Крутицкий – в старости своей растерянный и нелепый, будет противоположен персонажу из пьесы Стоппарда: и Киндинов, словно стягивая их возможностями дара и мастерства, демонстрирует диапазон, который завораживает.
Что ж – когда-то и преступник Брокман завораживал в шпионской советской эпопее про резидента: уж больно хорош был Киндинов: отщепенец мира, неважно, что роль…по идее… была негативно окрашена, блеск исполнения, естественность актёрского дыхания были велики.
Вот богослов, Сайман Роллз, становящийся обладателем уникального бриллианта, не ведающий, что судьба уже уготовила ему расправу, не слишком внимательно отнёсшийся к сложным предупреждениям праздного принца Флоризеля…
Сколько обаяния!
И – как условно богословие, не выдерживающее напора тайной страсти, владевшей оказывается человеком изначально.
Киндинов мастерски показывает различные изломы, присущие тому, или иному характеру.
«Романс о влюблённых» звучал когда-то…романтикой нежности, тайнописью светлого человеческого огня; тогда как «Золотая мина», представляющая качественно-развлекательный аспект советского кино, выводила Киндинова благородным капитаном милиции…
Маятник необходим.
Его метафизический вариант актёр воплощает, как будто, собственными толкованиями той, или иной роли, и Киндинов блестяще – жизнью всей – показывает, как это делается.
