию. Жесткое навязывание однополярной системы, инициировавшее сегодня «новую холодную войну», привело Россию, Китай и другие страны к отказу от долларизованной торговой и инвестиционной системы, в результате чего Соединённые Штаты, Европа и НАТО страдают от жесткой экономии и углубляющегося неравенства, поскольку показатели долга частных лиц, корпораций и государственных органов стремительно растут.
Всего десять лет назад сенатор Джон Маккейн и президент Барак Обама охарактеризовали Россию как «бензоколонку с атомными бомбами». То же самое можно сказать и о Соединённых Штатах, основывающих свою мировую экономическую мощь на контроле над торговлей нефтью на Западе, в то время как их основными экспортными излишками являются сельскохозяйственные культуры и оружие. Сочетание финансового долгового рычага и приватизации превратило Америку в экономику с высокими издержками, она потеряла свое прежнее промышленное лидерство, как это ранее произошло с Великобританией. Соединенные Штаты в настоящее время пытаются жить в основном за счет финансовых доходов (процентов, прибыли от иностранных инвестиций и создания кредитов центральным банком для увеличения прироста капитала) вместо того, чтобы создавать богатство за счет собственного труда и промышленности, и их западные союзники стремятся делают то же самое. Они эвфемизируют эту систему, в которой доминируют США, как «глобализацию», но это просто финансовая форма колониализма, подкрепленная обычной военной угрозой применения силы и скрытой «сменой режима», чтобы помешать странам выйти из системы.
Эта имперская система, основанная на США и НАТО, стремится превратить все остальные страны в должников, дабы принудить их передать контроль над своей политикой Международному валютному фонду и Всемирному банку. Следование неолиберальным «советам» этих институтов приводит к долговому кризису, который заставляет валютный курс страны-должника обесцениваться. Затем МВФ «спасает» их от банкротства на «условиях», что они продадут общественное достояние и переложат налоги с богатых (особенно иностранных инвесторов) на рабочую силу.
Олигархия и долговая система являются определяющими характеристиками западных экономик. Иностранные военные расходы Америки и почти постоянные войны привели к тому, что ее собственная казна оказалась в глубоком долгу перед иностранными правительствами и их центральными банками. Таким образом, Соединённые Штаты идут по тому же пути, по которому шел испанский империализм, оставив династию Габсбургов в долгу перед европейскими банкирами, а участие Великобритании в двух мировых войнах в надежде сохранить свое доминирующее положение в мире оставило ее в долгах и положило конец ее былому промышленному преимуществу. Растущий внешний долг Америки поддерживается ее привилегией выпускать свой собственный долг в долларах по «долларовому стандарту» без каких-либо разумных ожиданий, что долги другим странам когда-либо будут выплачены – кроме как за счет создания ещё большего количества «бумажных долларов».
Это денежное изобилие позволило управленческой элите Уолл-стрита увеличить накладные расходы американских рантье за счет финансиализации и приватизации, увеличения стоимости жизни и ведения бизнеса, подобно тому, как это произошло в Великобритании при неолиберальной политике Маргарет Тэтчер и Тони Блэра. Промышленные компании отреагировали на это, переведя свои заводы в страны с более низкой оплатой труда, чтобы максимизировать прибыль. Но по мере деиндустриализации Америки и растущей зависимости от импорта из Азии американская дипломатия ведет «новую холодную войну», которая вынуждает самые производительные экономики мира отделиться от экономической орбиты США.
Растущий долг разрушает экономику, когда он не используется для финансирования новых капиталовложений в средства производства. Большая часть западных кредитов сегодня создается для взвинчивания цен на акции, облигации и недвижимость, а не для восстановления промышленного потенциала. В результате такого подхода – «долг без производства» – внутренняя экономика США оказалась перегружена долгами перед собственной финансовой олигархией. Несмотря на подпитку для американской экономики в виде продолжающегося увеличения ее официального долга перед иностранными центральными банками – без видимой перспективы выплаты ни международного, ни внутреннего долга, – ее долг продолжает расти, и экономика стала ещё более зависимой от заемных средств. Америка поляризовалась: огромное богатство сосредоточено в верхних слоях общества, в то время как большая часть экономики глубоко увязла в долгах.
Олигархические демократии неспособны защитить погрязшее в долгах население
Что сделало западные экономики олигархическими, так это их нежелание защитить собственных граждан от попадания в кредитную кабалу. Эти страны сохранили римское долговое законодательство, основанное на правах кредиторов, в первую очередь поставив приоритет интересов последних над имуществом должников. Один процент кредиторов превратился в политически могущественную олигархию, несмотря на номинальные демократические политические реформы, расширяющие избирательные права. Правительственные регулирующие органы были захвачены, а налоговая власть стала регрессивной, оставив экономический контроль и планирование в руках элиты рантье.
Рим никогда не был демократией. И в любом случае, Аристотель признавал, что демократии более или менее естественным образом эволюционируют в олигархии, которые претендуют на демократию в целях пиара, притворяясь, что все более высокая концентрация богатства в руках узкой группы лиц – к лучшему. Сегодняшняя риторика «просачивания» изображает деятельность банков и финансовых менеджеров как наиболее эффективный способ управления сбережениями для обеспечения процветания всей экономики, а не только для них самих.
Президент Байден и его неолибералы из Госдепартамента обвиняют Китай и любую другую страну, стремящуюся сохранить свою экономическую независимость и самостоятельность, в «автократизме». Их риторическая ловкость противопоставляет демократию автократии. То, что они называют «автократией», – это правительство, достаточно сильное, чтобы помешать ориентированной на Запад финансовой олигархии ввергнуть в долги население, а затем заполучить его землю и другую собственность в свои руки и руки американских и других иностранных покровителей.
За оруэлловским двоемыслием, когда олигархии называют «демократиями», следует определение «свободного рынка» как свободного для поиска финансовой ренты. Поддерживаемая США дипломатия ввергла страны в долги, вынудив их продать контроль над своей общественной инфраструктурой и превратить «командные высоты» своей экономики в возможности для извлечения монопольной ренты.
Эта риторика «автократия против демократии» похожа на риторику, которую использовали греческие и римские олигархии, когда обвиняли демократических реформаторов в стремлении к «тирании» (в Греции) или «царствованию» (в Риме). Именно греческие «тираны» свергли мафиозные автократии в VII-VI веках до н. э., проложив путь к экономическому и протодемократическому взлету Спарты, Коринфа и Афин. И именно римские цари построили свой город-государство, предложив гражданам самообеспечивающееся землевладение. Эта политика привлекла иммигрантов из соседних итальянских городов-государств, население которых было загнано в долговую кабалу.
Проблема в том, что западные демократии не доказали своей способности предотвращать возникновение олигархий и поляризацию распределения доходов и богатства. Со времен Рима олигархические «демократии» не защищали своих граждан от кредиторов, стремящихся присвоить себе землю, ее доходность от аренды и общественное достояние.
Если мы спросим, кто сегодня проводит в жизнь политику, направленную на сдерживание олигархии с целью защиты средств к существованию граждан, ответ будет таков: это делают социалистические государства. Только сильное государство способно обуздать финансовую и жадную до ренты олигархию. Посольство Китая в Америке продемонстрировало это в своем ответе на описание президентом Байденом Китая как автократии:
Придерживаясь менталитета времен «холодной войны» и логики гегемона, США проводят блоковую политику, придумывают нарратив «демократия против авторитаризма»... и наращивают двусторонние военные союзы в явной попытке противостоять Китаю.
Руководствуясь философией, ориентированной на людей, со дня своего основания... Партия неустанно работает в интересах народа и посвятила себя реализации стремлений людей к лучшей жизни. Китай продвигает всеобщую народную демократию, продвигает правовую защиту прав человека и поддерживает социальное равенство и справедливость. Китайский народ теперь пользуется более полными, широкими и всеобъемлющими демократическими правами.
Почти все ранние незападные общества имели защиту от появления ростовщиков и рантье-олигархов. Вот почему так важно признать, что то, что стало западной цивилизацией, представляет собой разрыв с Ближним Востоком, Южной и Восточной Азией. Каждый из этих регионов имел свою собственную систему государственного управления, чтобы сохранить свой социальный баланс от коммерческого и денежного богатства, которое угрожало разрушить экономический баланс. Но экономический характер Запада формировался олигархиями-рантье. Римская республика обогатила свою олигархию, лишив богатства завоеванных ею регионов, в результате чего они обнищали. Это остается экстрактивной стратегией последующего европейского колониализма и, совсем недавно, ориентированной на США неолиберальной глобализации. Целью всегда было «освободить» олигархии от ограничений, сдерживающих их своекорыстие.
Главный вопрос в том, для чего и для кого существует «свобода»? Классическая политическая экономия определяла свободный рынок как институт, независимый от незаработанного дохода, во главе которого стоит земельная рента и другая природная рента, монопольная рента, финансовый интерес и связанные с ним привилегии кредиторов. Но к концу XIX века олигархия рантье спонсировала финансовую и идеологическую контрреволюцию, изменив определение свободного рынка как свободного для рантье для извлечения экономической ренты – т. е. незаработанного дохода.
Этот отказ от классической критики доходов рантье сопровождался изменением определения «демократии», чтобы потребовать наличия «свободного рынка» антиклассической олигархической разновидности рантье. Вместо того, чтобы правительство было экономическим регулятором в общественных интересах, государственное регулирование кредита и монополий демонтируется. Это позволяет компаниям взимать все, что они хотят, за предоставленные кредиты и продукты, которые они продают. Приватизация привилегии создания кредитных денег позволяет финансовому сектору взять на себя роль распределения собственности.
Результатом стала централизация экономического планирования на Уолл-стрит, в Лондонском Сити, на Парижской бирже и в других имперских финансовых центрах. Вот в чем суть сегодняшней «новой холодной войны»: защита этой системы неолиберального финансового капитализма, ориентированного на США, путем разрушения или изоляции альтернативных систем Китая, России и их союзников, в то же время стремление к дальнейшей финансиализации бывшей колониальной системы, путем спонсирования власти кредиторов вместо защиты должников, навязывания обремененной долгами жесткой экономии вместо роста и изъятия имущества в результате потери права выкупа или принудительной продажи.
Неужели Западная цивилизация далеко ушла от идеалов Античности?
Что так важно в экономической поляризации Рима, которая возникла в результате сосредоточения процентного долга в хищных руках класса кредиторов, так это то, насколько радикально его олигархическая правовая система, поддерживающая последних, отличалась от законов куда более ранних обществ, которые сдерживали кредиторов и рост долгов. Возвышение кредиторской олигархии, которая использовала свое богатство для монополизации земли и захвата власти в правительстве и судах (не стесняясь применять силу и целенаправленные политические убийства против потенциальных реформаторов), было предотвращено на протяжении тысячелетий на всем Ближнем Востоке и в других азиатских странах. Но эгейской и средиземноморской периферии не хватало экономических сдержек и противовесов, которые обеспечивали устойчивость в других странах Ближнего Востока. Что отличало Запад с самого начала, так это отсутствие у него правительства, достаточно сильного, чтобы сдержать появление и господство кредиторской олигархии.
Все древние экономики работали в кредит, накапливая долги за урожай в течение сельскохозяйственного года. Войны, засухи или наводнения, болезни и другие сбои часто препятствовали выплате накопившихся долгов. Но ближневосточные правители аннулировали долги на определенных условиях. Это спасло их граждан-солдат и барщинных рабочих от передачи своих земель в руки кредиторов, которые были признаны потенциальной силой, конкурирующей с дворцом. К середине первого тысячелетия до нашей эры долговая кабала сократилась до незначительного явления в Вавилонии, Персии и других ближневосточных царствах. Но Греция и Рим были в эпицентре полувековых народных восстаний, требовавших списания долгов и освобождения от долговой кабалы.
Только римские цари и греческие тираны на какое-то время смогли защитить своих подданных от долговой кабалы. Но, в конечном счете, они проиграли олигархиям-кредиторам-военачальникам. Таким образом, урок истории заключается в том, что для предотвращения возникновения олигархий, использующих требования кредиторов и захват земель для превращения граждан в должников, арендаторов, клиентов и, в конечном счете, в рабов, требуется сильная государственная регулирующая власть.
Усиление контроля кредиторов над современными правительствами
Дворцы и храмы по всему древнему миру были разрушены. Только на Западе появился класс частных кредиторов. Спустя тысячелетие после падения Рима новый банковский класс вынудил средневековые королевства влезть в долги. Международные банковские семьи использовали свою власть, чтобы получить контроль над государственными монополиями и природными ресурсами, подобно тому, как кредиторы получили контроль над отдельными землями в древности.
Первая мировая война привела к тому, что западные экономики достигли беспрецедентного кризиса в результате межсоюзнических долгов и немецких репараций. Торговля прекратилась, и западные экономики впали в депрессию. Их вытащила Вторая мировая война, и на этот раз после окончания войны не было введено никаких репараций. Вместо военных долгов Англия просто была обязана открыть свою зону фунта стерлингов для американских экспортеров и воздержаться от оживления своих промышленных рынков путем девальвации фунта стерлингов в соответствии с условиями Ленд-лиза и британского займа 1946 года, как отмечалось выше.
Запад вышел из Второй мировой войны относительно свободным от частных долгов – и полностью под доминированием США. Но с 1945 года объем долга увеличился в геометрической прогрессии, достигнув масштабов кризиса в 2008 году, когда лопнул пузырь «мусорных ипотек», возникли массовое банковское мошенничество и финансовые долговые пирамиды, обременяя США, а также европейские и глобальные экономики Юга.
Федеральный резервный банк США монетизировал 8 триллионов долларов, чтобы спасти запасы финансовой элиты в акциях, облигациях и пакетных ипотечных кредитах на недвижимость, вместо того чтобы спасать жертв «мусорных ипотечных кредитов» и чрезмерно задолжавших зарубежных стран. Европейский центральный банк сделал почти то же самое, чтобы спасти самых богатых европейцев от потери рыночной стоимости их финансового богатства.
Но было уже слишком поздно спасать экономику США и Европы. Длительное накопление долга после 1945 года исчерпало себя. Экономика США деиндустриализирована, ее инфраструктура разрушается, а население настолько погрязло в долгах, что для поддержания уровня жизни остается мало располагаемого дохода. Подобно тому, как это произошло с Римской империей, американский ответ заключается в попытке сохранить процветание своей собственной финансовой элиты путем эксплуатации других стран. Это цель сегодняшней дипломатии «новой холодной войны». Она включает в себя извлечение экономической дани путем дальнейшего втягивания иностранных экономик в долларизированный долг, который они должны платить, ввергая себя в депрессию и жесткую экономию.
Это подчинение изображается ведущими экономистами как закон природы и, следовательно, как неизбежная форма равновесия, при которой экономика каждой страны получает «то, чего она стоит». Сегодняшние основные экономические модели основаны на нереалистичном предположении, что все долги могут быть выплачены без поляризации доходов и богатства. Предполагается, что все экономические проблемы самоизлечиваются «магией рынка» без какой-либо необходимости вмешательства гражданской власти. Государственное регулирование считается неэффективным, а следовательно, и ненужным. Это оставляет кредиторам, захватчикам земли и приватизаторам свободу действий, чтобы лишать других их свободы. Это изображается как конечная судьба сегодняшней глобализации и самой истории.
Конец истории? Или просто финансиализации и приватизации Запада?
Неолиберальная претензия заключается в том, что приватизация общественного достояния и предоставление финансовому сектору возможности осуществлять экономическое и социальное планирование в целевых странах принесет взаимовыгодное процветание. Предполагается, что это сделает добровольным подчинение иностранных государств мировому порядку, ориентированному на США. Но фактический эффект неолиберальной политики заключался в поляризации экономик Глобального Юга и в том, что они подвергались обремененной долгами жесткой экономии.
Американский неолиберализм утверждает, что приватизация, финансиализация Америки и передача экономического планирования от правительства к Уолл-стрит и другим финансовым центрам являются результатом дарвиновской победы, достигшей такого совершенства, что это «конец истории». Как будто у остального мира нет альтернативы, кроме как признать контроль США над глобальной (то есть неоколониальной) финансовой системой, торговлей и социальной организацией. И чтобы добиться этого, дипломатия США стремится подкрепить свой финансовый и дипломатический контроль военной силой.
Ирония заключается в том, что дипломатия США сама по себе помогла ускорить международную реакцию на неолиберализм, объединив правительства, достаточно сильные, чтобы подхватить давнюю историческую тенденцию, согласно которой правительства наделены полномочиями предотвращать разрушительную олигархическую динамику, препятствующую прогрессу цивилизации.
XXI век начался с того, что американские неолибералы вообразили, будто их финансиализация и приватизация с привлечением заемных средств завершат долгий подъем человеческой истории как наследие классической Греции и Рима. Неолиберальный взгляд на древнюю историю перекликается с взглядами античных олигархий, порочащих римских королей и «тиранов»-реформаторов Греции как угрожающих слишком сильным государственным вмешательством, когда они стремились освободить граждан от долговой кабалы и установить самообеспечение землевладения. То, что рассматривается как решающая точка взлета, – это «гарантия контрактов» олигархии, дающая кредиторам право экспроприировать имущество должников. Это действительно оставалось определяющей характеристикой западных правовых систем на протяжении последних двух тысяч лет.
Реальный конец истории означал бы, что реформы прекратятся в каждой стране. Эта мечта казалась близкой, когда американским неолибералам была предоставлена свобода действий по преобразованию России и других постсоветских государств после распада Советского Союза в 1991 году. Они начали с шоковой терапии, приватизирующей природные ресурсы и другие государственные активы в руках ориентированных на Запад клептократов, регистрирующих общественное богатство на свои имена – и обналичивающих его, продавая свои доходы американским и другим западным инвесторам.
Предполагалось, что «конец истории» Советского Союза закрепит «конец истории» Америки, показав, насколько тщетными были бы попытки стран создать альтернативный экономический порядок, основанный на государственном контроле над деньгами и банковским делом, здравоохранении, бесплатном образовании и других субсидиях на основные нужды, свободных от долгового финансирования. Вступление Китая во Всемирную торговую организацию в 2001 году рассматривалось как подтверждение заявления Маргарет Тэтчер о том, что нет альтернативы новому неолиберальному порядку, спонсируемому американской дипломатией.
Конечно, экономическая альтернатива существует. Оглядываясь на древнюю историю, мы видим, что главной целью древних правителей от Вавилонии до Южной и Восточной Азии было не допустить, чтобы торговая и кредиторская олигархия ввергла население в долговую кабалу и крепостное право. Если бы неамериканский евразийский мир сейчас следовал этой основной цели, это было бы возвращением хода истории к его дозападному курсу. Это не стало бы «концом истории», но вернуло бы незападный мир к основным идеалам экономического равновесия, справедливости и равноправия.
Сегодня Китай, Индия, Иран и другие евразийские экономики сделали первый шаг в качестве предварительного условия для построения многополярного мира, отвергнув настойчивые требования Америки присоединиться к торговым и финансовым санкциям США против России. Эти страны понимают, что если Соединённые Штаты смогут разрушить экономику России и заменить ее правительство ориентированными на США ставленниками Ельцина, то остальные страны Евразии будут следующими на очереди.
Единственным возможным способом действительно установить «конец истории» было бы уничтожение американскими военными каждой нации, ищущей альтернативу неолиберальной приватизации и финансиализации. Дипломатия США настаивает на том, что история не должна идти по какому-либо пути, который не привел бы к ее собственной финансовой империи, правящей через клиентские олигархии. Американские дипломаты надеются, что их военные угрозы и поддержка прокси-армий заставят другие страны подчиниться неолиберальным требованиям – чтобы избежать бомбардировок или «цветных революций», политических убийств и военных захватов в стиле Пиночета. Но единственный реальный способ положить «конец истории» – это атомная война, которая положит конец человеческой жизни на этой планете.
«Новая холодная война» разделяет мир на две противоположные экономические системы
Опосредованная война НАТО на Украине против России является катализатором раскола мира на две противоположные сферы с несовместимыми экономическими философиями. Китай, страна, развивающаяся наиболее быстрыми темпами, рассматривает деньги и кредит как общественную услугу, выделяемую правительством, вместо того чтобы позволить банкам приватизировать монопольную привилегию создания кредитов, что приводит к тому, что они вытесняют правительство в качестве экономического и социального планировщика. Эту денежную независимость, полагаясь на создание собственных внутренних денег (вместо заимствования у США виртуальных долларов) и деноминирование внешней торговли и инвестиций в своей собственной валюте, а не в долларах, рассматривают как экзистенциальную угрозу американскому контролю над мировой экономикой.
Неолиберальная доктрина США призывает к завершению истории путем «освобождения» богатых классов от правительства, достаточно сильного, чтобы предотвратить поляризацию богатства и окончательный упадок общества. Введение торговых и финансовых санкций против России, Ирана, Венесуэлы и других стран, которые сопротивляются американской дипломатии и, в конечном счете, военной конфронтации, – это то, как Америка намерена «распространить демократию» с помощью НАТО от Украины до Китайского моря.
Запад в своей американской неолиберальной итерации, похоже, повторяет модель заката и падения Рима. Концентрация богатства в руках одного процента населения всегда была траекторией развития западной цивилизации. Это результат того, что классическая древность пошла по неверному пути, когда Греция и Рим допустили неумолимый рост долга, что привело к закабалению большей части населения и превращению его в рабов землевладельческой кредиторской олигархии. Это динамика, заложенная в ДНК того, что называется Западом и его «гарантией контрактов» без какого-либо государственного надзора в общественных интересах. Лишая процветания дома, эта динамика требует постоянного стремления к получению экономического изобилия (буквально «притока») за счет колоний или стран-должников.
Соединённые Штаты посредством своей «новой холодной войны» стремятся получить именно такую экономическую дань от других стран. Грядущий конфликт может продлиться, возможно, двадцать лет, и он определит, какая политическая и экономическая система будет в мире. Речь идёт не только о гегемонии США и их долларизованном контроле над международными финансами и созданием денег. Политически спорной является идея «демократии», которая стала эвфемизмом для агрессивной финансовой олигархии, стремящейся навязать себя во всем мире путем хищнического финансового, экономического и политического контроля, подкрепленного военной силой.
Как я пытался подчеркнуть, олигархический контроль над правительством был отличительной чертой западной цивилизации со времен классической древности. И ключом к этому контролю была оппозиция сильному правительству, то есть гражданскому правительству, достаточно могущественному, чтобы помешать олигархии кредиторов появиться и монополизировать контроль над землей и богатством, превратившись в наследственную аристократию, класс рантье, живущий за счет земельной ренты, процентов и монопольных привилегий, которые гнетут население посредством жесткой экономии.
Однополярный порядок, ориентированный на США, надеющийся «покончить с историей», отражал основную экономическую и политическую динамику, которая была характерна для западной цивилизации с тех пор, как классические Греция и Рим пошли по пути, отличному от ближневосточной матрицы в первом тысячелетии до нашей эры.
Чтобы спастись от того, чтобы оказаться втянутыми в водоворот экономического разрушения, охватывающий сегодня государства Запада, страны быстро растущего евразийского мира разрабатывают новые экономические институты, основанные на альтернативной социальной и экономической философии. Поскольку Китай является крупнейшей и наиболее быстрорастущей экономикой в регионе, его социалистическая политика, вероятно, окажет влияние на формирование этой возникающей незападной финансовой и торговой системы.
Вместо приватизации Западом базовой экономической инфраструктуры для создания частных состояний за счет извлечения монопольной ренты, Китай держит этот процесс в государственных руках. Его большое преимущество перед Западом заключается в том, что он рассматривает деньги и кредиты как общественную услугу, которую должно выделять правительство, вместо того чтобы позволять частным банкам создавать кредиты, при этом увеличивая долги без расширения производства для повышения уровня жизни. Китай также сохраняет здравоохранение и образование, транспорт и связь в государственных руках, рассматривая их в качестве основных прав человека.
Социалистическая политика Китая во многих отношениях является возвращением к основным идеям жизнестойкости, которые характеризовали большинство цивилизаций до классической Греции и Рима. КНР создала государство, достаточно сильное, чтобы противостоять появлению финансовой олигархии, получающей контроль над землей и доходными активами. Напротив, сегодняшние западные экономики в точности повторяют то олигархическое стремление, которое поляризовало и разрушило экономики классической Греции и Рима, а Соединённые Штаты служат современным аналогом Рима.
Перевод: Katehon
Оригинал публикации
