«Не говори мне о любви, на это делают рубли» Ю.Г.
- А почему бы нам с вами не озвучить пары слов о 1990-х годах?
– Что ты! Что ты! – тут же зашикают на тебя из под дивана, из солонок и перечниц и ещё, Бог знает, откуда.
Это табуированное предложение.
Моей дурной голове, однако ж, доводилось его озвучивать, да ещё в той среде, в которой обычно не принято такое высказывать, а если и высказываются, то разговор на данную тему никак не «портит нервную систему», а сводиться лишь к ностальгической музыке, романтическим мотивам и вздохам о том «сколько свободы нам удалось тогда проглотить».
– Про девяностые? Чего о них говорить то? – скажет тебе на твоё предложение один.
– Пошёл в ж...! – ответит другая, да потом ещё и добавит, - там было моё прекрасное детство.
– Мне тогда жилось лучше, чем теперь, - разоткровенничается третий, - я чувствовал себя безопаснее.
И всё! Больше они ничего не скажут.
Не скажут они про перестройку и её последствия, которые бурным потоком захлестнули всех, от мала до велика, не скажут они про вооруженные конфликты на территории бывшего СССР, в которых погибли десятки тысяч наших с вами соотечественников, не скажут они про то, как танки выезжали на набережную в центре Москвы и стреляли по Белому дому, не скажут про то, как «скакал» и «обваливался» рубль, погружая всё вокруг в пучину безденежья, не скажут про то, как большая часть народа в одночасье остался ни с чем. Подобные события перечислять можно ещё долго, да бесполезное это занятие. Единственно, чего возможно от них добиться в ответ – общих фраз про «так было надо» или про «не вписались в «рыночек».
Вы думаете из них никто ничего не помнит или не знает про девяностые? Конечно знают, конечно помнят и всё понимают. Просто это клад. Их клад.
Они спрятали, закопали эти знания, так как история день за днём показывает и им, и нам с вами, что всё произошедшее в девяностые годы ужасно, а ужас нужно забыть, или лучше заменить другим ужасом, «байка-совковым» например, чтобы он не бил по ним.
– Ну что ж, товарищ и друг Панкратий, берём лопаты?
– Зачем? – поднимет в удивлении на меня глаза Панкратий.
– Будем клад откапывать.
