Самым главным событием мировой политики за последние дни стал, разумеется, визит президента Путина в Магадан. Глава государства посетил завод, на котором из рыбьей требухи делаются витамины и полные полезных веществ капсулы. На обратном пути кремлёвский резидент сделал небольшой крюк и куда-то там заехал, дабы с кем-то там встретиться. В прошлом номере «Завтра» выходил разбор предварительных условий, с которыми стороны подходят (или не подходят, как не приглашённая на ту встречу Европа) к саммиту на Аляске, прошедшему 15 августа. По существу к этим условиям и высказанным прогнозам добавить нечего: отсутствие обещанных Дональдом прорывов сразу по итогу встречи многие глобалистские СМИ поспешили записать в заслугу Путину, но небывалая глубина погружения в вопрос и на удивление вменяемые комментарии по итогу показали, что выше головы в своём стремлении добиться результата прыгнул именно американец – иные неглупые люди даже подумали, что нью-йоркский телепродюсер, протестант, риелтор и друг Джеффри Эпштейна совершенно искренне хочет остановить кровопролитие просто из чувства гуманизма.
Встречу с Трампом называли «исторической», «эпохальной», «сверхважной», и в значительной степени так оно и есть. Но политические аспекты саммита в Анкоридже, уже множество раз описанные в мировой и в российской прессе, в том числе в «Завтра», лежат на поверхности. Да, диалог президентов России и США даже после этой встречи кажется чем-то немыслимым после того, как в бесконечно далёком декабре 2021-го вашингтонский старец напоказ проигнорировал наличие у крупнейшей страны мира собственных интересов, и восприятие Москвы как субъекта международного воздействия, а не сгустка чистого зла, стало нормой на всём просторе от Нарвы до Сан-Диего.
Да, тряска в украинском сегменте соцсетей была почти так же прекрасна и сладка, как паника в кругах европейской бюрократии, устремившейся организованной толпой в понедельник в Вашингтон. Да, поэзия доброго контакта самого неумолимо последовательного и самого неприлично ветреного политиков современности долго будет отзываться в рапсодиях бардов. Сама по себе встреча была полна символов и театральных жестов: от авиашоу, устроенного эскадрильей с огромным бомбардировщиком «Б-2» во главе (похожий недавно бомбил иранскую пустыню), и уязвившей тысячи киберукраинцев красной ковровой дорожки для Путина (в нормальных странах президенты прилетают эконом-классом и стоят в очереди на паспортном контроле) до почти синхронного прибытия самолётов с президентами на базу Элмендорф-Ричардсон, чтобы никто не оказывался в положении ждущего, и парковки истребителей сопровождения ровным рядком. Кстати, Уилдс Ричардсон, в честь которого названа база, вторгался в Архангельск в 1919 году.
После рукопожатий Дональд и Владимир сели в машину, проехали до места проведения переговоров в формате «три-на-три» (изначально об этом речи не шло, но американцы настояли в последний момент), после чего, улыбаясь и пожимая руки, разъехались без итогового заявления и даже без обеда – последнее, учитывая то, как кормили там московских журналистов, объяснимо. Вот и всё. Никаких обещанных Трампом сделок сразу по итогам встречи, никаких исторических прорывов, никаких шокирующих заявлений – только привычный вой транснациональной прессы о том, что Трамп всё слил и Путин его победил, перемежавшийся всхлипываниями онлайн-украинствующих о том, как пан Дональд предал своих верных холопов. Словом, в результате зрелищной и кинематографичной встречи – а президент-продюсер знает своё дело – не произошло никаких сюрпризов.
Сюрпризы пошли потом. На понедельник в Вашингтон вызвали гражданина Зеленского. По всем внешним признакам предполагалось, что Трамп, взявший на себя роль арбитра, медиатора и беспристрастного судьи во главе страны, поставившей Киеву почти всё, должен донести до украинского президента условия «ужасной сделки», в случае отказа от которой станет ещё хуже. Вслед за Зеленским в американский столичный округ устремилась половина Европы: британский премьер, французский президент, брюссельская несушка, германский канцлер и примкнувший к ним горячий финский парень. Особенности поведения Трампа позволяли предположить, что после встречи со всем этим карнавалом он начнёт транслировать уже их коллективную точку зрения точно так же, как после встречи с Путиным начал транслировать позицию Москвы. Но нет: с самого утра понедельника Дональд был хмур и резок, обещал не менять принятых решений и в рамках того дня – а для него это дорогого стоит – обещание сдержал: по итогам встречи сначала с Зеленским, а потом и с остальными европейскими руководителями точно так же ничего не озвучили и точно так же не пообедали, но дорогие гости уехали из Вашингтона в плохом настроении, а самый дорогой гость, надевший по такому случаю некое подобие пиджака, странным образом совмещал подобострастную риторику с серым поникшим лицом. И никто ни с кем не поругался.
Качественным изменением – если судить по состоянию на вечер понедельника, а то ведь в Белом доме всё может поменяться – стала договорённость между Москвой и Вашингтоном продолжать переговоры на уровне представителей. Договорённость эта была достигнута с Путиным, звонок которому был совершён прямо по ходу переговоров с европейцами. После отрицавшей ранее высказанные идеи о скором проведении тройного саммита подобной специфичности со стороны американского президента высказываемые его гостями идеи о срочном проведении встречи в формате «трое в лодке» звучали фантомным эхом.
Но для европейских руководителей – а к ним, исполняя давнюю мечту любого малороссийского сепаратиста, принадлежит и Зеленский – требование тройной встречи или даже саммита тет-а-тет давно превратилось в навязчивую идею, которую принято попугаем повторять как мантру.
Точно такой же идеей является прекращение огня для проведения переговоров – с этим всё давно понятно, такой нехитрой хитростью Запад надеется предоставить ВСУ передышку, необходимую тем для проведения реформы управления, подтягивания кадровых и материальных резервов, а также для сбития темпа нашего наступления. Про это требование вскоре после встречи в Белом доме все на время забыли, и даже украинский президент заявил, что переговоры боям не помеха.
Но зацикленность на встрече Путина и Зеленского осталась – более того, несмотря на слова о переговорах на уровне представителей, следует ожидать скорого возврата к этой зацикленности и Трампа – и объясняется она, кажется, банальными порядками обезьяньей иерархии западной дипломатии и неуступчивостью российской позиции в ключевом, пускай и не слишком часто проговариваемом, моменте. Этот момент состоит вот в чём: Украина – не субъект. Это понимаем мы, помнящие про схематозы «БлэкРок», «Бурисмы», «Мундис» и прочих «Синтоний», про дела ЦРУ и МИ-6, про английский проект Интермариума и французский коридор в Одессу – и это подавно понимают на той стороне. Но если Украина несубъектна, то кто субъектен? Явно не размытые понятия типа «глобалистской сети», «конгломерата западных дипломатий», «Открытого общества» или «Пяти глаз» - нет, в рамках понятий, на которых строится взаимодействие государств, ответ должен быть куда проще и куда твёрже. Так и получается, что на фоне мелкомасштабности всяких Англий, Франций и прочих Эстоний единственным, кто мог бы претендовать на руководство столь крупным проектом, являются Штаты.
Потому и носятся со встречей Путина с Зеленским как с писаной торбой – это, во-первых, легитимизирует засидевшегося на своём посту киевского руководителя как признанного даже врагами главу государства, а во-вторых, укрепит Украину как полноценную сторону конфликта, говорящую и действующую от своего имени и из своих интересов.
Из этой уловки следует ряд гибельно ошибочных выводов: Америка имеет полное право выносить вердикты и принимать решения как объективный и беспристрастный судья (будто бы это не американские танки горели в Запорожье). Европа является просто инициативной группой поддержки, но никак не стороной конфликта, так что на европейские подписи под потенциальным мирным договором можно смотреть как на гарантии честных понятых – ведь это так хорошо сработало в 2015 году.
Украина же, так уж и быть, может согласиться с объективной действительностью поля боя, вынести на скорое голосование в свой парламент идею отменить запрет русского языка и что-нибудь придумать с выборами, воткнув в и без того наполненную группами иностранного влияния Раду ещё и фракцию трампистов.
Такой расклад радикально не соответствует интересам Москвы – потому-то наши представители в своих контактах с американцами постоянно давят на точки, признаваемые другой стороной ошибочными, выбивают формальное признание собственной неправоты пускай даже в формате «глупая администрация Байдена наломала дров».
Сведение комплекса вопросов вокруг Украины конкретно к Украине и её национал-шизофреническим порывам самоубиваться до морковкина заговенья концептуально неправильно, ведь война, ведущая отчёт с ультиматума от декабря 2021-го, ставит целью совсем не это. Потому-то любой разговор про опухоль на наших юго-западных границах неизбежно уходит на уровни всё выше и выше, отрываясь от частного случая киевского недуга, так что ведущиеся все эти месяцы контакты между Москвой и Вашингтоном затрагивают свой формальный повод лишь по касательной. И именно поэтому российский президент не проявляет никакого интереса ко встрече с украинским президентом: эта встреча принципиально важна врагу.
Вся эта эпопея с двумя встречами в Штатах привела к парадоксальному исходу. В попытках переманить на свою сторону Дональда обе стороны тянут время, то выдавливая его из рамок разрешения конфликта, то втягивая его в новые обязательства. Но растягивание конфликта играет на руку лишь одной стороне, а у Европы больше нет рычагов давления. Нет новых страшных-ужасных санкций, нет всерьёз воспринимаемых угроз ввести войска, нет новой номенклатуры непоставленного вооружения – если, конечно, не считать «украинскую баллистическую ракету», подозрительно напоминающую британскую разработку от компании «Миланион». Поэтому все топчутся на месте.
Но формальное согласие двигаться к демаркации получено, театральные жесты совершены, и фактически по результату этих безрезультатных интриг первый шаг сделан. Впереди ещё много шагов, потому что дело вовсе не в Украине, а в архитектуре защищённости. Лучшие позиции для Москвы в рамках этой архитектуры сейчас отвоёвываются нашей армией под Красноармейском.
