Восстановленный пласт «Таис Афинской»: роскошный Македонец, избыточность деталей, преподнесённая языком современным – так, будто время то приближено к настоящему…
Читался Ефремов феноменально: захватывающе, увлекал, было не оторваться, реальность уходила на второй план…
…персидский Персеполис, охваченный рыжим огнём, запущенным Таис; философские размышления, чередующиеся с динамикой повествования; неистово рассекающий мир Александр…
Ефремов долго и тщательно, с кропотливостью учёного изучал все доступные материалы, и, сам пропитавшись далёким духом, словно передавал его читателям…
Он и подходил к романам, как учёный: перед написанием «Туманности Андромеды» долго выстраивал своеобразную систему деталей, что должны были, вкупе с мыслями, организовать грядущий текст.
Он верил в коммунистическую идею.
Он дал свой образ будущего коммунизма, разработанным детально, сочетая философию, фантастику, футурологию, взаимоотношения людей будущего…
Туманность оказалась недостижимой, биология и физиология людей противоречат утопии: а не биологом, ни физиологом Ефремов не был.
Он был палеонтологом, под его руководством проходили экспедиции, в пустыне Гоби открыли ископаемые остатки динозавров, составившие золотой фонд московского Палеонтологического музея.
Эксперимент «Лезвия бритвы» заключался в попытке вывести корень квадратный психологической сущности человека, дабы заложить фундамент для воспитания людей коммунистического завтра, которое, как известно, не настало.
Тем не менее, линии романа плетутся искусно, и с не меньшим мастерством вплетаются в оные рассуждения…
Час быка – конец двадцатого века – Ефремов считал одной из худших эпох в развитие человечества: до финала его он не дожил, предоставив потомкам судить о своей правоте, или заблуждение.
Также, как и о книгах его: и сегодня горящих огнями мудрости и литературного мастерства.
