Иван Голубничий — известный русский поэт, чьё творческое становление происходило на стыке эпох, в годы государственной смуты и помрачения национального духа. В его поэтическом мире ярко отразились трагические противоречия нашего времени, боль и горечь от распада советской цивилизации, утрата великих онтологических смыслов, неизбывное и безнадёжное стремление к красоте и правде, к невозможному идеалу. В его стихах строгие формы классической русской традиции органично сочетаются с экзистенциальными мотивами и апокалипсическими предчувствиями русских модернистских течений начала двадцатого столетия. Устремлённость к мировой гармонии, максимализм мировосприятия, культ стихотворной формы — вот, пожалуй, главные черты его поэтического стиля.
Талантливый публицист, пишущий статьи на злободневные темы современности, Иван Голубничий в своей поэзии всегда дистанцировался от "злобы дня", выражая своё мироощущение только через поэтические образы и музыку русского стиха. Тем не менее, благодаря личностной подлинности, патриотическая позиция его лирического героя, его неразрывная связь с судьбой России всегда были ясны и однозначны. Иван Голубничий — давний друг и автор газеты "Завтра". Публикуя подборку его стихов, отражающих разные периоды его творчества, мы желаем ему вдохновения и новых творческих взлётов.
* * *
Любимых слов прекрасная тщета,
Мерцанье тайн в трепещущей строке,
Премудрых книг святая нищета,
Тревожное гаданье по руке —
Как мерное качанье в гамаке…
Холодных дней однообразный ход,
Сомнительный, непонятый никем,
Но кое-как прожитый старый год,
И те же трещины на потолке —
Как тихое течение в реке…
И всё глядишь на тёмный небосвод
И грезишь о забытом уголке.
Там всё как здесь — и розовый восход,
И белые туманы вдалеке,
Как тени уходящих налегке…
* * *
…И было так: молились до утра,
А после пили до кошмарных грёз,
И странно коротали вечера.
И год прошёл, но счастья не принёс.
А помнишь, как сияли небеса
Ответом на мучительный вопрос?
Горели подмосковные леса,
Спокойно спал палач в своём дому,
И сумасшедший слышал голоса.
И Август плыл в удушливом дыму,
Безжалостно сжигая эту твердь,
Сомнительный, ненужный никому…
Я раньше думал — так приходит смерть.
* * *
Вечер. Шкаф платяной —
Треснули зеркала.
Детский смех за стеной.
Пыль на краю стола.
Лампа. Унылый свет
Вырвет картины клок:
Стены, сухой паркет,
В трещинах потолок.
Книги. Такая муть!
Крест. Охраняет дом…
И ледяная жуть
За ледяным окном.
Слышишь — с больных небес
Стоны сквозь дождь и снег?
Это бездомный бес
Ищет себе ночлег.
* * *
Не тайны шумных городов,
Не суета чужих гостиных,
Не тяжкий путь в местах пустынных
К пределам вечных холодов,
Не прозябанье у камина
В потёмках прожитых годов…
А просто так — вино в бокале,
Свечной огарок на столе,
И чтобы звезды там, во мгле,
Слезами по небу стекали,
Через портьеру проникали
И растворялись в хрустале.
* * *
Забудь меня. В затерянном краю,
Где лишь озёра сонные окрест,
Где ветры песни вольные поют,
Стоит мой крест.
Забудь меня. Меж сосен и камней
Сюда тропа забытая ведёт,
Но только не ходил никто по ней
И не пройдёт.
Забудь меня и мой тревожный стих,
И мне судьбы достойной не пророчь.
Здесь ночь плывёт в туманах ледяных,
И день как ночь.
… А может, выйти в полночь и упасть,
И снег лицом заплаканным согреть,
И эту вьюгу белую проклясть,
И в этой вьюге заживо сгореть,
И перед смертью вспомнить старый стих,
Пусть мёртвые уста его хранят:
"Как страшно в этих комнатах пустых!..
Забудь меня".
* * *
Путь к высшей цели, или просто путь
До смертного креста?
И знать хочу, и страшно заглянуть
В запретные места.
Молюсь Тебе в мучительных стихах,
Но снова не пойму —
Страх перед Богом, или просто страх
Остаться одному?
Люблю Тебя, как смерть свою люблю,
Как грёз невнятных жуть.
Ни мыслью, ни стихом не оскорблю
Возвышенную суть.
Но иногда в горячечных ночах
Глаз воспалённых не могу сомкнуть:
— Страх перед Богом, или просто страх?
— Путь к высшей цели, или просто путь?
* * *
Чей-то шёпот, свет нездешний,
Тихий свет во тьме кромешной,
Будто бы туман.
А на сердце, под одеждой,
От утраты неизбежной
Верный талисман.
Не пугайся, если в полночь
Вдруг услышишь зов на помощь,
Безнадежный зов!
Я глаза твои закрою
И плащом тебя укрою
От кошмарных снов.
Помнишь время золотое —
Мы приветствовали стоя
Нового вождя…
А теперь душе осталась
Только мёртвая усталость,
Только шум дождя.
Свечи белые сгорели,
Слёзы горькие согрели,
Тишина везде.
Одинокая, больная,
Помолись со мной, родная,
Утренней звезде.
* * *
Ты мне подарила серебряный крест —
Я память свою берегу…
Здесь ночи кромешны, пустыня окрест,
Лишь тёмные камни в снегу.
В жилище моём обитает сова
И тлеет убогий очаг.
В тиши изначальной простые слова
Так странно и верно звучат.
А утром угрюмым шагнёшь за порог —
И дрогнешь, увидев во мгле,
Как некий неведомый радостный бог
Проходит по мёртвой земле…
Живу на краю, ни о чём не прошу,
Простую молитву творя.
Безумные письма ушедшим пишу,
И тени со мной говорят.
Из этих забытых и проклятых мест
Уже никуда не сбегу…
Ты мне подарила серебряный крест —
Я память твою берегу.
* * *
Мы славные застали времена.
Был светел дом, и на столе стояла
Всегда бутылка доброго вина,
И приходило к нам друзей немало —
Иных уже не вспомнишь имена…
Дом нынче пуст. Печаль его объяла.
Судьба друзей невнятна и страшна.
В глухой ночи шепчу под одеялом:
"— Что сделали с тобой, моя страна?!
Господь, ответь, и в чём моя вина?!
Наставь, Господь, и крест готов нести я…"
Тоска встаёт из мрака, как стена.
Из пустоты смеётся сатана,
И я грызу подушку от бессилья.
* * *
Лишь шорох пролетающих машин
Да тихий шёпот летнего дождя…
И, как всегда, не хочется спешить,
И так же трудно что-нибудь решить,
По полуночным улицам бродя.
Сорви цветок — на влажных лепестках
Таинственные линии судьбы,
Пустая грусть ночей, вчерашний страх…
Ты всё пытался выразить в словах,
Но полно, всё не так. Слова грубы.
Слова грубы, но есть простой цветок,
И на руках душистая пыльца,
И весело гремящий водосток.
Ещё — едва светлеющий восток,
Как смутный контур Божьего лица.
И радостно внезапно ощутить
В глухой душе нездешний, странный жар,
Постичь себя, и всё в себе вместить,
И все обиды радостно простить…
И унести с собой случайный дар.
* * *
"Она — всё та ж:
Линор безумного Эдгара…"
Александр Блок
Необъяснимая тревога
Живёт в ночи.
В такую ночь тревожить Бога?!
Молчи, молчи!
Молчи о прошлом, Бога ради!
Смотри, смотри —
Огонь в твоей пустой лампаде
Едва горит!..
Мне не забыться до рассвета,
Я не смогу!
Стихи безумного поэта
Звучат в мозгу.
Наедине с собой и Богом —
Ведь с нами Бог? —
Услышу шорох за порогом
И слабый вздох.
И странно, и немного жутко —
А может, враг?
А может, чья-то злая шутка,
Иль тайный знак?
А может, просто безнадежный
Усталый гость?
Войди, сними свою одежду,
Повесь на гвоздь!..
Ответа нет, лишь тьма смеётся,
Кругом темно!
Лишь только ветер, ветер бьётся
В моё окно!
Лишь сполох дальнего пожара
Пронзает тьму…
Линор безумного Эдгара
Идёт к нему.
* * *
Плавилось небо багрово,
День догорал обречённо.
Ты приходила в лиловом,
Я, как положено, в чёрном.
И, ни о чём не жалея,
Счастью нежданному рады,
Медленно шли по аллее
Возле церковной ограды.
В сумерках тени бродили,
Все на сомнамбул похожи…
Мы ни о чём говорили,
Не замечали прохожих.
Всё в этом вечере влажном —
Запахи, звуки, свеченья —
Было особенно важным
И не имело значенья.
…Тлели закаты багрово,
Жизнь проходила неспешно,
Счастливо и бестолково,
Так бестолково, безгрешно.
* * *
Мария, ночь окутала сады
И замерли во мраке города.
Окончены тяжёлые труды,
Уснули утомлённые стада.
Глотком холодной ключевой воды
С небес прольётся синяя звезда…
Мария, храм пустынен, бога нет.
Давно истлел в гробнице гордый царь.
Затёрты кем-то знаки на стене.
Но жертвенник дымится, как и встарь.
Сквозь кварцевые окна в вышине
Луна роняет блики на алтарь…
Мария, сон созвездий, прах святынь,
Слова молитв на мёртвых языках,
Палящий ветер неживых пустынь,
И города, зарытые в песках…
Круг разорвав, невнятная, застынь
Звездой Огня в пылающих веках!
* * *
В багровом мареве заката
Печаль становится иной,
И не тревожит, как когда-то,
Неискуплённою виной.
Бряцают ангельские лиры,
Сгорает страсть, слабеет зло,
Как будто все обиды мира
Светило алое сожгло.
Поговори со мной о Боге,
О светлых днях — поговори,
Когда оборваны дороги,
Когда остыли алтари.
ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ
1.
На зов далёкого огня,
В забвенье и обман,
Туда, где призраки, маня,
Сливаются в туман,
Где ночи источают свет,
А дни лежат во тьме,
Где бродит проклятый ответ
В озлобленном уме,
Где пустота сжимает грудь
И порождает бред,
Где слёзы орошают путь
Того, кого уж нет,
Где память полнится тоской
О прожитых годах
И беспощадною рукой
Сжимает горло страх,
Где голос разума затих
В бессмысленности дней,
Где бьётся потаённый стих
Среди глухих теней…
2.
Ворожит седая вьюга,
Заклиная пустоту.
Всё летит себе по кругу,
Задевая за черту.
Всё напрасно, всё постыло,
Всё известно наперёд.
От рожденья до могилы —
Путь один, из рода в род.
…Ворожит седая вьюга,
Гонит демонов во мрак.
Нет ни недруга, ни друга,
Хоть бы символ, хоть бы знак!
Ничего. Лишь даль пустая,
Лишь виденья прошлых лет.
На востоке расцветает
Сладкой сказкою рассвет.
Лишь бездомный, утомлённый,
Стихотворец вдаль бредёт.
Алкоголем вдохновлённый,
Он ещё чего-то ждёт.
Ждёт: исполнятся надежды,
И с пылающих небес
В ослепительных одеждах,
То ли ангел, то ли бес…
Ворожит седая вьюга.
Стынет нищий у дворца.
Нет ни недруга, ни друга,
Ни начала, ни конца…
